Список принятых сокращений.

Мощным орудием коммуникативного воздействия является язык. Языковые ресурсы позволяют не просто описывать какую-либо ситуацию внешнего мира, но и интерпретировать ее, задавая нужное говорящему видение мира, управлять восприятием ситуации и навязывать ее положительную или отрицательную оценку [4]. Человек в течение жизни использует приемы воздействия повсеместно: во время деловых переговоров и бытовых споров, в публичной речи и общении тет-а-тет, при контактах с коллегами и подчиненными и в воспитании детей.. Под коммуникативным воздействием понимается воздействие на знания, отношения и намерения адресата в нужном для адресанта направлении. Коммуникативное воздействие реализуется в речи посредством коммуникативных стратегий и тактик. Коммуникативная стратегия - это комплекс определенных речевых действий, направленных на достижение коммуникативной цели [2, 60]. Коммуникативная тактика - одно или несколько действий, которые способствуют реализации стратегии [1, 13]. Традиционно стратегия и тактика соотносятся как общее и частное, планы и их воплощение, цели и средства.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: 1. Баландина, Н. А. Дискурс переговоров в англоязычной деловой коммуникации : автореф. дис. ... канд. филол. наук [Текст] / Н.А. Баландина; науч. рук. Т.В. Максимова ; ВолГУ. – Волгоград, 2004. – 20 с. 2. Иссерс, О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи [Текст] / О. С. Иссерс. – М. : УРСС, 2006. – 288 стр. 3. Мартынова, Ю. А. Анализ коммуникативных стратегий в общественно-публицистическом дискурсе [Текст] / Ю. А. Мартынова [Электронный документ]. (http://www.bestreferat.ru/referat-100931.html). Проверено 16.03.2010. 4. Пирогова, Ю. К. Стратегии коммуникативного воздействия в рекламе: опыт типологизации [Текст] / Ю. К. Пирогова [Электронный документ]. (http://www.psycho.ru/library/190). Проверено 02.04.2010.

Актуальность исследований, посвященных изучению коммуникативных смыслов, передаваемых неявно, не вызывает сегодня никаких сомнений. Различные аспекты прагматической нагруженности высказываний, содержащих имплицитные значения, цели и способы передачи последних, а также проблемы их интерпретации в процессе коммуникации привлекают все большее внимание как российских, так и зарубежных исследователей [Гоготишвили 2006, Федосюк 1988, Фролкина 1995, Скрытые смыслы 2007 и др.].

А.А. Масленникова определяет скрытый смысл как всякий смысл, вербально не выраженный в тексте сообщения, но воспринимающийся адресатом как подразумеваемый и интерпретируемый им на основании языковой компетенции, знаний о мире и имеющихся в тексте сообщения показателей [Масленникова 1999: 3]. Е.В. Милосердова полагает, что в основе различного соотношения между значением высказывания и его смыслом лежат две тенденции, характерные для современного коммуникативного процесса. Социально обусловленная тенденция, отмеченная стремлением к обезличиванию, усереднению коммуникантов и их взаимоотношений, лежит в основе минимального расхождения между значением и смыслом, определяя стремление говорящего к прагматической однозначности. Психологически обусловленная тенденция, в основе которой лежит стремление к максимальному учету и раскрытию личностных качеств собеседников, детерминирует обращение последних к таким языковым формам, для которых расхождение между значением и смыслом позволяет избежать нежелательной категоричности и однозначности [Милосердова 1991: 136].

Таким образом, несмотря на то, что смысл остается недостаточно четко определенным понятием в современной лингвистике, возможность выделения в содержательной структуре высказывания двух типов информации: значения, непосредственно выводимого из значения компонентов высказывания, и смысла, определяемого как прагматическая информация, различного рода импликатуры, конвенциональные и неконвенциональные, в настоящее время не оспаривается.

Одной из основных причин, побуждающих говорящего прибегать к непрямым формам репрезентации своих интенций, является, по мнению большинства авторов, стремление говорящего смягчить категоричность своих высказываний, детерминированное, прежде всего, принципом вежливости. Согласно П. Браун и С. Левинсону, стратегия «Выражайтесь косвенно» (Be conventionally indirect) является одной из основных стратегий негативной вежливости или вежливости дистанцирования [Brown, Levinson 1987: 129-207]. К. Валтль определяет косвенность, и, прежде всего, различные формы косвенной вербализации директивных интенций, как одну из форм смягчения (Abschwächung) [Valtl 1986:139]. По мнению В.И. Карасика, нежелание говорящего раскрывать свои интенции объясняется рядом причин, а именно: 1) интенции могут оказаться неприятными для адресата; 2) интенции могут осознаваться говорящим как роняющие его внутреннее достоинство; 3) интенции могут противоречить этикетным нормам и принятым в соответствующем обществе правилам речевого поведения [Карасик 2004: 61]. О.С. Иссерс также полагает, что некоторые мотивы непрямого речевого поведения относятся к области социальных конвенций и психологических особенностей личности. Существуют моральные, религиозные, политические мотивы, требующие корректировки речевого поведения в плане его «смягчения» [Иссерс 2009: 180].

Исходя из вышеизложенных прагматических характеристик смысловой неоднозначности коммуникации, а также из того, что основным содержанием коммуникативного смягчения, определяемого в западной лингвистике термином «митигация» (mitigation), являются прескрипции, установки и правила, детерминированные максимами вежливости и направленные на минимизацию коммуникативных рисков в интеракции [Тахтарова 2009: 90], можно сделать вывод, что митигативные стратегии используются говорящими для репрезентации скрытых смыслов в непрямой коммуникации.

Наиболее полное и систематическое описание различных видов непрямой коммуникации (НК) изложено в исследовании В.В. Дементьева [Дементьев 2006]. Коммуникативное смягчение относится, по нашему мнению, к планируемой НК, так как обращение говорящих к митигативным стратегиям и тактикам является сознательным, представляя собой репрезентацию определенных интенций говорящего субъекта, направленных на обеспечение бесконфликтной, кооперативной коммуникации.

Интенции, детерминированные митигативными прескрипциями, можно отнести к коммуникативным целям «второго плана», среди которых Дж. Диллард, К. Серджин и Дж. Харден выделяют следующие 4 типа интенций:

1) цели, связанные с этическими нормами адресанта, его самооценкой, самовыражением; 2) цели, способствующие эффективности коммуникации, в частности, направленные на сохранение лица как говорящего, так и адресата, получение социального одобрения со стороны собеседника; 3) цели, в которых отражается стремление адресанта сохранить и преумножить значимые для него ценности; 4) цели, связанные с желанием адресанта управлять ситуацией, избежать отрицательных эмоций [Dillard, Sergin, Harden 1989].

Мы полагаем, что стратегии смягчения служат для реализации всех вышеназванных целей в общении. В митигативных прескрипциях, установках и правилах находят свое отражение: стремление говорящего к сохранению лица, как своего, так и собеседника (прескрипция глорификации); интенция самопрезентации, так как говорящий, используя стратегии смягчения надеется создать впечатление коммуникативно компетентного, тактичного собеседника; отражая установку говорящего на предотвращение или смягчение возможных коммуникативных рисков, митигативные стратегии репрезентируют стремление говорящего избежать нежелательных отрицательных эмоций в процессе общения; и, наконец, обращение к митигативным стратегиям обусловлено, по нашему мнению, такими коммуникативными ценностями, как позитивность общения, кооперативность, толерантность, тактичность и проч. Данные интенции, отражая в совокупности фатическую макроинтенцию, образуют интенциональный подтекст митигативных высказываний.

Митигативные стратегии, как показывает анализ фактического материала, используются говорящими во всех трех видах непрямой коммуникации, выделяемых В.В. Дементьевым – непрямом сообщении, воздействии и общении.

Стратегии иллокутивного смягчения, лежащие в основе создания косвенных и имплицитных речевых актов, репрезентируют непрямое воздействие. При этом следует отметить, что для имплицитных речевых актов особенно важна коммуникативная компетенция адресата, его умение правильно «прочитать» истинные интенции говорящего. В качестве примера успешной реализации имплицитной интенции адресанта можно привести следующий минидиалог:

Мать бросила взгляд на часы и кивнула:

- Хорошо, иди мой руки.

Потом она вежливо поинтересовалась у меня:

- Вам ещё налить чаю?

Правильно истолковав заданный вопрос, я встала:

- Огромное спасибо, пойду.

- Заглядывайте в гости, - церемонно ответила Лена [Донцова 2008].

По мнению Н.Д. Павловой, непонимание интенций партнера по коммуникации может иметь различную природу. Оно может быть обусловлено факторами коммуникации и возникающими помехами, но бывает связано и с «некооперативными» устремлениями партнеров [Павлова 2007: 17], например:

- У нас здесь нет никаких аппаратов – ничто не должно нарущать биополе, - пояснила Дарья. – Поэтому мы всегда просим своих посетителей отключать мобильные. Видите табличку? … Я сделала вид, что не понимаю намека. Мало ли что случится дома! Нет уж… лучше останусь на связи [Донцова 2008].

Стратегии пропозиционального смягчения, прежде всего, эвфемистические замены, используются в высказываниях, содержащих непрямое сообщение, например:

- Миша у нас… особый.

- Милый мальчик, - покривила я душой [Донцова 2009].

В данном примере эвфемизм «особый» смягчает истинную характеристику психически больного ребенка.

В митигативных высказываниях, содержащих непрямое сообщение, смягчению подвергается, преимущественно, оценочная иллокуция, прямая и категоричная реализация которой могла бы обидеть адресата и повлечь за собой либо прекращение коммуникативного контакта, либо развитие коммуникации в конфронтативном, диссонансном направлении. Именно по этой причине митигативные стратегии обнаруживают высокую частотность и продуктивность в непрямой коммуникации данного вида. При этом информационно-истинностная составляющая пропозиционального содержания высказывания модифицируется, подчиняясь требованиям фатики – стремлению сохранить коммуникативный контакт. Соотношение информативного и фатического компонентов в непрямой коммуникации, в том числе, и митигативно маркированной, представляет, в этой связи, особый интерес.

Согласно Т.Г. Винокур, все пространство речевого поведения находится между двумя полюсами – информатики, включающей в себя общение с целью сообщения чего-либо, и фатики, понимаемой в широком смысле как коммуникацию, нацеленную на само общение [Винокур 2007: 156-157]. В информативной интеракции говорящий сообщает адресату некоторые новые для него знания, факты, ориентируясь на максимально точное и объективное изложение сообщаемого. В процессе фатического общения истинность, точность и объективность высказывания уступают место другим факторам, организующим фатическую коммуникацию, а именно – ориентации на взаимоотношения, установление и поддержание коммуникативного контакта. Фатическая речь максимально приближает нас, по мнению ученого, к личности говорящего, так как фатика дает возможность говорящему возможность более широкого обнаружения социально-психологической речевой характерологии (как в автоматических, так и креативных навыках владения языком), а слушающему - возможность более свободной интерпретации речевой манеры, в которой исполнено обращенное к нему высказывание [Винокур ibid: 158]. Разновидности фатической речи принадлежат индивидуальной, а не массовой коммуникации и распространены по преимуществу в сфере неофициальных отношений говорящих и слушающих.

