Действие третье.

Железнодорожная станция на границе между Россией и Казахстаном. Тут же проложена шоссейная дорога, выстроена таможня. Неподалеку оптовый рынок, где торгуют одеждой и продуктами питания.

На переднем плане небольшое одноэтажное здание. С одной его стороны вход в помещение для обмена валюты, по другую сторону витрина магазина с прилавком на улицу. Перед зданием пара скамеек.

Входят Гужуев, Гужуева и Михаил; у Михаила на ремне через плечо сумка.

Гужуев. (читает расписание обменного пункта). На обед меняльную лавку закрыли. Что ж, подождем, торопиться некуда. Таможня не раньше двух часов пропустит машины через границу.

Все трое садятся на скамейку.

Гужуева. Помнишь, Борис Федорович, в девяносто первом году, едва Советский Союз развалился, ты говорил - вот погонят нас прочь, прибежим на кордон, сядем перед заставой и начнем умолять: впустите беженцев ради Христа. Накаркал.

Гужуев. Кто тут беженец? Миша, ты видел сбежавшую? Посмотрите на нее - дом в Казахстане продала, в России квартиру купила, вещи на пяти грузовиках перевозит. Слышали бы тебя настоящие беженцы. Они в Челябинске на вокзале и у торгового центра околачиваются страшнее атомной войны. Ты, Любовь Антоновна, такая же беженка, как тот еврей из анекдота. Его в КГБ спрашивают, у вас родственники за рубежом имеются? Нет, отвечает, за рубежом у меня родня отсутствует. Отсутствует, а в анкете пишете: тетя, дядя, сестра в Израиле. Он им - да это я за границей, а они все дома живут.

Михаил (смеется). Навряд ли вам можно надеяться на помощь комитета для погорельцев.

Гужуева. Мне, ясное море, никакой погорелый комитет не нужен. Но ведь правительство обязано помогать переселенцам? Тем более своим, русским. Я не о нас именно веду речь; мы себя, слава богу, жильем обеспечили.

Михаил. Наверняка учреждена служба иммиграции. Гужуева. Я ее в упор не наблюдаю.

Михаил. В Москве директивы издает. Где ей еще располагаться? В столице, все в столице.

Гужуева. Она здесь работать должна, на, этом самом месте людей встречать. Полгода назад уехал врач, офтальмолог из областной больницы. Он немец, его в девяностом году насовсем приглашали в Германию, отказался. Теперь в Ленинграде, устроился к приятелю по институту, у того глазная клиника. Неужели в Казахстане врачи не нужны? У населения внезапно зрение улучшилось, чудеса.

Гужуева. Мужик знакомый отыскал в дедовской библиотеке книжку Нострадамуса с предсказаниями. Он и распад Советского Союза предвидел, Нострадамус-то. Мы смеялись, не верили, думали - дурак. Кто бы тогда заикнулся – дескать, Союз через пятнадцать лет исчезнет; его бы тут же в темницу упрятали.

Входят пожилая женщина и мужчина лет тридцати пяти.

Женщина. Здравствуйте.

Михаил. Добрый день.

Женщина. Позвольте задать вам вопрос.

Михаил. Задавайте.

Женщина. Мы проводим социологический опрос. Скажите, как вы относитесь к смертной казни?

Михаил. Положительно. То есть я следующим образом определился: случаях исключительных наказание смертью возможно, а иной раз даже и необходимо.

Женщина. Но вы, однако, забываете что при вынесении судебного приговора, возможно, совершается судебная ошибка, Вообразите - вдруг спустя некоторое время обнаружится настоящий преступник? Приговоренного человека уже нет, его казнили. Подумайте, казнили невиновного.

Михаил. То есть, что значит вдруг? На смерть так вот запросто не отправляют. К тому же нам суд присяжных обещают в ближайшее время. При эдаких церемониях возможность судебной ошибки превращается в величину ничтожно малую.

Женщина. Согласитесь, полностью ее исключить нельзя.

Михаил. Ну, знаете, ежегодно в автодорожных катастрофах погибают сотни тысяч ни в чем не повинных людей. Если руководствоваться вашей логикой, следует и езду на автомобилях запретить, и их производство. Заодно и самолеты с электричками порезать в утиль, целее будем. В Индии паровоз слетит с рельсов - пятьсот человек задавлено. Паром в Балтийском море опрокинется - утонуло не меньше. Абсолютную гарантию от несчастных случаев пока еще никто не изобрел.