Исходя из того, что в митигативно маркированной коммуникации на первый план выступает интерсубъективность, взаимная настройка собеседников друг на друга, подчиняющая своим целям информативную составляющую, можно предположить, что смягчение в большей степени характерно именно для фатической непрямой коммуникации. В митигативно маркированной интеракции имеет место усиление имплицитной фатической интенции, осуществляемое за счет смягчения эксплицитной интенции – оценочной, директивной, ассертивной и проч., что позволяет сделать вывод о фатическом характере смягчения, направленности последнего на обеспечение основной социально-психологической потребности человека в общении. Именно это стремление побуждает говорящих быть особенно внимательными в процессе выбора средств вербализации своих интенций в потенциально конфликтогенных ситуациях, смягчая категоричность своих формулировок. Фатическая интенция, имплицируемая в митигативных высказываниях, может эксплицироваться при помощи метакоммуникативных рефлексивов, позволяющих адресату правильно понять имплицитную фатическую макроинтенцию адресанта - нежелание говорящего обидеть собеседника неудачно выбранным словом, например:

- Услышала шум на лестнице – у нас двери и стены чересчур тонкие, - почти дословно повторила слова Татьяны Килькина. – Не в обиду вам будет сказано, милиция излишне шумела. Хорошо хоть дверь Лукашиной не вышибли, хотя ей теперь это уже без разницы! Бедная девочка! [Донцова 2009].

Таким образом, стратегии и тактики смягчения, конвенциональные и лингвокреативные, служат в планируемой непрямой коммуникации для передачи скрытых смыслов, нежелательных по тем или иным причинам, социально-этическим или индивидуально-ситуативным. Митигативные высказывания, репрезентирующие различные виды непрямой коммуникации, содержат имплицитную фатическую макроинтенцию, отражающую установку говорящего на сохранение коммуникативного контакта. Истинностная составляющая высказываний, содержащих смягченную оценку, просьбу, отказ и прочие эксплицитные интенции, подчиняется субъективно-личностным, прагматическим параметрам коммуникативного контакта, отражая, тем самым, в коммуникации межличностные отношения субъектов общения.

Литература:

1.           Винокур Т.Г. Социально-психологические варианты РП в коммуникации [Текст] / Т.Г. Винокур // Социальная психолингвистика: Хрестоматия. Учебное пособие / сост. К.Ф. Седов. – М.: Лабиринт, 2007. – С. 125-161.

2.           Гоготишвили Л.А. Непрямое говорение [Текст] / Л.А.Гоготишвили. – М.: Языки славянских культур, 2006. – 720 с.

3.           Дементьев В.В. Непрямая коммуникация [Текст] / В.В.Дементьев. – М.: Гнозис, 2006. – 376 с.

4.           Иссерс О.С. Речевое воздействие: учебное пособие [Текст] / О.С. Иссерс. – М.: Флинта, 2009. – 224 с.

5.           Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс [Текст] / В.И. Карасик. – М.: Гнозис, 2004. – 390 с.

6.           Масленникова А.А. Скрытые смыслы и их лингвистическая интепретация: автореф. … дис. докт. филол. наук [Текст] / А.А.Масленникова. – СПб., 1999. – 35 с.

7.           Милосердова Е.В. Семантика и прагматика модальности [Текст] / Е.В.Милосердова. – Воронеж : Изд-во ВГУ, 1991. – 196 с.

8.           Павлова Н.Д. Новые направления исследований в психологии речи и психолингвистике [Текст] / Н.Д.Павлова // Ситуационная и личностная детерминация дискурса / под ред. Н.Д. Павловой и И.А. Зачесовой. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. – С. 12-33.

9.           Скрытые смыслы в языке и коммуникации: сб.науч.ст. [Текст] / ред.-сост. И.А. Шаронов. – М.: РГГУ, 2007. – 250 с.

10. Тахтарова С.С. Категория коммуникативного смягчения (когнитивно-дискурсивный и этнокультурный аспекты): Монография [Текст] / С.С.Тахтарова. – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2009. – 382с.

11.       Федосюк М.Ю. Неявные способы передачи информации в тексте: учеб. пособие по спецкурсу [Текст] / М.Ю. Федосюк. – М.: МГПИ, 1988. – 82 с.

12.       Фролкина Л.В. Смысловые импликатуры при выражении и восприятии интенционального значения высказывания: дис. … канд. филол. наук [Текст] / Л.В. Фролкина. – М., 1995. – 195 с.

13.       Brown P., Levinson St. Politeness. Some Universals in Lanquage Usage [Text] / P.Brown, St. Levinson. - Cambridge: Cambridge University Press, 1987. – 345 p.

14.       Valtl K. Erziehung zur Höflichkeit: Diss. zur Erlg. des Doktorgrades [Text] / K.Valtl. – Regensburg, 1986. – 422 s.

15.     Dillard J., Sergin C., Harden J. Primary and secondary goals in the production of interpersonal messages [Text] / J. Dillard, C. Sergin, J. Harden // Communication Monographs, 56, 1989. – P. 19-38.

1.4. ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА РЕАЛИЗАЦИИ ДИРЕКТИВНЫХ РЕЧЕВЫХ АКТОВ

Для понимания механизма выражения коммуникативного намерения адресанта-прескриптора в ДРА важно определить возможные стратегии достижения оптимальной реализации иллокутивной цели коммуникации. С точки зрения стратегии осуществления любого РА выделяются прямой и косвенный способы оформления директивов. Прямой способ выражения ДРА заключается в том, что «говорящий, произнося некоторое предложение, имеет в виду ровно и буквально то, что он говорит» (Серль 1986: 195). То есть, адресант стремится оказать определенное иллокутивное воздействие на адресата путем использования таких языковых средств, иллокутивная сила которых без труда опознается слушающим. Речевые акты, оформленные подобным способом, принято называть прямыми речевыми актами: Прямыми речевыми актами являются те высказывания, у которых коммуникативная функция (утверждение, вопрос, побуждение) сигнализируется / манифестируется соответствующей синтаксической формой предложения (повествовательное, вопросительное, побудительное предложения), соответствующим перформативным глаголом или другим индексом (Хельбиг 1978; Fraser 1983).

Языковыми средствами выражения прямых ДРА служат перформативные глаголы в форме настоящего времени действительного залога в сочетании с местоименным подлежащим первого лица единственного числа. Эти глаголы получили название «эксплицитные перформативы» (Остин 1986: 67), или «перформативные префиксы» (Левинсон 1983: 224); они однозначно и наиболее точно детерминируют характер иллокутивного намерения адресанта. Например, I advise you to stop smoking; I ask you not to come late; I forbid you to start immediately; I warn you not to touch the switch.

В зависимости от семантики перформативного глагола речевое действие адресанта интерпретируется адресатом как приказ (command / order / direct / require – приказывать); просьба (ask, request – просить); предложение (suggest / put forward / propose – предлагать, advance – выдвигать предложение); совет (advise – советовать; urge – настоятельно советовать); рекомендация (recommend); разрешение (allow, permit – разрешать, позволять); запрещение (forbid, veto – запрещать); мольба (beg / plead / pray – просить, умолять; call on – взывать; implore – умолять, заклинать); требование (demand – требовать, insist – настаивать, urge – понуждать); предостережение (warn, caution – предостерегать) и т.п.

Некоторые ДРА невозможно выразить с помощью эксплицитных перформативов, например, ДРА инструкции. Нельзя сказать: *I instruct you not to touch hot surface. Экспликация выражения иллокутивной силы инструкции возможна лишь при опосредованном описании, а не при непосредственном осуществлении речевого акта такого типа. Например, He instructed him how to touch hot surface.

Кроме того, прямой ДРА оформляется с помощью языковых единиц, в которых грамматическое содержание формы имеет значение побуждения. В английском языке такой формой является модальный тип императивного предложения: глагольного и неглагольного. Например: Do it! Let’s read! Forward! Fire! etc.

Грамматическая форма императивного предложения (в соответствующем интонационном оформлении) манифестирует намерение адресанта побудить адресата к совершению или несовершению действия. Иными словами, иллокутивная сила директива получает грамматикализированное выражение и закрепляется за данной синтаксической формой в силу языковой конвенции. Однако некоторые исследователи отмечают, что синтаксическая форма предложения – повелительного, повествовательного, вопросительного – задает лишь иллокутивный потенциал высказывания (Fraser 1983: 43), снабжая адресата своеобразным ключом, позволяющим декодировать общее иллокутивное намерение адресанта. Адекватная интерпретация иллокутивной силы высказывания возможна лишь с учетом всех аспектов коммуникативной ситуации: обстановки и условий общения, отношений между партнерами по коммуникации, пропозиционального содержания высказывания, что и представляет собой предмет комплексного анализа ДРА. Директивные речевые акты, понимаемые как целенаправленное речевое действие, в процессе которого реализуется определенное коммуникативное намерение адресанта, представляют собой прямые РА, в которых адресант намерен просить, требовать, приказывать, и т.п.

Необходимо отметить, что в зависимости от действия прагматических факторов (фактора адресата, обстановки, темы, наличия других участников коммуникации) адресант применяет разные стратегии достижения иллокутивной цели речевого акта и поэтому выбирает различные способы реализации иллокутивного намерения. В одних случаях он отдает предпочтение использованию таких форм, иллокутивная сила которых легко декодируется потенциальным исполнителем. В других случаях, адресант избирает непрямой, но не менее результативный, косвенный способ, который в некоторых случаях может быть единственно допустимым. Например, в ситуациях, когда необходимо побудить к действию незнакомого или малознакомого человека; при неравных статусных характеристиках партнеров по коммуникации; при особой сложности или деликатности действия, исполнителем которого должен стать адресат.

В данном исследовании, где речевой акт понимается как выражение некоторого иллокутивного намерения адресанта, вариативность способов реализации этого намерения в зависимости от действия коммуникативных (прагматических) факторов признается принципиально возможной. Поэтому понятия «прямой» и «косвенный» используются нами для характеристики способов оформления речевого акта, а не самого речевого акта. ДРА выражается косвенным способом при помощи различных форм, не имеющих значения побуждения. Употребление этих форм связано с иллокутивной силой ДРА и детерминируется прагматическими условиями его реализации.

Например, в ситуации, когда раздраженный владелец машины, видит, что другой автомобиль перекрыл ему проезд, его вопрос ‘Whose car is it?’ может быть интерпретирован:

а) как побуждение найти владельцев автомобиля;

б) как требование убрать машину с дороги.

Косвенные способы выражения ДРА многочисленны и разнообразны. Поэтому некоторые исследователи (Гладуш 1985; Почепцов 1980; Ervin-Tripp 1976; и др.) считают возможным разделить их на эксплицитные и имплицитные на основании критерия представленности / непредставленности элементов директивного комплекса в семантической структуре предложения: адресата высказывания, т.е. потенциального исполнителя, адресанта-прескриптора, и собственно действия, каузируемого им, хотя на наш взгляд граница между эксплицитными и имплицитными косвенными ДРА довольно размытая.

К имплицитным, по мнению ученых, относятся такие средства, которые либо не имеют в своей структуре указания на директивное намерение прескриптора, либо такие, в которых не названы компоненты каузируемой ситуации, например, What are you doing tonight? стало стереотипным высказыванием, которое может интерпретироваться как ДРА приглашения.