Мужчина. В данном контексте ваши самолеты совершенно не убедительны. Отношение к смертной казни характеризует степень зрелости общества, уровень его морали и самосознания индивидуумов. Менталитет, если хотите. Государство не вправе лишать граждан жизни и граждане обязаны публично заявить о своем отрицании варварских пережитков.

Михаил. В интересах морали этих подонков и надо уничтожать. Морали и безопасности. Чтобы уже никому не причинили вреда. Убийц, насильников, маньяков - всех на виселицу. Расстрел у нас в России не от большого ума запретили.

Мужчина. И того, кто булку хлеба украл, того тоже на виселицу?

Михаил. Кража от голода случай особый. Хотя тоже, если прикинуть... Сегодня он буханку хлеба стащит, завтра прихватит из чужого кармана кошелек, послезавтра примется ножом по горлу орудовать? В мусульманских странах грабителям руки отрубают и правильно делают. Насчет порядка они молодцы, тут я с ними согласен.

Женщина. Ужасно, что вы такое проповедуете!

Михаил. Ужасно, до чего державу довели. Бандитизм на каждом

перекрестке

Женщина. Поймите же наконец, что только в обществе, основанном на

милосердии, люди могут жить благополучно. Мы злые и жестокие, потому

несчастные.

Михаил. Легче отгрохать коммунизм, чем воплотить в реальность вашу высоконравственную фантазию.

Мужчина. Вы, очевидно, коммунист? Михаил. Я, господин хороший, рабочий.

Мужчина. Но по убеждениям вы коммунист?

Михаил. Я убежден, что трижды три девять и что действует закон всемирного тяготения. Но это отнюдь не доказывает, будто я физик или математик

Женщина. Вас не переспорить.

Михаил. Да здравствует мыло душистое и веревка пушистая.

Женщина. Кошмар, ужас!

Мужчина и женщина уходят.

Михаил. Шестидесятники. Они еще при Хрущеве начали воду мутить, до сих пор не успокоились. ( Вдогонку громко.) Демократы хреновы! Гужуев. Парень-то больно молодой для шестидесятника. Михаил. Менталитет! В деревне до революции поймают мужики вора, конокрада и бьют его эксклюзивно, консенсусом, покуда не окочуриться. И ничего, никакие правозащитники не вмешивались. Прискачет урядник на лошади да следователь с доктором на телеге подтянутся. Неделю живут, пьют, едят, потом протокол пишут - помер божьей волей. Другое ворье после того десять лет деревню дальним лесом огибало. Тут тебе и плюрализм, и свобода слова, и все, что душе угодно.

С пакетами и сумками входят Булдым, Акрошина и Юдина; Булдым несет коробку с бутылками вина.

Юдина. Поменяли деньги?

Гужуев. Обеденный перерыв, минут через пятнадцать откроют.

Михаил. Ох, и винища набрал Филипп Егорыч.

Булдым. Дочь заказала, свадьба намечается у подружки. (Достает лист бумаги). Жена список вручила. (Читает.) Окорочка куриные - коробку, масло кукурузное десять – значит, тоже коробку, пускай двенадцать. Консервы. Тушенка говяжья.

Акрошина. Я босоножки себе прикупила.

Михаил (смеется). Мне это слово нравится - прикупила.

Булдым. (читает список). Сайра, кальмары, маслины бэ косточек...без

косточек.

Юдина. Ни разу казахских денег не видела.

Гужуев. Сейчас покажу (достает деньги).

Акрошина. (рассматривает банкноты в руках Юдиной). Раскраской отличаются, а на портретах один и тот же дяденька нарисован.

Гужуева. Нет, не один, и портреты разные. Ты внимательнее смотри.

Акрошина. Ой, правда. На синей воротник на халате с разрезом и шапка

выше.

Михаил. От номинала зависит.

Акрошина. Что на телеге написано?

Гужуева. То не телега, а колесница независимости.

Акрошина. Виновата, прощения просим.

Гужуева. Не знаю, мы по-казахски читать не умеем.