Имплицитные косвенные формы выражения представляют собою неконвенциональные способы передачи коммуникативного намерения говорящего, и их интерпретация как ДРА определяется конкретными условиями коммуникации и зависит от таких факторов, как оценка говорящим имеющегося положения дел (Почепцов 1981), релевантности / нерелевантности содержания высказывания для актуальной ситуации (Гладуш 1985: 18), иерархии отношений между коммуникантами (Gordon, Lakoff 1975), фреймовой организации социального контекста (Дейк 1981: 224), а также степени стандартизированности коммуникативной ситуации (Ervin-Tripp 1976).

В нашей работе рассматриваются различные, в том числе и косвенные средства выражения ДРА. Например, высказывания, выражающие мотивацию для совершения некоторого действия и в силу принципа вежливости имплицитно каузирующие совершение этого действия адресатом: ‘There is no bread’ может интерпретироваться адресатом как ‘Go to the supermarket and buy some bread’ соответственно ситуации коммуникации.

Некоторые неконвенциональные способы выражения побуждения рассматриваются как сигнал к действию только при наличии общих фоновых знаний у коммуникантов. Например, высказывание ‘It’s 12 o’clock’, произнесенное учителем, означает побуждение к действию идти на прогулку лишь тогда, когда коммуникантам известно, что в 12 часов обычно гуляют.

Косвенные формы выражения ДРА имеют в своей семантической структуре элементы, отражающие компоненты ситуации побуждения и связанные с условиями успешности ДРА.

Вопросительные высказывания, являющиеся косвенным способом выражения ДРА, сконцентрированы на выявлении следующих аспектов прагматической ситуации побуждения:

а) возможностей адресата осуществить потенциальное действие:

Can we sit anywhere that’s not so noisy?

Could you give me a lift?

Can’t you stop giggling?

б) наличия желания у адресата совершить необходимое действие:

How do you feel about a little walk round?

Would you like to have some red wine with me?

в) наличия материальных предметов, требуемых для выполнения каузируемого действия:

Have you got a cigarette?

г) будущих действий адресата, в исполнении которых заинтересован адресант:

You will talk to him, won’t you?

Вопрос используется в таких побудительных ситуациях, в которых именно адресат решает выполнять или не выполнять каузируемое действие – в реквестивных и суггестивных ДРА: то есть в ДРА просьбы, совета, приглашения. В подобных случаях, прежде чем (или вместо того, чтобы) напрямую побудить адресата к чему-либо, адресант выясняет с помощью утверждающего вопроса его готовность к совершению действия. В прескриптивных ДРА такая необходимость исключается в силу существования социальной иерархии между коммуникантами.

ыдержки из работы:

2 См.: Теория функциональной грамматики. С. 82 - 84.

ситуации ', что особенно справедливо для языка печатных СМИ, где получателем прескрипции является массовый читатель. Виды ИС объединены общей побудительной функцией. Основным элементом ИС является условие приложения волеизъявления, которое определяет необходимость или возможность реализации конкретного побудительного речевого акта. Основываясь на этом положении, мы исследуем правила взаимного действия всех участников речевого общения, рассматривая ИС в рамках прагматической теории коммуникации. Знание таких правил регулирует правила речеупотребления и применения побудительных высказываний, а так же стратегию их использования в речи. B.C. Храковский и Л.А. Бирюлин предлагают следующую модель структуры содержания побудительного высказывания: 1) план прескрипции (= иллокутивный акт), который включает Прескриптора, Получателя прескритдаи и Исполнителя прескрипции; 2) план коммуникации (= локутивный акт), который включает Пишущего, Читающего / Читающих (=Получателя / Получателей прескрипции) и Лицо / Лиц, не участвующих в коммуникативном акте, то есть 3 л. ед./мн. числа; 3) план каузируемого положения вещей (= пропозициональный акт), который включает некое действие Р. и его Агенса (= Исполнителя прескрипции) 2. Пишущий выступает как инициатор общения, заранее планирует и организует ход речевого взаимодействия с адресатом.

1 Термин "локутивная модальность" предложен В.А. Плунгяном как перевод

английского термина "speaker-oriented", используемого Дж. Байби (Bybee J., Perking R.,

Pagliuca W. The Evolution of Grammar: Tense, Aspect and Modality in the Languages of the

World. University of Chicago Press, 1994. P.24; См.: Плунгян В.А. Материалы к описанию

императива в языке догон // Л.А. Бирюлин, B.C. Храковский (ред.) Функционально-

типологические аспекты анализа императива. М. 4.1. 1990. С.36-40.

2 См. подробнее: Типология императивных конструкции СПб., 1992. С. 11 — 122.

v« Е.И. Беляева выделяет три аспекта побудительных речевых актов:

семантический, синтаксический и прагматический 1. Первый аспект составляет пропозициональное содержание высказывания, то есть будущее действие можно

характеризовать с точки зре*гия его содержания (действие физическое, речевое, ментальное, социальное и т.п.). Синтаксический аспект директивного речевого акта есть формальная сторона осуществления коммуникативной интенции. План выражения его можно определить по характеру средств выражения, то есть с точки зрения того, являются данные средства эксплицитными или имплицитными. Прагматический аспект директивных речевых актов включает определенный набор экстралингвистических (точнее социолингвистических) факторов: I) первичность и вторичность коммуникативных ролей между участниками побудительных речевых актов; 2) социальная роль участников коммуникации; 3) межличностные отношения участников побудительных речевых актов; 4) отношения коммуникантов к потенциальному действию (соответствие интересам одного из коммуникантов) и по признаку желательности. Одно и то же действие может быть: а) бенефактивным и желательным; б) бенефактивным, но нежелательным; в) желательным для одного из участников побудительных речевых актов, но нежелательным для другого. Семантико-прагматический анализ побудителыпых речевых актов в современных русском и английском языках позволяет сгруппировать их следующим образом:

I. Подтип побуждения, при которых существует высокая степень вероятности каузируемого действия (прескриптивы — приказ, распоряжение, разрешение, запрещение, инструкция, предписание, заказ,

1 Беляева Е.И. Грамматика и прагматика побуждения: ангяийский язык. Воронеж, 1992.

i«

действия для Адресата (Читающего) и приоритетностью позиции говорящего, признак беиефактивности не является основным, то есть, когда Прескриптор доминирует в силу тех или иных социальных отношений и имеет право на побуждение, а Адресат должен его реализовать. Угроза, наиболее редко встречающаяся разновидность побудительных речевых актов, выделенных в газетном материале. Вслед за А. Вежбицкой, мы понимаем угрозу как «сообщение о нежелательных для Читающего будущих событиях с целью оказать влияние на его поведение, то есть вызвать или предотвратить какое-либо его действие» 1. Например: «Грабли в руки — и за листву!» (Янтарный край, октябрь, 2004); «We tell you now: stay on the cutting edge of the ever-changing world of biotechnology» (The Sunday Times, Sep., 2001). В подобных примерах «исполнителем каузируемого действия является адресат, источником побуждения может выступить как отдельное лицо, занимающее определённую социальную позицию, так и общественный институт. Адресат находится в неприоритетной позиции и не обладает правом решать вопрос о выполнении / невыполнении действия, более того, невыполнение действия наказуемо» 2.

2. Подтип побуждения, при котором существует высокая степень мотивированности каузируемого действия (реквестивы - просьбы), то есть когда Прескриптор может лишь надеяться на реализацию побуждения, поскольку Адресат не должен или не обязан выполнять его. Например; «Не могли бы вы пояснить, кто есть кто в этой сфере?» (Калинингр. правда, декабрь, 2003); «Please include first and last names1 Wierzbicka A. Speech Acts, Sydney. 1987., P. 224.2 Шатуновский И.Б. Речевые акты разрешения и запрещения в русском языке //

Логический анализ языка: Языки этики — языки русской культуры. М., 2000. С. 32.

•- when submitting results» (The Sunday Times, Dec, 2003); «Алла

Александровна, не могли бы Вы пояснить: как пропаганда здорового образа жизни убавит рост правонарушетгй в подростковой среде?» (Независимая газета, декабрь, 2004); «Precision, please! Please, remember that an early, off-base strike can enable some of those cowards to elude punishment» (The San-Fransico Chronicle, Sep., 2004); «Стратегия просьбы, — отмечает О.Г. Иссерс, — имеет целью, во-первых, добиться её выполнения (избежать отказа), во-вторых, "сохранить лицо" просителя (стратегия саморепрезентации), в-третьих, установить либо поддержать добрые отношения с адресатом (стратегия кооперации). Кроме этих, вполне очевидных, могут быть и другие цели. Из этого следует, что наиболее регулярные цели, характеризующие определерпгые ситуации общения, должны быть обозначены и по возможности иерархически упорядочены» 1.

3. Подтип побуждения, в котором выявляется полезность для Агенса (Читающего) каузируемого действия или воздержания от действия (суггестивы - советы). Например: «Так, если планируется поездка в Европу, то, естественно, стоит покупать евро, а если предстоит долларовая трата, то - доллары» (Коммерсант-деньги, август, 2002); «President Bush should come with a payback plan that squeezes them» (The4* Observer, Oct., 2003).4. Подтип побуждения, не маркированный ни по признаку вероятности, ни по признаку мотивированности, ни по полезности каузируемого действия (суггестив - предложение). Например: «Мы предлагаем изучать взаимный опыт привлечения и использования иностранных производственных кагтиталовложений» (Калинингр. правда,1 Иссерс О.Г. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М., 2003, С. 101.

Ф ноябрь, 2002); «But let's play it the other way. Let's consider Bonds as a

person» (The Times, June, 2001).

Функционально-семантическое микрополе побуждения представляет собой конгломерат подкатегорий, вычленяемых на основе актантной рамки предиката, при этом наиболее значимыми мы, вслед за B.C. Храковским, Л.А. Бирюлиным, А.И. Изотовым и другими исследователями1, будем считать три подкатегории, выделяемые на основе следующих ИС:

ИС I. Прескриптор равен Пишущему, Агенс равен Читающему. В этом случае мы имеем дело с императивом 2-го лица. Например: «Возрождайте ДНД из числа тех жителей, которые живут на данной территории, — ведь они знают, кто чем "дышит"» (Независимая газета, дек., 2001); «Get business news and market data updated 24 hours a day, 7 days a week at money.usatoday.com» (The USA today, Apr., 2004). В приведенных примерах Агенс является лицом, в наибольшей степени доступным какому-либо воздействию со стороны Прескриптора, который влияет на него самым прямым из вербальных способов и поэтому имеет возможность ощущать себя способным реально контролировать ситуацию. Центр ИС 1 совпадает с центром всего микрополя побуждения.

ИС 2. Прескриптор равен Пишущему, Агенс равен Читающему + Пишущему, то есть каузируемым может быть лицо, отсутствующее в момент произнесения высказывания или не участвующее в нем непосредственно. Такую форму побуждения называют императивом 3-го лица или юссивом 2. Чаще всего она представляет собой косвенное побуждение, то есть реализующееся через посредника, каковым является собеседник. Например: «Пусть все остается без изменений, пусть жители поселка продолжают пользоваться слухами» (Дворник, дек., 2002); «Editor,

1 См., например: Типология императивных конструкций. СПб., 1992. 2 Плунгян В.А. Общая морфология. М., 2000. С. 319.

'9

let our President say prayers for this nation and the world, buy a flag, and put it at half staff» (The San-Fransico Chronicle, Sep., 2002). Контролируемость в данной ситуации значительно ниже, чем в ИС 1.