Гужуев. Свинство, конечно. Жизнь в Казахстане провели и ничего толком не знаем, ни языка, ни истории. Стыдно... наверное.

Булдым. И обратите внимание, что особенно интересно, еще Лермонтов в свое время заметил – мы, русские, ленивые и нелюбопытные.

Юдина. Если не ошибаюсь, фраза принадлежит Пушкину.

Булдым. Может быть, может быть. Какая разница?

Гужуев. Купюру новую напечатали. Нулей больше, а богатства не

прибавилось. Как Ленина с денег убрали, они и перестали быть деньгами.

Юдина. Мистика.

Михаил. Полтергейст. Были ваши, стали наши.

Булдым. (Михаилу). Ты когда на работу выходишь?

Михаил. Послезавтра.

Гужуева. И не отдохнул племянник толком. Борис Федорович все полтора месяца промотался туда-сюда. То металлолом везет Андрею Васильевичу, то квартирой занимается. Мы с Мишей по хозяйству просуетились да документы оформляли на переезд.

Михаил. Нормально.

Юдина. Я в отпуске лучше всего отдохнула прошлым летом. Андрей Васильевич отправился в командировку, младшая с группой улетела на Черное море. Утром в девять я на рейсовом автобусе в сад, до вечера тружусь, в восемь дома на диване, одна. Канары против моего огорода ничто. Сад мне Миша купить помог, Мише спасибо.

Михаил. Я всем помогаю.

СМЕХ.

Гужуева. Молодец, племянник, молодец!

Булдым. А я осенью в профилакторий возьму путевку. Мне не лечиться, отдохнуть недельки три.

Михаил. Заводской терапевт каждый год повторяет на медосмотре -здоровый человек по сути есть недобросовестно обследованный больной. Булдым. Жуткое дело. Захожу я на прошлой медкомиссии к психиатру - у нас теперь еще и психиатр допуск к работе подписывает - зашел, поздоровался, начал он меня расспрашивать: как трудитесь, как отдыхаете, чем занимаетесь в свободное время? Хорошо, отвечаю, трудимся и отдыхаем не хуже. Природу люблю, за грибами на машине ездим, в сад, на озеро. Он аж вместе со стулом подскочил: грибы собирать любите? У меня душа в пятки ушла. Попался, думаю, раб божий. Кликнет сейчас санитаров, оденут на меня смирительную рубашку и отвезут на белой машине в Осиновую рощу в чувство приводить. Обошлось, отпустил и резолюцию начертал в обходном листе - работать может.

Акрошина. Это у них приколы такие профессиональные. Огорошат вопросом и реакцию наблюдают. Если только рот разинул и глазами хлопает, тогда ничего, ладно. А если ушами завозил и пятками заелозил - стало быть созрел, наш человек, лечить будут.

СМЕХ.

Юдина. Пойдемте, вещи в машину погрузим.

Булдым, Акрошина и Юдина уходят.

К магазину приближается Выпивший, стучит по прилавку.

(Демократа, Выпившего, охранника обменного пункта, человека-афишу, мужчину с листовками и Прохожего играет один и тот же актер).

Выпивший. Девушка! Де-вушка.

Продавщица. Я вас слушаю, мужчина.

Выпивший. Дев-ву-шка!

Продавщица. Мужчина, что вы хотели?

Выпивший. Я? ( Озирается.) Странно. Чего я хотел? Хочу ли я, могу ли я…

Продавщица. Мужчина, вы заказывать собираетесь?

Выпивший. Правильно, заказывать! Девушка, будте любезны, печенья к чаю... или кофе... я не знаю. Батончиков двести грамм конфет... нет, двести пятьдесят или триста... карамели.

Продавщица. Печенья сколько?

Выпивший. Две пачки, обязательно.

Продавщица. Карамели какой?

Выпивший. Карамели тоже... триста грамм.

Продавщица. Как называется? Я название спрашиваю

Выпивший. Название? Вот (тычет пальцем в витрину). Называется триста

грамм карамели (мычит и с трудом выговаривает) «Му-му» (подает деньги).

Продавщица. Поищите мелочь, у меня сдавать нечем.