ИС 3. Прескриптор равен Пишущему, Агенс равен лицу, не участвующему в коммуникативном акте, то есть лицом, побуждаемым к действию, является Пишущий вместе с Читающим (императив 1-го лица или гортатив)1. Например: «Споем? А затем наведем здесь порядок» (Коме, правда, август, 2002); «Let's invest in something that guaruntees heavy revenues"» (The Times, Oct., 2002). Контролируемость здесь очень слабая, при этом следует различать Адресата речевого акта и аудиторию (косвенного участника речевого акта).

Анализ примеров побудительных речевых актов (более 4500 единиц), извлечеттых методом сплошной выборки го текстов русских, английских и американских газет, показал что: 1) и в русском и в английском языках подавляющее большинство примеров составляют подкатегорию ИС 1: 78% и 57% соответственно, что вполне объяснимо, так как язык газет призван влиять на Читающего и самым непосредственным образом формулировать / влиять, не/ изменять общественное мнение, а вместе с последним — и действительность; 2) в русском языке побудительные речевые акты, составляющие ИС 2 и ИС 3, количественно распределены примерно одинаково: 18% и 14% соответственно. Примеры косвенных побудительных высказываний встречаются реже в русскоязычных СМИ, чем в англоязычных газетах, где речевые акты, принадлежащие ИС 2, составляют 31%, а речевые акты, входящие в ИС 3, — 12%, так как в английском языке прямое побуждение считается слитком прямолинейным, грубым, по возможности авторы статей стараются избегать его. На

'Тамже. С. 319.

•( Диаграмме 1, помещенной в Приложении 4, показана продуктивность

выделенных категориальных блоков.

1.1.1. Прагматическая типология побудительных речевых актов

В самом общем виде побудительность определяется как выражение волеизъявления Говорящего, направленное на каузацию деятельности Адресата, то есть в логической структуре директивов есть компонент воли. Дж. Р. Сёрль писал: «С точки зрения иллокутивной цели директивы представляют собой попытки со стороны Говорящего добиться того, чтобы Слушающий нечто совершил» . Другими словами, особенность директивных речевых актов состоит в том, что они направлены на изменение окружающего мира с помощью речевых действий. Побудительный (директивный) речевой акт можно характеризовать как двусторонний инициативный речевой акт: он знаменует начало речевой интеракции в диалогическом единстве, для успешной реализации которой требуется ответная реакция со стороны адресата, то есть чтобы он выполнил каузируемое действие либо способствовал его выполнению. В стандартной ситуации побуждения Говорящий заинтересован, чтобы его интенция была неоднозначно и правильно понята Адресатом. Однако это утверждение не совсем справедливо в случае с языком газет, так как побудительный речевой акт в этом случае имеет скорее однонаправленный, чем двусторонний характер. Нас прежде всего будет интересовать прагматическая типология директивных (побудительных) речевых актов. Рассмотрим каждый прагматический тип в отдельности.

1 Сёрль Р.Дж. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М., 1986. Вып. 176. С. 5.

К прескриптивным побудительным речевым актам относятся приказы, распоряжения, разрешения, запрещения, пожелания (желания), инструкции, предписания, угрозы. Например: «Уделяйте ребенку больше внимания, помните, что вольница - это путь к неволе» (Независимая Газета, авг., 2004); «Надо продвигать другие секторы экономики и усиливать конкуренцию на внутреннем рынке, писать нормальные законы и нормально их исполнять» (Коме, правда, июнь, 2005); «Договариваясь об аренде — не останьтесь в дураках: постарайтесь указать, что размер арендной платы является постоянным и не может меняться в одностороннем порядке. Не забывайте, что Арендатор имеет преимущественное право на заключение аренды» (Калишшгр. витрина, № 6, 2005); «Можно звонить нам в любое время, прежде чем прийти, мы гостям всегда рады!» (Калинингр. правда, сеит., 2004); «Нельзя покупать перчатки не зная, каким будет костюм!» (Коме, правда, январь, 2003); «Вам следует прежде всего посоветоваться с юристами, а затем принимать окончательное решение» (Независимая газета, сент., 2004); «Give them the best that life has to offer with our personalized service and competitive rates» (The Press of Atlantic City, Aug, 2005); «If you think your zucchini and tomatoes are really something, enter them in the Giant Vegetable Contest. Bring them to be weighed at Santori's» (The Sunday Times, June, 2005); «Usually, oxygen bleach should be left on for 10 minutes, then rinsed thoroughly» (The Sunday Times, Aug., 2005); «Our readers are allowed to make their complaints, their messages are to be loud and clear» (The Herald Tribune, July, 2005).

К реквестивам относятся просьбы и мольбы, то есть искомое для Говорящего действие, которое он побуждает совершить Агенса, подлежит обязательному выполнению, каузируемое действие бенефактивно для Говорящего или для Говорящего и Адресата. Исшшпггелем действия является Агенс. Он же выступает как ответственный за принятие решения.

Примечательно, что употребление отрицания в вопросительных

предложениях, используемых в качестве просьбы, обязательно,

независтимо от того, соответствует ли пропозициональное содержание

высказывашш ситуации возможного отказа или нет (как в предложениях

типа Вы не можете передать соль? Вам не трудно передать мне

спички?)1. Использование вопросительной структуры вместо

повелительной — важная часть ритуала речевого общения, имеющая фактическую функцию: оно создает благополучную для говорящего обстановку, снимая категоричность, обращая приказ в просьбу, настраивает собеседника на выполнение желаемого Говорящим. Например: «Можете рассказать, кто же все-таки посоветовал вам назначить главным тренером сборной Георгия Ярцева?» (Независимая газета, дек.. 2003); «Я очень прошу тебя, дорогой читатель, позаботиться о своем здоровье и здоровье своих близких» (Калинингр. витрина, окт., 2002); «Please, bring your birth certificate, fee and proof of residency to registration. Will your please call             (609) 927 - 5213       afer 6 p.m. during registration» (The Gallway Today, July, 2005).

Суггестивы представляют собой такой тип директивов, в которых приоритетную позицию занимает Говорящий, считающий себя вправе на основе своего житейского опыта или знания положения дел в определенной ситуации каузировать действия адресата, хотя выполнешге его не является облигаторным и адресат сам принимает решение о его выполнении или невыполнении. Суггестивы могут быть бенефактивны для обоих участников коммуникативного акта Исполнителем действия является Адресат. К суггестивам относятся совет, предложение и предупреждешге. Например: «Я бы посоветовал выбирать школу, прежде всего по территориальному признаку, так как это сохранит здоровье ребенка»

1 См. об этом подробнее: Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992. С. 126 - 132.

(Коммерсант, нюнь, 2005); «Можег быть, мы выслушаем обе стороны, прежде чем делать какие-либо выводы?» (Калинингр. правда, февр., 2004); «I advise you to stroll into any Parisian bookstore and you will immediately appreciate one of France's great national obsessions: the US» (The Financial Times, Dec, 2004); «I warn all of you: think of the Future!» (The Sunday Times, July, 2005); «Let us go to the theatre and enjoy the play» (The Observer, Oct., 2004).

Коэффициент модальности в каждом га описанных типах побудительных речевых актов меняется в зависимости от целого ряда причин - индивидуальной манеры автора, объекта описания, прагматической установки, соотношения содержательно-фактуральной и содержательно-концептуальной информации. Этот коэффициент тем выше, чем отчетливее проявляется личность автора статьи. В нашем случае побудительная модальность выявляется на порядок реже в информационных, аналитических жанрах (в таких типах статей, как событийная заметка, анонс, аннотация, мини-рецензия, аналиттгческая статья), гораздо чаще случаи употребления побудительных модалышх конструкций фиксируются в художественно-публицистических жанрах (полемическая статья, журналистское расследование, очерк, фельетон, памфлет, сатирический комментарий).

В исследованном нами материале современных газет и журналов на русском и английском языках примеры побудительных высказываний распределяются по семантическим модификациям в соответствующем процентном соотношении, и приведенные волевые акты рассмотрены в порядке убывания степени необходимости выполнить действие. В русском языке — это побуждение, приказ, категоричное желание или настоятельная просьба-21 %; предписание, инструкция- 19,8 %; совет, данный адресату с целью помочь последнему - 16,7 %; желательность - 15,3 %;

предложение, в котором отождествляются нужды говорящего и адресата, -9,2 %; предупреждение, вызванное желанием говорящего обратить внимание на какой-либо факт, - 7,8 %; запрещение - 3,7 %; просьба (пожелание, мольба) — 3,2 %; разрешение (позволение) с выражением воли говорящего — 2,5 %; приглашение, апеллирующее к нуждам адресата, — 0,6 %; угроза - 0,2 %. В английском языке — это побуждение, приказ, то есть категоричное желание или настоятельная просьба — 30,6 %; желательность (хотение) — 22,5 %; предложение, в котором отождествляются нужды говорящего и адресата, — 15,3 %; инструкция, предписание — 8,9 %; запрещение - 8,7 %; совет, данный адресанту с целью помочь адресату, -7,2 %; приглашение, предложение, апеллирующее к нуждам адресанта, -3,2 %; просьба (пожелание) - 2,4 %; разрешение (позволение), связь с выражением воли — 0,8 %; предупреждение, вызванное желанием Пишущего обратить внимание на какой-либо факт, - 0,3 %; угроза - 0,1 % (см. Диаграмму 1 и Диаграмму 2 в Приложении 3).

Итак, на основании анализа сравнения типологий побудительной модальности в русском и английском языках СМИ можно сделать следующий вывод: побудительная модальность одинаково ярко представлена в русском и английском языкач в плане содержания, который представлен ниже перечисленными типологическими случаями (начиная с самого частотного к менее употребительному). В русском языке это I) приказ (распоряжение), 2) инструкция, 3) совет, 4) желательность, 5) предложение, 6) предупреждение, 7) запрещение, 8) просьба (мольба), 9) разрешение, 10) приглашение, 11) угроза. В английском языке — 1) приказ, 2) желательность, 3) предложение, 4) инструкция, 5) запрещение, 6) совет, 7) приглашение, 8) просьба, 9) разрешение, 10) предупреждение, 11) угроза (см. Диаграммы 1 и 2 в Приложении 3).

Выдержки из работы:

В семантическом поле "побуждение" действует тройная градуальная оппозиция просьба - инструкция - приказ, члены которой противопоставляются по признаку степени императивности высказывания.

Наименьшая степень императивности содержится в просьбе, средняя - в инструкции, и наивысшая - в приказе. Семантика каждого типа закреплена при помощи специальных синтаксических конструкций и лексических средств. Соответственно такому членению М.Я. Блох выделяет три типа побудительно-отзывных ДЕ: 1) диалог - просьба; 2) диалог - инструкция; 3) диалог - приказ (Блох 1992). В.В. Бузаров конкретизирует общее значение побуждения и делит все побудительно - отзывные ДЕ по степени императивности на семь типов: 1) диалог - приказ; 2) диалог - требование; 3) диалог - просьба; 4) диалог -мольба; 5) диалог - приглашение; 6) диалог - призыв; 7) диалог - совет. Сужение общего значения побуждения до частных значений осуществляется в устной речи главным образом за счет интонации, которая всегда функциональна. Основным функциональным назначением побудительного предложения (какова бы ни была его формально - грамматическая структура) является выражение воли говорящего с целью побудить второе лицо (адресат) к выполнению какого-то действия или высказыванию. Действие, к выполнению которого побуждается адресат, номинируется глаголом, входящим в состав стимулирующей реплики (Бузаров 2001).

Г. Гарниш и В. Шмидт предлагают классификацию способов коммуникации в зависимости от коммуникативной установки. Они делят все побудительно - отзывные единства на шесть типов: 1) диалог - просьба (Bitten); 2) диалог - воззвание (Aufrufen); 3) диалог - апелляция (Appellieren); 4) диалог - требование (Fordern); 5) диалог - наставление (Anvveisen); 6) диалог - приказание (Befehlen) (Harnisch, Schmidt 1979).

Ряд ученых пытается классифицировать различные подтипы побуждения при помощи табличного способа. Принципиальная уязвимость табличных классификаций обусловлена, на наш взгляд, тем обстоятельством, что таблица предполагает, как правило, определенную дискретность, а нередко и некую симметричность, а при семантическом структурировании побуждения речь может идти именно о полевом и никак не о дискретном структурировании. Выявляемые подтипы побуждения являются не фрагментами чего-то целого

и равномерного с четко очерченными границами и симметрично противопоставленными по тому или иному набору признаков. Это скорее своего рода локальные сгущения поля с преобладанием тех или иных свойств. Это структурирование не может быть симметричным, так как различные типы побуждения социально не равнозначны. Это очевидно, даже без статистических выкладок, что РА, содержащие, скажем, распоряжение или просьбу, используются в процессе человеческой коммуникации заметно активнее, чем, скажем, РА, выражающие команду или лозунг. Это структурирование не может быть даже "формально симметричным, так как те или иные подтипы побуждения выделяются, прежде всего, не но набору тех или иных признаков, а скорее по какому-то одному уникальному признаку или, реже, по уникальной комбинации признаков. Так, команда предполагает немедленное начало выполнения каузируемого действия, для прочих же выделяемых нами подтипов побуждения этот признак (немедленное/отложенное выполнение каузируемого действия) не важен, например, совет: Ешь как следует. До ужина еще далеко (немедленное выполнение); Ешь больше фруктов (отложенное выполнение). Для лозунга характерна неконкретность, временная и персональная нелокализоваТшость каузируемого действия. Распоряжение предполагает обоснованную уверенность говорящего в том, что адресат действительно выполнит либо, по крайней мере, попытается выполнить каузируемое действие и т.д.

Однозначная интерпретация того или иного подтипа побуждения не всегда возможна. Очень часто мы имеем дело со своего рода переходными случаями, когда побуждение может восприниматься неоднозначно. Нередко подобная многозначность, когда сквозь просьбу просвечивает приказ, а сквозь совет -предостережение, изначально замысливается говорящим. Следует помнить, что выделенные выше подтипы побуждения представляют собой не дискретные объекты, а также своего рода микрополя с ядром (когда данный подтип побуждения однозначно и непротиворечиво выражен определённой конвенциализованной в языке для данного подтипа структурой) и более

или* менее -размытой периферией (когда речь идёт о всевозможных транспозиционных процессах и когда корректная шггериретация побуждения предполагает учёт не только собственно языковых, но и иных факторов). Так, важным фактором, обусловливающим интерпретацию конкретного РЛ побуждения, является восприятие адресатом текущего соотношения социальных ролей участников акта коммуникации. Адресат реагирует на побуждение по-разному, в зависимости от того, признает ли он за говорящим право на авторитарную позицию, либо нет, например:

- Stay back there. If you hear any commotion, beat it for Sabin's cabin as fast as you can, and bring the sheriff.

- Let me stay with you, Chief, - she pleaded (Gardner:54).

- Захлопнись, Шура!

- Сам умолкни (Донцова: 106).

В первом примере мы видим, что просьба в экстренной ситуации, а именно в ситуации опасности, превращается в приказ, но так как Прескриитор и Агенс находятся в дружеских отношениях, второй не торопится исполнить побуждение незамедлительно. Во втором примере разговор происходит между мужем и женой, отношения между которыми весьма напряженные. На грубое приказание мужа замолчать, жена не менее грубо отвечает, используя побудительную реплику-приказ. И совершенно очевидно, что она не собирается выполнять волю говорящего, побуждающего ее к действию, т.к. она не признает за ним право на авторитарную позицию.

Мы считаем, что и в английском, и в русском языковом пространстве (как, по-видимому, в любом естественном языке) количество вариантов членения поля побудительности существенно превосходит число словарно зафиксированных несинонимических глаголов речевой каузации, так как разные носители языка могут членить это поле по-разному в зависимости от своей языковой компетенции и склада характера: для кого-то существует только приказ и просьба (все, что не просьба - приказ, а все, что не приказ -просьба), в языковой картине мира другого существует еще и совет, кто-то

третий улавливает (или, вернее, определяет для себя) разницу между приказом и приказанием и т.д. Более того, мы вполне допускаем, что даже в языковом сознании одного и того же человека подтипы побуждения могут в разное время группироваться неодинаково. При этом очевидно, что некоторые (наиболее социально значимые) семантические интерпретации будут выделяться в принципе всеми носителями языка и всегда, а другие (маргинальные) - не всеми и не всегда. Так, легко представить носителя русского языка, не видящего различий между упомянутыми выше приказом и приказанием, но вряд ли кто-то в твердом уме и трезвой памяти перепутает приказ и просьбу. Полевая природа категории побудительности, как мы уже отмечали, допускает различные варианты своего структурирования. Может быть выделено (и реально выделяется в конкретных актах коммуникации) разное число подтипов побуждения, при этом чем "мельче" будет членение, чем большее количество несинонимичных интерпретаций будет выделяться, тем выше вероятность несовпадения мнений различных носителей языка и, как следствие, тем больше будет отмечаться различий при межъязыковом сопоставлении (Изотов 1998:23).

Мы склонны исходить из принципиальной соотносительности основных социально значимых семантических интерпретаций побудительных высказываний в современных английском и русском языках, не закрывая глаза на отсутствие однозначного соответствия вычленяемых носителем того или другого языка спектров частных семантических интерпретаций.

Изучив наиболее социально значимые семантические интерпретации побуждения в русском речеупотреблении B.C. Храковского и Л.Л. Бирюлина, которые выделяют приказ, просьбу, требование, предложение, разрешение/ неразрешение, совет, инструкцию (Храковский, Бирюлин 1992) с аналогичным списком в английском языке В.В. Бузарова, который выделяет приказ, требование, просьбу, мольбу, приглашение, призыв, совет (В.В. Бузаров 2001), мы склонны рассматривать в качестве функционально соотносительных следующие вычленяемые в английском и русском речеупотреблении семантические интерпретации побудительных высказывании входящих в

состав СРПС ДЕ:

1) СРПС диалогического единства - приказ (ДЕ - приказ);2) СРПС диалогического единства - разрешение (ДЕ - разрешение);3) СРПС диалогического единства - инструкция (ДЕ - инструкция);4) СРПС диалогического единства - просьба (ДЕ - просьба);5) СРПС диалогического единства - совет (ДЕ - совет);6) СРПС диалогического единства - предложение (ДЕ - предложение);7) СРПС диалогического единства - приглашение (ДЕ - приглашение).

Данные интерпретации СРПС могут быть разделены на четыре макрополя следующим образом:

1) СРПС, маркированные по признаку индикация высокой степени возможности исполнения каузируемого действия, входящие в состав ДЕ - приказ; ДЕ - разрешение; ДЕ - инструкция;2) СРПС, маркированные по признаку индикация высокой степени побудительной причины каузируемого действия, входящие в состав ДЕ - просьба;3) СРПС, маркированные по признаку индикация пригодности для Агенса каузируемого действия/воздерживания от действия, входящие в состав ДЕ - совет;4) СРПС, не маркированные ни по одному из названных выше признаков,

at*

входящие в состав ДЕ - предложение; ДЕ - приглашение. Данные четыре макрополя соотносятся с рассматриваемыми А.Н. Барановым четырьмя типами побуждения (приказом, просьбой, советом, предложением), в различной степени противоречащих (или не противоречащих) "максиме вежливости" Дж. Лича; "Поскольку императив в узком смысле основывается на "праве" приказывать, то смещение акцента на когнитивно-эмоциональную сферу Говорящего, например, на то, что требуемое положение дел необходимо именно для Говорящего, приводит к появлению у императива черт просьбы, например, Закрой дверь, а то мне холодно. Однако

at*

просьба еще достаточно "сильна", ибо выполнение желаний адресата - одно из

непременных условий вежливого поведения. Апелляция к интересам адресата приводит к превращению императива в совет: В ваших же интересах отказаться от его предложения. Однако еще более нейтрально -

* Of*

предложение, поскольку при его использовании снимается свойственный совету оттенок превосходства Говорящего, например, Давай откажемся от его предложения (Баранов 1988).

Названные семантические интерпретации СРПС представляют собой абстракции, при более пристальном рассмотрении способные распадаться на ряд более конкретных СРПС либо вычленять из себя СРПС, маркированные по какому-либо специфическому признаку. Так, СРПС ДЕ - приказ может развернуться в ряд СРПС ДЕ - распоряжение, СРПС ДЕ - приказ, СРПС ДЕ -повеление, СРПС ДЕ - команда. Исследующая побудительно употребленные полипредикативные высказывания современного русского языка Л.А. Сергиевская, говорит об "основных видах повелений" и об их "коннотациях": приказ (коннотации - распоряжение, требование, запрещение, команда), призыв (коннотация - лозунг), предложение (коннотации - приглашение, предписание, пожелание), просьба (коннотации - мольба, утешение, заявление), совет (коннотации - наставление, назидание, предостережение, разъяснение) (Сергиевская 1995:37-39). Наша интерпретация соотносительности "основных видов повелений" и их "коннотаций" отличается от интерпретации исследовательницы тем, что мы настаиваем на динамичном, текучем характере каких бы то ни было иерархизаций в рассматриваемой области, недаром рассуждающая о "семи грехах прагматики" Д. Франк предостерегает от соблазна впасть в rage taxonomique, подчеркивая, что "расплывчатость (vagueness) оказывается существенным свойством языковых выражений" (Франк 1986:369). Распоряжение, требование, запрещение, команда только тогда могут рассматриваться в качестве "коннотации" приказа, когда под приказом понимается разновидность побуждения, маркированная по признаку декларация высокой степени обязательности каузируемого действия для ^реципиента, то есть когда это слово используется в качестве общего

понятия. Только тогда распоряжение (требование, запрещение, команда) = приказ + сумма эмоционально-оценочных компонентов, сопровождающих денотативное значение в реальном РЛ и влияющих на конечный смысл воспринимаемого высказывания (Потапова 1997:6). В ином случае приказ сам является коннотацией. Мы считаем такую точку зрения возможной, но не единственно возможной. Если рассматривать в качестве "родового" признака приказа не признак 'высокой степени обязательности каузируемого действия', а признак 'высокой степени возможности каузируемого действия', как мы это делаем в настоящем исследовании, то требование, характеризующееся высокой степенью обязательности каузируемого действия для реципиента речи и низкой степенью вероятности этого действия (Красных 1998:189), не будет объединяться с распоряжением, запрещением, командой. Мы склонны полагать, что,в то время как для носителя русского языка в приказе на первый план выступает признак 'высокой степени обязательности', для носителя английского языка - признак "высокой степени возможности", именно поэтому для русского требование ближе к приказу, а для англичанина требование ближе к просьбе, так что "перед нами типичная ситуация межкультурного конфликта, когда наблюдающие один и тот же объект по-разному делят присущие ему признаки на существенные/несущественные, что приводит к диаметрально противоположным оценкам данного объекта" (Гудков 1997:75), например:

- Take your coat off, - he ordered, - I guess already that you have been stuck in the ribs with the knife. I have many times told you those Dagoes would do you up. Mr. McGowan smiled (O. Henry:43).