Выпивший. Сдавать нечем? Странно. Сдача... с удовольствием (достает из кармана горсть мелочи, роняет несколько монет). Девушка, и пакет. Положите в пакет ... обязательно.

Продавщица. Пожалуйста.

Выпивший. Спасибо, девушка. Благодарю. Изумительно. ( У ходит.)

Гужуев (Михаилу). Он похож на твоего друга - демократа. (Смеется.) Веревка пушистая, надо же такое придумать!

Входят Павел, Ершова и Тамара.

Ершова. Привет.

Гужуева. Долго едете, заждались мы вас.

Павел. Прямую дорогу ГАИ перегородила, везут министра атомной промышленности. Пришлось окольными путями двинуть. Домашние запасы надо пополнить, кушать хочется.

Михаил. Неужто разбогатели в мое отсутствие? Здравствуй, любимая. Тамара. Здравствуй, дорогой.

Ершова. Разбогатели, я пенсию получила.

Павел. Соседка за ремонт рассчиталась с супругой. Для набега на оптовую базу самый благоприятный момент.

Тамара. Нам в управлении аванс подкинули.

Михаил. Смотрите, жизнь- то налаживается.

Павел (Михаилу). Утром встретил твоего начальника на заправке, тоже

собирался на рынок.

Михаил. Уже виделись. И Надежды обе вместе с ним прикатили на заднем

сиденье.

Гужуев. Базар сегодня многолюдный, автостоянка заполнена.

Тамара. У заводчан получка, на рынок многие приехали.

Павел. Для семейного бюджета продукты и одежду намного выгоднее покупать на оптовом рынке.

Гужуев. Я после института по распределению через эту станцию следовал по железной дороге. Маленькая тогда была станция, неприметная. Промчались без остановки, только бараки за окнами прошмыгнули. Нынче граница. Забор, таможня, шлагбаум.

Ершова. Я школу окончила и тоже в казахские степи едва не рванула целину покорять. Мне папа запретил. Кнут снял со стены - я тебе дам целину.

Гужуев. Ваш отец в будущее заглядывал.

Гужуева. А я, дура, все-таки уехала. Не на целину, правда.

Гужуев. Нет, не дура. Если бы ты, Любовь Антоновна, на шахте не

очутилась, то и со мной бы не повстречалась, счастья бы своего лишилась.

Ершова. Вы ходили на рынок?

Гужуева. Перерыв закончится в обменном пункте, деньги поменяем и

сходим.

Ершова (Павлу). Вы ступайте, а мы посидим, поговорим. Сахар купить

не забудьте, последний мешочек развязали в кладовке.

Михаил. Я казахстанского сахара наелся до изжоги. У них запретили

поставлять сахар из России, чтобы своего производителя поддерживали, а

собственный рафинад ничуть не сладкий и в воде не растворяется.

Ершова. Здесь белый хлеб пекут очень вкусный, неделю хранится и не портится. Магазин неподалеку от базара, у входа. Заглянете?

Михаил. Бешеной собаке сто верст не крюк.

Ершова. Марья Алексеевна дала поручение купить ей растворимый кофе, индийский в упаковке полкилограмма. Уважь старушку, пусть кофейком побалуется.

Тамара. А я хочу шоколадных конфет «Рафаэлло». Дорогой, ты купишь мне «Рафаэлло»?

Михаил. Я тебе «Чупа-Чупс» куплю, любимая. Ершова. Все понятно? Исполнишь поручение?

Михаил (отдает честь). Космонавт Раздолбаев к заданию партии -правительства готов. (Поет: «Не ходите девки низом, попадетесь вы киргизам».)

Павел, Михаил и Тамара уходят.

Ершова. С домом полностью разделались?

Гужуева. Окончательно. Казах, который покупал, крутить вздумал. Решил напоследок цену сбить. Чуть не в лицо заявляет, русские уедут, дом мне достанется задаром. (Смотрит по сторонам.) Если нас кто-нибудь подслушивает, меня арестуют. Миша тогда говорит - вещи выносим, грузим мебель, а дом поджигаем к чертовой матери. Казах тут же на попятную, вы меня не правильно поняли, я не про то имел в виду. Имел! Я его сразу раскусила. Миша еще Жириновского припомнил, того на глазах перекосило, будто уксус в рот попал.

Гужуев. Он вашего Жириновского увидит по телевизору и бледнеет от страха. Боится, что Россия в Казахстан вернется. (Пауза). Что самое обидное, дом я обустроил, как задумал. Осталось дотянуть до пенсии и век доживать. Дом-то хороший.

Ершова. Дом отличнейший!

Гужуев. Тут у них началась перестройка, страна посыпалась и рухнула. Девчонка молодая на таможне пошлину требует уплатить за въезд - вы же иностранцы! Я ей отвечаю - эх, дочка, какой же я иностранец, всю жизнь работал на Советский Союз, а теперь иностранцем оказался. (Молчание.) Здравствуй, дедушка Мороз с елочкой горбатою; что же ты наделала, голова с заплатою! Мне еще повезло: в последний момент Президент отменил все льготы и пенсионный возраст повысил, и шахтерам тоже. Указ начал действовать с первого июля, а мне двенадцатого июня пятьдесят лет исполнилось. Успел по советскому закону оформить пенсию, не то бы еще пришлось ждать три пятилетки.

Гужуева. Я спокойно получила, пока одни разговоры вели.

Ершова. По радио начальник над пенсионерами отвечал на вопросы. Долго

говорил, смысл такой: кому пенсию надо увеличить по справедливости, для

тех закон не принят, а для кого закон приняли, для тех в бюджете деньги

отсутствуют.

Гужуева. Для себя у них все есть, и деньги, и законы.

Ершова. Сейчас их власть, что хотят, то и делают. Позавчера пенсию принесли, я Ване рассказываю - заплатим за квартиру, съездим на базар, купим продуктов, на три дня пенсии хватит. Ваня спрашивает - баба, почему на три дня? Потом у тебя выходной от пенсии? Да, у бабушки от пенсии выходной, только три дня не выходной. Дети мне на День рожденья подарили мой портрет, вдвоем рисовали. Вчера Коле задаю вопрос: купить вам груш? Нет, не надо. А яблок? Нет. Ты яблок не хочешь? Хочу, у меня зуб качается, не могу твердое кусать. Вы с бабой Машей два сапога пара, у обоих зубы шатаются, жевать не можете. Забыла сказать по телефону - у Марьи Алексеевны брат умер, десять дней назад. Ей сон привиделся, ее мама ей говорит, вот Алексей ко мне вернулся, а ты задерживаешься, пора к нам. Она плачет, мне еще рано умирать. Я ее утешаю, снам не верь, а она - я всему верю. Дети у меня в субботу ночевали, Ваня наш разговор услышал, ночью ему что-то приснилось. Раскричался – нет, баба не умрет, неправда, уходи отсюда. Вот он как меня защищает. Утром спрашиваю: тебе плохой сон приснился? Он уже ничего не помнит.

Гужуева. Ну и слава богу, если все хорошо.

Входят Акрошина и Юдина.

Юдина. Ольга Антоновна, здравствуй.

Акрошина. Наше вам с кисточкой.

Ершова.Привет, красавицы.( Акрошиной.) Ты почему как в воду опущенная?

Юдина. Мы о разводе.

Ершова. Размен подыскала?

Акрошина. Есть варианты, но Виктор не соглашается. То дом не туда фасадом, то другой район требует.

Юдина. По-моему, он над тобой просто измывается. Можно принудительный раздел совершить, если пьет, не просыхая, и не дает жить нормально. У тебя сын несовершеннолетний.

Акрошина. Ковры пропил, мешок муки я взяла в счет зарплаты -утащил; вазу хрустальную, которую вы мне подарили на тридцать пять лет, тоже унес.

Ершова. Вот свинья! Его проучить как следует. Давно пора киллера нанять. Ты у юриста консультировалась?

Акрошина. Ходила, поплакалась в жилетку, она меня выслушала внимательно, объяснила, что к чему. Выдала резюме: женщина, у вас не проблема, а временное затруднение. У мэра у нашего - у того действительно

проблемы. Жена с больничной койки не поднимается, сын наркоман безнадежный, лечить бесполезно.

Юдина. Им детей воспитывать некогда, у них вся жизнь пролетает на

работе.