- Now, get busy and call a cop, - said Soapy. - And don't keep a gentleman waiting.

- No cop for youse, - said the waiter, with a voice like butter cakes and an eye like the cherry in a Manhattan cocktail (O. Henry:34).

СРПС в данных двух примерах ДЕ - требование выражены формами повелительного наклонения. Отношения между коммуникантами

*¦ Ф*

субординативные, сфера употребления официальная. По характеру ответных реплик можно установить, что данные ДЕ ближе к просьбе, чем к приказу, т.к. адресат не торопится выполнять указанные действия, следовательно, на лицо признак высокой степени вероятности, а не обязательности выполнения действия.

Л теперь, пригласите господ в камеру, - приказал князь Ушакчжу. Ушаков ввел в камеру двух старцев (Радзинский:179). - Организуйте отражение! Комаров, соедините меня с командиром семнадцатого корпуса.

Генерал Бондарев у телефона, - тотчас же докладывает Комаров (Шарипов: 147).

Приведенные примеры ДЕ - требование, несомненно, являются приказами, т.к. на первый план выступает признак высокой степени обязательности, адресат не заставляет себя ждать и беспрекословно выполняет действие названное глаголом каузатом.

Избранные нами типы семантического членения поля императивности позволяют, как нам представляется, разрешить в некоторой степени эту конфликтную ситуацию.

2.4 СРПС, МАРКИРОВАННЫЕ ПО ПРИЗНАКУ ИНДИКАЦИЯ ВЫСОКОЙ СТЕПЕНИ ВОЗМОЖНОСТИ ИСПОЛНЕНИЯ КАУЗИРУЕМОГО ДЕЙСТВ И 51

-Макропсле, включающее в себя СРПС, маркированные но признаку индикация высокой степени возможности исполнения каузируемого действия, естественным образом распадается на три поля в зависимости от того, что обуславливает эту высокую вероятность:

1) СРПС ДЕ - приказ - высокая степень возможности исполнения каузируемого действия обусловливается авторитарным положением Говорящего;2) СРПС ДЕ - разрешение - предполагается, что действие не осуществляется1)

лишь потому, что существуют некие препятствия или ограничения, которые Говорящий компетентен снять речевым актом разрешение; 3) СРПС ДЕ - инструкция - предполагается, что при осуществлении каузируемого действия в интересах Агенса необходимо следовать определенным указаниям.

* Естественно, что между названными группами нет четких границ: ДЕ - запрет соотносится и с ДЕ - приказом, и с ДЕ - разрешением; ДЕ - указание как разновидность ДЕ - приказа может перерасти в ДЕ - инструкцию и т.д.

2.4.1 ПОБУЖДЕНИЕ К ДЕЙСТВИЮ, ВЫСОКАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ИСПОЛНЕНИЯ КОТОРОГО ОБУСЛОВЛЕНА АВТОРИТАРНОЙ ПОЗИЦИЕЙ ПРЕСКРИНТОРА

Данная область ноля побуждения, включающая в себя СРПС ДЕ - приказ, вычленяет микроноля: СРПС ДЕ - запрет; СРПС ДЕ - распоряжение; СРПС ДЕ - команда; СРПС ДЕ - указание; СРПС ДЕ - повеление; СРПС ДЕ -заповедь; СРПС ДЕ - наказ; СРПС ДЕ - поручение; СРПС ДЕ - заказ.

Приказ представляет собой немотивированный прямой вид побуждения, Источник побуждения - Говорящий, статус которого дает ему право на побуждение, он же в силу своего положения является ответственным за принятие решения о совершении/несовершении действия. Невыполнение наказуемо. Отношения между коммуникантами субординативные, сфера употребления - официальная. Отношение адресата-исполнителя к действию нерелевантно. Время исполнения приказа совпадает с ситуацией побуждения ил договаривается особо. В зависимости от формы различаются устный приказ или распоряжение и письменный приказ или служебная инструкция. Различие между распоряжением и служебной инструкцией в их времени действенности: приказ-распоряжение определяет действие адресата на определенный короткий промежуток времени, инструкция распространяется на длительное время (Беляева 1985).

В английском языке приказ выражается следующими формами:

as*

I. Повелительным наклонением.

- Freeze the mitts on the bar.

The barman and I put our hands on the bar (Chandler:0).

II. Формами будущего времени изъявительного наклонения.

- You '11 come regularly to see your daughter. It's your duty, you know...

- Certainly. Г11 come, Governor... (Shaw:55).

Ш. Модальным глаголом must в сочетании с Indefinite Infinitive.

- Come, I liggins, you must learn to know yourself...

- Oh, well, if you say so, I suppose I don't always talk like a bishop (Shaw:74).

IV. Модальным глаголом be to + Infinitive.

- ...You're to play the part of the solid but dishevelled capitalist from the Far West...

I followed out Atterburry's instructions (O. Henry:233).

V. Односоставными предложениями.

- On your word of honour?

- On my word of honour (Maugham:51).

Нередко в устный приказ-распоряжение вводится подлежащее или обращение, когда адресатом является группа лиц и необходимо уточнить, к кому относится побуждение.

- All you lambs get in line... Get in a line - a line - not in a pile (O. Henry:238).

-При единичном адресате наличие обращения в распоряжении, выраженном побудительным наклонением, смягчает категоричность высказывания, тогда как введение местоимения you придает высказыванию грубый, фамильярный характер.

Now do your duty, officer, - says the Mayor, grinning much unlike a sick man. Mr. Biddle lays his hand on my arm (O. Henry: 199). You put them in cages and listen to them talk.

- No, really! You don't tell me (Gardner:30).

В русском языке приказ выражается следующими формами: I. Повелительным наклонением.

В понедельник утром Шаги Шагиевич вызвал секретаря и сказал: Проси ко мне Сафи Сафиевича. И никого больше не впускай. Если позвонят - меня нет!

Секретарь поняла, что разговор будет весьма серьезным, и на цыпочках вышла

из кабинета (Гилязов:15).

Данная форма характерна для фамильярного и грубого регистров при

отношении старший - младшему, причем в тех случаях, когда говорящий, не

обладая правом раздавать распоряжения, присваивает его самовольно или в

силу обстоятельств:

- Вещи мои 'собери, - буркнул он с порога, - завтра за ними зайду - и чтоб все было в ажуре.

- Своего не положу, твоего не оставлю, - вспыхнула Мария Ивановна и тревожно посмотрела ему в след (Паушкин:61).

II. Инфинитивные предложения.

- Взять его! - скомандовал старший. Черняховского вытолкнули из хаты (Шарипов:8).

Данная форма имеет ярко выраженный категорический, резкий характер и употребляется в официальном регистре при чрезвычайных обстоятельствах. При обычных условиях употребление этой формы типично для грубого, фамильярного регистра.

III. Формами настоящего и будущего времени изъявительного наклонения.

- Кончит разговоры!

- Пойдешь с нами!

Юркий паренек привел Ивана в вокзальный ресторан и усадил за стол, где собралась вся шайка (Шаригюв:10).

IV. Односоставными именными предложениями (в приказах, призывах).

- С богом!

Карета понеслась в Санкт-Петербург (Радзинский: 22).

В письменной форме приказа преобладают формы инфинитива несовершенного вида:

Приказываю:...Оперсводки представлять ежедневно в штаб дивизии в 4.00 и в 15.00. В оперсводке указывать, где находятся, когда и что делают подразделения, потери в личном составе и материальной части, место командного пункта (Шарипов:54).

Письменный приказ может оформляться с помощью модального предикатива надлежит:

... Вольнонаемной команде надлежит утром получить в управлении порта расчет...(Толковый словарь русского языка под ред. Д.Н. Ушакова).

Аналогичную семантическую структуру имеет запрещение. Различие лишь в том, что в приказе не учитывается состояние, эмоциональная инерция Адресата, тогда как запрещение подразумевает стремление адресата совершить действие, которое запрещает Говорящий.

В английском языке запрещение выражается при помощи модальных глаголов can, may, must, а также односоставными именными предложениями с отрицательной частицей или пассивным оборотом с глаголом allow:

You mustn't smoke here;

You may not go swimming;

You can't park your car here;

No smoking. No entry;

Visitors are not allowed.

В русском языке типичной формой запрещения является отрицательная инфинитивная конструкция, а также лексическое выражение запрещения.

Не курить. Без стука не входить.

Посторонним вход запрещен. Курить запрещается. .Необходимо отметить, что в английской языковой картине мира приказ также авторитарен, как и в русской, категорическое побуждение может вводиться глаголами типа приказывать, наказать, распорядиться, скомандовать, а в английском языке значение приказа выражается глаголами - order, command. Необходимо отметить, что выше перечисленные глаголы каузируют безоговорочное выполнение действия:

И приказал Христинеку:

- Пиши.

Граф начал диктовать, расхаживая по комнате (Радзинский:40).

- Keep your knees on the ground, - I ordered.

He was tough in the knees, having crawled a lot in steep places where my crutches

were useless (Marshall:88).

Но в английском языке категоричность побуждения может значительно смягчаться благодаря использованию повелительных высказываний типа Tell те..., в этом случае мы можем предположить, что в таких СРПС приказ менее авторитарен.

- Now tell те how you know that young gentleman's name.

- I didn't.

- I heard you call him by it. Don't try to deceive me.

- Who's trying to deceive you? I called him Freddy or Charlie same as you might yourself if you was talking to a stranger and wished to be pleasant (Shaw:9).

В русской же языковой картине мира достаточно часто встречается в авторской ремарке такое сочетание слов, как ласково приказал, радостно приказал, это значительно смягчает авторитарность побудительного высказывания. Приказ концептуализируется как завершенное действие. Об этом косвенно может свидетельствовать то обстоятельство, что в нашем извлеченном сплошной выборкой русском материале в авторском комментарии к СРПС персонажа рассматриваемого типа используются только глаголы совершенного вида.

- На, поияй, - ласково приказал он.

И славик задергал вожжиной, голосисто закричал на лошадей:

- Н-но! H-HQJ (РОСЛЯКОВ:33).

- Когда цыгане с плясунами да песельниками придут - пустить их на бал, -радостно приказал граф (Радзинский:12).

2.4.1.1 СРПС ДЕ-ПРИКАЗ

Приказ - это официальное указание, подлежащее неукоснительному исполнению (Толковый словарь под ред. СИ. Ожегова и НЛО. Шведовой).

Order - an instruction for a person to follow (Webster's Dictionary); a command given by someone in authority (Longman Dictionary of Contemporary English).

Интересно отметить, что в английском и русском языках значение слова приказ находит полное соответствие.

-В ДЕ приказ побуждение направлено "сверху вниз", в данном конкретном акте коммуникации Говорящий занимает авторитарную по отношению к Адресату позицию и не сомневается, что Адресат выполнит (либо, по крайней мере, попытается выполнить) каузируемое действие.

Анализирующий русские императивные высказывания Л.А. Бирюлин постулирует для приказа следующие коммуникативно-прагматические условия: "(а) императив выражает фактитивную прескрипцию, при которой импульс каузации исходит от Говорящего; (б) приказ отдается тем лицом, чей социальный статус в социальной иерархии выше, и направлен тому лицу, чей социальный статус ниже; (в) приказывать делать можно лишь такие действия, которые определяются соответствующей конвенцией (правилами, законами, принципами, нормами и т.п.), но предписание совершить действие, не входящее в список конвенциональных установлений (например, относящееся к личной жизни подчиненного), не будет считаться приказом; (г) приказ может быть начальственным, если он отдается в институциональной сфере общения, и неначальственным, если он отдается в личностной сфере общения, где субординативные отношения устанавливаются самим Говорящим; (д) приказ не оставляет стоящему ниже в социальной иерархии возможности отказа или какого-либо "* обсуждения; (е) издавая приказ, Говорящий может не эксплицировать его мотивировки; (ж) право стоящего выше приказывать что-либо делать стоящему ниже подкрепляется возможностью первого применять санкции в отношении второго в том случае, если последний не выполнит

http://31f.ru/dissertation/page,2,184-dissertaciya-evolyuciya-direktivnyx-rechevyx-aktov-v-anglijskom-yazyke.html

В исследованиях, посвященных коммуникативному аспекту вежливости, отмечается, что наряду с конвенциональной или ритуализованной вежливостью особую роль в коммуникации играет вежливость индивидуальная, изучению которой, в отличие от ритуального аспекта вежливости, прежде всего речевого этикета, уделяется гораздо меньше внимания в современной лингвистике. Это объясняется, вероятно, тем, что этикетные стратегии и тактики, а также языковые средства их реализующие представлены, как правило, эксплицитно в структуре высказываний, легко поддаются анализу и систематизации. Вместе с тем в вежливости выделяется внутренняя составляющая, отражающая уважительное, доброе, деликатное отношение говорящего субъекта к Другому, не только формальное соблюдение правил, но и искреннее внимание, доброе расположение и заинтересованность по отношению к окружающим [К.Альмос, В.И.Карасик, Т.В.Ларина и др.].

Индивидуально-личностный аспект мотивационной составляющей речевой деятельности говорящего субъекта находит свое отражение в субъективных компонентах речи, т.е. в тех компонентах высказывания, которые соотносимы с породившим его субъектом и к которым можно с полным основанием отнести эмотивно-экспрессивную составляющую интеракции. Благодаря присутствию и взаимодействию в высказывании субъективных компонентов реализуется выраженное в нем «внутреннее» ментальное намерение говорящего, его ситуативный, коммуникативный, интенциональный смысл [Рябцeва 2005]. Вместе с тем, как известно, в рамках одного высказывания крайне редко реализуется только одна интенция говорящего субъекта. Как правило, сама проблема речевого выбора адресантом коммуникативных стратегий, вербализующих его интенции, отражает решение последнего в пользу того, какая из интенций будет представлена эксплицитно в его высказывании, а какая/какие будут реализованы косвенно, имплицитно. Этот выбор осложняется тем фактом, что данные интенции зачастую вступают между собой в конфликт. Указанная сложность при вербализации нескольких интенций в рамках одного высказывания не может не отразиться на экспрессивности речевого поведения говорящего субъекта. Это особенно ярко проявляется в эмотивно маркированных потенциально конфликтогенных ситуациях, к которым относятся, в частности, вербализация позитивных и негативных оценок говорящего самому себе, а также ситуации критики адресата или объектов с ним связанных. В таких ситуациях оценочная интенция говорящего вступает в противоречие с фатической интенцией, направленной на сохранение коммуникативного контакта, а также интенциональной установкой на поддержание благожелательной тональности общения, если, конечно, в интенции адресанта не входит сознательное желание обидеть собеседника и прекратить, тем самым, общение с ним. Мы солидарны с И.Н.Борисовой, отмечающей доминирующую роль в непринужденном разговорном диалоге модально-фатического блока, представляющего собой подсознательную психологическую установку на поддержание контакта в желаемой тональности с данным коммуникативным партнером в данной коммуникативной ситуации [Борисова 2009]. Исходя из этого, речевое решение адресанта в этой ситуации, как правило, оказывается адресатно-ориентированным, т.е. говорящим выбирается та форма вербализации оценки, которая будет более приемлема для собеседника, н-р:

- Ты, Марфа, хоть и крупная баба, а бестолковенькая [Шукшин 2006].

Как показал анализ реализации эмотивной и фатической интенции в высказываниях, содержащих тактики смягчения, экспрессивный эффект последних далеко не всегда прямо пропорционален интенсивности эмотивного компонента. Экспрессивность митигативных высказываний является результатом комплексного, многопланового взаимодействия явных и имплицитных интенций говорящего субъекта. В ситуациях митигативно маркированной коммуникации, характеризуемой общей установкой коммуникантов на кооперативное, доброжелательное общение, можно говорить об экспрессивности особого рода, определяемой как импрессивность, специфика которой заключается в усилении имплицитных интенций, как правило, фатических, достигаемом за счет ослабления интенций, репрезентируемых эксплицитно. Импрессивность характеризуется более сложным, по сравнению с внешней, поверхностной экспрессивностью, взаимодействием различных аспектов коммуникативного контакта, среди которых особое значение приобретают субъективные компоненты речи.

Рассмотрение градуальных характеристик смягчения позволило сделать вывод о том, что для определения градации иллокутивной силы принципиальными являются установленные в работе зоны прототипической иллокутивной нормы и предела смягчения, в границах которых располагаются высказывания, содержащие митигативные стратегии и тактики. Mеханизм когнитивного профилирования, лежащий в основе градации речевого действия в аспекте вежливости, заключается в определении направленности последнего – на кооперацию либо на конфликт, в соответствии с чем анализируемое речевое действие будет располагаться либо в отрицательной, конфликтной, либо в положительной, кооперативной, зоне. Иллокутивная норма может быть двух видов – параметрическая, представляющая собой прототипическую, наиболее узуальную форму репрезентации градуируемой иллокуции, и аксиологической. Так, в частности, для директивной иллокуции параметрической нормой может выступать императив [Храковский, Володин 2001]. Аксиологическая норма соотносится с кооперативным полюсом иллокутивной шкалы [Арутюнова 1998]. Следует отметить, что градуальные модификации той или иной интенции весьма вариативны и определяются возможностями языка и коммуникативной/митигативной компетенцией говорящего субъекта. Определить конкретную степень модификации иллокутивной силы высказывания представляется возможным только в случае представленности, эксплицитной или имплицитной, митигативных квантификаторов в высказывании, н-р:

- Machst du es nicht ein bisschen arg spannend? [Hauptmann 2007].

- Коля, вы, похоже умный и довольно образованный мужчина [Донцова 2008].

При реализации стратегии оценочного смягчения могут использоваться мейотические средства, объединяющие в себе эвфемизмы, собственно мейотизмы и литоту. В основе механизма мейозиса лежит преднамеренное создание несоответствия между двумя “именами” одного и того же объекта наименования - мейотическим и субституируемым за счёт того, что мейотическое “имя” нейтральнее по оценочной шкале, чем субституируемое. Тем самым достигается эффект смягчения категоричности выносимых оценок, объединяющий все мейотические знаки и позволяющий включить последние в митигативную парадигму.

Смягчающий характер эвфемизмов и тесная связь последних с вежливостью и смягчением отмечается в большинстве исследований, посвященных анализу данного феномена [Жельвис 1990, Заботкина 1989, Кацев 1988, Крысин 1996, Москвин 2007, Тишина 2006 и др.]. Традиционным стало выделение в общем корпусе эвфемистических знаков двух больших групп – обиходно-бытовых и социально-политических эвфемизмов. Особого внимания заслуживает такая разновидность эвфемии как умолчание, основная цель которого заключается в том, чтобы смягчить отрицательную оценку чьих-либо действий, передать оценочную интенцию имплицитно, реализуя максимы такта, симпатии, одобрения и согласия, н-р:

- Immerhin ist er der Vater. Vielleicht wuerde er doch … ich meine, wenn er wuesste … [Hertz 2007].

- Бабы, они … конечно. Но без них тоже… [Шукшин 2006].

Наряду с эвфемизмами мейотические знаки представлены также собственно мейотизмами, репрезентирующими смягченную положительную оценку, которая также возможна в коммуникации, однако значительно уступает эвфемистическому смягчению в частности и продуктивности, н-р:

- Надо иметь огромные деньги, чтобы забрать все себе, - блеснула осведомленностью Жанна. – Неплохо соображаешь [Соболева 2008].

- Und ihr Produkt ist ja auch nicht schlecht geraten! – Die Pasta? Ja, stimmt! [Hauptmann 2007].

Специфической структурно-семантической разновидностью мейозиса является литота, или отрицание признака, несвойственного объекту номинации, то есть своего рода отрицание отрицания, дающее в итоге формально равнозначное положительному, но фактически ослабленное утверждение, н-р:

- Eine unschoene Sache, mit der ich Sie belaestigen muss [Steinfest 2007].

- Он неплохой мужик. Я его знаю немного [Шукшин 2006].

- Ist nicht ganz unwahrscheinlich [Bohl 2002].

- А где ваш Федор? Уж не заболел ли? Он вроде парень не совсем здоровый [Донцова 2009].

Во второй главе «Основные характеристики категории коммуникативного смягчения» обосновывается статус митигации как коммуникативной категории. Коммуникативные категории представляют собой некоторую упорядоченную совокупность суждений, включающих прескрипции, установки и правила развития интеракции и реализуемых в общении соответствующими стратегиями и тактиками [Стернин 2004]. Одной из наиболее актуальных и дискуссионных проблем в современной лингвистике является проблема разграничения коммуникативных концептов и коммуникативных (дискурсивных) категорий, которые зачастую рассматриваются как синонимичные понятия. В настоящем исследовании разделяется точка зрения тех ученых, согласно которой основное отличие концептов от коммуникативных (дискурсивных) категорий заключается в том, что концепты эксплицитно вербализуются в дискурсе, составляют содержательно-тематическое ядро коммуникации, а категории присущи дискурсу имплицитно, они не вербализуются, но проявляются в дискурсе, определяя его характер и принципы его организации [Шейгал 2006]. Кроме того, коммуникативные категории, в отличие от концептов, не обязательно включают образный компонент и не обязательно соотносятся с ключевыми лексемами, в силу того, что отражают более размытые, часто субъективные и релятивные сущности, прежде всего, отношение к содержанию высказываемого и к собеседнику [Дементьев 2007; Кобрина 2006].

Проявление категории в дискурсе возможно благодаря наличию определенных дискурсивных маркеров, эксплицирующих данную категорию. Так, в частности, существование митигативной категории подтверждают метакоммуникативные рефлексивы типа milde gesagt, gelinde gesagt, gelinde ausgedrueckt, мягко говоря, н-р:

- Am Morgen wachte ich gelinde gesagt mit nicht sehr klarem Kopf auf [ТК].