Акрошина. Дочь в Екатеринбурге замужем за мафиози, тот под

следствием, КГБ дело ведет. Проблемы у нашего мэра, а у меня так,

затруднение. Купила лотерейный билет, и то ничего не выпало.

Ершова. Что ж ты прибитая такая? Корову, что-ли, проиграла? Сказано -затруднение, значит образуется.

Акрошина. Образуется. Ходили на рынок?

Ершова. Тамара с Мишей пошли и Паша с ними. Мы сперва валюту

поменяем.

Юдина. А мы еще сходим.

Акрошина и Юдина уходят.

Ершова. Беда.

Звонок сотового телефона.

Гужуев. (достает телефон). Василич? Приветствую. Ждем на таможне. Часа через полтора. Понятно. (Закончил разговор.) Андрей Василевич беспокоится. Удобная штука (показывает телефон Ершовой). Через спутник можно с какой угодно точкой на земном шаре связаться. Поговори с кем- нибудь.

Ершова. Я не обучена им пользоваться.

Гужуев. Ничего сложного. Сперва набираешь код (нажимает на кнопки), теперь нужный номер, как обычно.

Ершова. С кем бы мне побеседовать? Ага (набирает номер). Гужуев. Сберегает массу времени. Незачем трубку искать.

Ершова (по телефону). Алле. Привет, дорогая. Угадай, откуда я звоню. Нет, не из дома, почти из-за границы. Сидим на таможне. Никуда не эмигрирую, напротив, встречаю. Да, по сотовому. Можно через космос дозвониться до кого угодно по всему земному шару. Нет, президенту пока еще нет, тебе первой решила. У кого мобильный? Пускай дочь благодарит.

Входят Булдым, Тамара, Павел и Михаил с покупками; Михаил несет большую коробку.

Гужуев (разговаривает с Гужуевой). Оно твое? Оно тебе надо?

Гужуева. Конечно, надо, А как же? Филипп Егорович, я правильно рассуждаю, ясное море?

Булдым. (машет рукой). Жуткое дело!

Михаил. (перехватывает коробку). Твою в Дарданеллы мать!

Ершова (Михаилу). Марья Алексеевна спрашивает, ты ей кофе купил?

Михаил. Купил.

Ершова. (по телефону). Купил. (Михаилу.) Индийский?

Михаил. Прямо из Бомбея на пароходе доставили.

Ершова. (по телефону). Прямо из Бомбея... (Смотрит на Михаила) Индийский, соответственно твоему заказу.

Павел (ставит на скамейку сумку с хлебом). Знаменитый белый хлеб, пробуйте (отщипывает и жует). Вкусно.

Михаил, Тамара, Павел и Булдым уходят.

Гужуева. Борис Федорович, тебе отломить кусочек? Гужуев. Отломи, Любовь Антоновна. ( Жует.) Неплохо.

Ершова. (по телефону). Вчера смотрела сериал про сыщика? Нет, не Мегрэ. Сама ты Болдуин. Коломбо, вот какой. Кто? Ладно. Всего наилучшего (отдает телефон Гужуеву). Дунька с трудоднем. Гости у нее.

Открывается дверь обменного пункта, выходит охранник. Гужуев смотрит на охранника, охранник на Гужуева; Гужуев отворачивается.

Гужуева. Наконец-то открыли. Пойдем, Борис Федорович, валюту поменяем и по рынку пробежимся.

Гужуев и Гужуева заходят в пункт обмена. Появляются Михаил и

Тамара.

Михаил (Тамаре). Печенья возьми, погрызем на досуге. (Садится рядом

с матерью.) Отчиталась перед подругой детства?

Ершова. Отрапортовала. Втык схлопотала, почему без сотового телефона

живу. У всех уже есть, одна, я без мобильного. Заведем себе сотовый?

Михаил. У нас в прихожей на тумбочке телефон отличный, зеленый и со

шнуром.

Тамара. Миша, дай мне мелочи, у продавца сдачи нет.

Михаил. Деньги, деньги...(поднимает с земли мелочь Выпившего). Вот

тебе мелочь, любимая.

Ершова. Тамара на седьмом этаже наклеила плитку на потолок, мне

понравилось. На кухне светло-коричневая с пятнышками, типа как-бы под

сосну.

Михаил (смеется). Типа как-бы!