- Есть у моего мужа подобная особенность, он, мягко говоря, недолюбливает всяких «Бентли», «Хаммеров» и прочих подобных автомобилей [Донцова 2008].

Митигативную маркированность дискурсивного поведения говорящего субъекта подтверждают также метакоммуникативные формулы, свидетельствующие о стремление последнего избежать категоричности в своих высказываниях и содержащие извинение за вынужденную резкость, бестактность и проч., н-р:

- Думаю, она очень рано вступила в связь с мужчиной, она испытывала удовольствие от интимных отношений. Извините за пикантную деталь, но без неё никак не понять все остальное …[Донцова 2008].

В силу отсутствия у категории смягчения ключевой лексемы, которая содержала бы указание на коммуникативный статус обозначаемого ею феномена, для анализа митигации не подходят собственно лингвистические методы описания концептов (категорий). В связи с этим, для определения содержательной структуры категории смягчения особое значение приобретает использование различных психо- и социолингвистических методик, в частности, ассоциативного эксперимента, интервьюирования, анкетирования и др., которые позволяют выявить и описать содержание языковых знаков и структур в том виде, в каком они реально присутствуют в сознании носителей языка [Попова 2007], а также анализ митигативных стратегий и тактик в различных видах дискурса, направленный на установление характера взаимодействия рассматриваемых структур в процессах порождения и понимания дискурса.

Исходя из того, что смягчение является субкатегорией вежливости, а также тех прагматических характеристик смягчения, которые были описаны выше, митигативные прескрипции, детерминирующие речевой выбор говорящего в потенциально конфликтогенных ситуациях, определяются следующим образом: антиконфликтность, некатегоричность, неимпозитивность, глорификация и эмоциональная сдержанность. Стратегия иллокутивного смягчения как основная гиперстратегия, реализующая указанные прескрипции в общении, в зависимости от конкретного вида речевого акта, может реализовываться в коммуникации в своих иллокутивных вариантах: директивное, ассертивное, оценочное и проч. смягчение.

Митигативные прескрипции детализируются в установках, представляющих собой более конкретные предписания, рекомендации по коммуникативному поведению, вытекающие из общей прескрипции, которые далее конкретизируются в коммуникативных правилах. Прескрипция антиконфликтности предписывает избегать конфликтов в коммуникации и репрезентируется установкой на кооперативное, гармоничное общение, предполагающей соблюдение следующих правил:

1) своди к минимуму возможные разногласия с собеседником;

2) создавай и сохраняй позитивную тональность общения.

Прескрипции некатегоричности и неимпозитивности тесно взаимосвязаны и поэтому реализуются в коммуникации общими установками, а именно – установкой на ослабление категоричности высказываний и на смягчение директивных интенций, для которых можно сформулировать следующие коммуникативные правила:

1) смягчай категоричность своих высказываний;

2) оставляй собеседнику возможность выбора.

Прескрипция глорификации репрезентируется установкой на сохранение «лица» интерактантов, которая реализуется в интеракции следующими коммуникативными правилами:

1) смягчай интенсивность негативно-оценочных высказываний;

2) меньше хвали себя;

3) смягчай негативную самооценку.

Прескрипция эмоциональной сдержанности, как отмечалось выше, играет важную роль в митигативно маркированной интеракции. Это объясняется, прежде всего, тем, что эмоции, являясь облигаторным компонентом национального сознания, выступают мотивирующим элементом большинства прескрипций релевантных для кооперативной, гармоничной коммуникации. Прескрипция эмоциональной сдержанности сопровождает все вышеназванные прескрипции, так как каждое митигативное правило содержит в себе явно или имплицитно установку на эмоциональную деинтенсификацию. Исходя из этого, для данной митигативной прескрипции можно сформулировать одно основное коммуникативное правило:

- смягчай интенсивность проявления эмоций в коммуникации.

Итак, категория смягчения, конституируя коммуникативное сознание homo loquens, содержит основные прескрипции, установки и правила, характеризующие кооперативную, гармоничную коммуникацию. Руководствуясь указанными прескрипциями, говорящий субъект выбирает наиболее оптимальные, адекватные стратегии реализации своих интенций в процессе интеракции. Систематизация установок и правил, входящих в коммуникативную категорию митигации, вне всякого сомнения, имеет важное значение, так как овладение данными правилами в процессе научающей коммуникации лежит в основе формирования коммуникативной компетенции говорящего субъекта. В этой связи представляется необходимым включение в коммуникативную компетенцию в качестве обязательного компонента митигативной компетенции, предполагающей знание основных прескрипций, установок и правил смягчения, а также стратегий и тактик, их реализующих.

2.4. Прагмасемантические разновидности РА директивов

Директивные РА семантически и прагматически неоднородны. Известные подходы к выделению подтипов директивных РА основывались на разных критериях, среди них работы Е.И. Беляевой, А Вежбицкой, Н.Ф. Гладуш, А.В. Дорошенко, О.Г. Почепцова и др. [18, 43, 55, 72, 163]. Так, по ведущему признаку степени выраженности иллокутивной силы Г.Г. Почепцов выделяет среди директивных РА инъюнктивы (команды, приказы) и реквестивы (просьбы и т.п.) [162].

По ведущему семантическому признаку детальную классификацию директивных РА предлагает А.В. Дорошенко [72]. Ею выделены такие прагмасемантические разновидности директивных РА, как:

1) прескриптивные РА (приказы, предписания, требования, запреты, разрешения, инструкции, назначения, увольнения, заказы и вызовы);

2) реквестивные РА (просьбы, приглашения, ходатайства, вопросы о разрешениях);

3) побуждающие РА (побуждения, разубеждения, предложения совместного действия, подстрекательства, советы);

4) предупреждающие РА (предупреждения, увещевания, угрозы).

Л.А. Бирюлин предлагает четыре теоретически возможных прочтения повелительных предложений [24, 25]:

1. Презумпция утвердительная: в момент произнесения прескрипции исполнитель (слушатель) производит какое-либо действие р (например, курит); прескрипция сохраняющая: «продолжай делать р» (т.е., если ты, например, куришь, то и кури! = «продолжай курить (дальше)». Прескрипция нацелена на то, чтобы сохранить исходное положение вещей.

2. Презумпция отрицательная: в момент произнесения прескрипции исполнитель делает не р (= не делает р) (например, не курит); прескрипция сохраняющая: «продолжай делать не р» (т.е., если ты, например, не куришь, то и не кури! = «продолжай не курить». В данном случае назначение повелительного высказывания состоит в том, чтобы сохранить существующее положение вещей.

3. Презумпция утвердительная: в момент произнесения прескрипции исполнитель делает р (например, курит); прескрипция изменяющая: «начинает делать не р (= начинай не делать р) (т.е., если ты, например, куришь, то не кури! = «прекрати курить»). В этом случае назначение повелительного высказывания состоит в том, чтобы запретить существующее положение вещей, а именно действие р, т.е. изменить р на не р.

4. Презумпция отрицательная: в момент произнесения прескрипции исполнитель делает не р (= не делает р) (например, не курит); прескрипция изменяющая: «начинай делать/сделай р (т.е., если ты, например, не куришь, то теперь кури! = «начинай курить»).

Тем самым авторы выделяют четыре базовых разновидности повелительного высказывания: двум из них соответствуют положительные директивы, а двум — отрицательные.

По характеру глаголов речевой каузации — фактитивных либо пермиссивных [213] — все повелительные высказывания могут быть подразделены на фактитивные и пермиссивные. Первые отражают ситуации, в которых инициатива произнесения директива принадлежит адресанту, а вторые — в которых инициатором произнесения директива является адресат, который обращается к адресанту с просьбой о прескрипции. Наиболее распространенными среди фактитивных интерпретаций являются приказ, просьба, требование; среди пермиссивной интерпретации — разрешение/неразрешение [там же]:

“My dear Jane, make haste and hurry down” (J. Austen)

“Can I come in? - Come in” (E. Waugh)

Фактитивный совет, как правило, исходит от лица, считающего себя авторитетом. Наличие каких-либо субординационных отношений между дающим и получающим совет необязательно. Давая совет, говорящий предполагает, что слушающий может выполнить каузируемое действие, которое он сам бы выполнил. Фактитивный совет может вызвать негативную реакцию слушающего, поскольку люди, как правило, не любят непрошенных советов.

Пермиссивно интерпретируемые побудительные высказывания имеют свои особенности. Данным высказываниям обычно непосредственно предшествует неречевой стимул или вопрос, в котором содержится просьба о разрешении или совете со стороны того лица, которое в будущем директивном акте готово выступать в роли исполнителя прескрипции. Просьба о разрешении чаще всего направлена «снизу вверх».

Директивные РА, выражающие разрешение, отмечаются краткостью, т.к. все участники ситуации и все обстоятельства, при которых должно совершиться действие, уже известны говорящему. Разрешение также может быть выражено одной императивной словоформой или оно может представлять собой одну из разрешающих формул типа o’key, please и т.д.

. Побуждения с отрицательной формой глагола подразделяются на прохибитивные и превентивные. Специфика смысловой структуры такого директива состоит в том, что в них есть оператор отрицания. Данные директивные РА каузируют неисполнение какого-либо действия.

Прохибитивные повелительные высказывания в свою очередь подразделяются на две группы в зависимости от того, совершается ли запрещаемое действие в момент речи или не совершается, т.е. в зависимости от презумпции существования действия р или не р до момента и в момент побуждения. В первом случае запрещается продолжать совершающееся действие. Во втором случае запрещается начинать несовершающееся действие [214].

Акцентируя отношения говорящего и слушающего в акте коммуникации, Э. Тсуи разделяет все побуждения на два больших класса: реквестивы, в которых “адресату представляется выбор (option) исполнения искомого действия” и инъюнктивы, которые такого выбора не предоставляют [304]. На основании таких критериев, как бенефактивнoсть действия для слушающего или говорящего и исполнитель действия (слушающий/говорящий/оба коммуниканта), среди реквестивов выделяются пять подтипов: просьба о разрешении, предложение (offer, proposal), просьба совершить действие, приглашение [там же]. Немаркированной формой реквестивов признаются вопросительные предложения. Характеристики реквестивов Э. Тсуи схематически представляет в следующем виде:

К инъюнктивам Э. Тсуи относит, с одной стороны, приказы, обязательные для исполнения — мандативные РА (mandatives), в которых “говорящий побуждает слушающего исполнить или не исполнять действие, бенефактивное для говорящего” [289]. К ним принадлежат инструкции и угрозы. С другой стороны, побуждения, в которых говорящий рекомендует слушающему (advocate) исполнение действия в интересах слушающего, причем за слушающим признается право выбора исполнения действия — это РА - рекомендации (advisives) [289] Среди последних выделяются советы и предупреждения (warnings). Немаркированная форма инъюнктива определяется как императивное предложение.

Смягчение

Для обозначения анализируемого феномена в работе используется термин «митигация», понимаемый нами как процесс и как результат смягчения, наряду с русским вариантом «смягчение». Введение в отечественный научный оборот этого нового терминопонятия представляется целесообразным, прежде всего, в силу устоявшейся традиции его использования в зарубежной лингвистике, латинского источника данного термина и его достаточно высокой деривативной продуктивности в русском языке: митигативный – смягчающий vs. смягченный; митигатор – языковое/ речевое средство смягчения; митигировать – смягчать, митигирующий - смягчающий и проч.