Ершова. Похоже на сучки от веток. А что? Михаил. Нет, ничего.

Ершова. В комнате белая, с пупырышками. Таракашки появились, я китайским мелком начертила, исчезли. Дети приходили в субботу, ночевали. Коля рассказывает: баб, мы сегодня не умывались и зубы не чистили, потому что выходной. Значит, вы лентяи? Подумал - подумал: нет, бабушка, я не лентяй, я утром штаны искал.

Михаил. Наш человек, рабочий!

Ершова. Ваня тебе привет передает и Коля. Баба, передай от нас дяде Мише два привета. (Передает.) Надежды подарили мне крем-маску, написано «омолаживающая». Детям говорю, бабушка намажется, станет молодая -молодая, вы меня не узнаете. Хохочут - узнаем, ты наша, по тапочкам определим. Намазалась, Ваня подошел, смотрел, смотрел - бабушка, ты все равно старая осталась.

Михаил (смеется). Не омолодилась? Ершова. Нет, не омолодилась.

Михаил. (достает из сумки коробочку). Поздравляю с минувшем Днем рождения, будь здорова. *л,

Ершова. Постараюсь, спасибо. (открывает коробку). Красивый камень. Михаил. Яшма.

Входит Торговка шапками.

Торговка. Шапки покупаем на зиму. Мужчина, для вас шапка, кролик черный крашеный, двести тысяч. Если будете брать, отдам за сто пятьдесят. Не возьмете, пожалеете.

Михаил. У меня уже есть зимняя шапка, мне одной хватит. (Торговка уходит). Я не понял. Шапка стоит двести тысяч. Если покупаю, тогда сто пятьдесят. А для кого двести-то?

Ершова и Тамара смеются; из пункта обмена выходят Гужуев и

Гужуева.

Гужуева. Теперь на рынок.

Ершова (Михаилу). Деньги у тебя остались?

Михаил. Деньги, деньги... Какие деньги?

Гужуева. Племянник, разверни свой лопатник и дай маме денежек.

Михаил разворачивает бумажник, дает матери деньги.

Гужуева, Ершова и Гужуев уходят на рынок.

Михаил. Что отец, как поживает?

Тамара. Пьет.

Михаил. Пьет - значит существует.

Тамара. Существует, еще как. Пенсию принесли во вторник, в пятницу в доме ни копья.

Входят двое «крутых». Младший, ровесник Михаила, с изуродованным лицом; Старшему лет пятьдесят.

Младший. На прошлой неделе пригнали «Ренаульт» канолевый, прикинь, муха не ползала. Отлучился на пять минут, возвращаюсь - опа! (Видит Михаила). Мишаня, здорово! Сколько лет, сколько зим. Ну, как она?

Михаил. Сам знаешь, по- маленьку.

Младший. Мы тоже по делам. (Старшему) Служили вместе в Афгане.

Если бы не Мишаня, мой череп у духов на веревке болтался. Наше отделение

спас. Рожу вот только своротили, живой главное. (Тамаре.) Здрассьте.

Михаил. Жена моя.

Старший (вежливо). 3дравствуйте.

Тамара. Здравствуйте.

Младший. Мы пойдем, извини, у нас... Заходи, если что; давай, счастливо.

Михаил. Счастливо.

Старший. До свидания.

Тамара. До свидания.

Младший. Увидимся, пока. (Старшему.) В натуре беспредел, никакого понятия. Мочить, только мочить (уходят).

Тамара. Он кто?

Михаил. Теперь бизнесмен.

Входят Акрошина и Юдина, несут кресло - качалку.

Михаил. Как говорят в дешевых американских фильмах - вау. Чей трон?

Акрошина (садится в кресло). Мой. С детства страстно мечтала приобрести.

Михаил. Мечта сбылась.

Входит Торговка фруктами.

Торговка. Фрукты свежие, спелые. Яблоки, груши, апельсины, утром с куста снимали. Витамины, здоровый цвет лица, дешевле только даром в Африке.

Михаил. Еще одно лицо буржуйской национальности (достает газету,

читает).

Тамара. Съедим по бананчику?

Акрошина и Юдина. Съедим.

Покупают бананы.

Тамара. Раньше бананами торговали только в августе и только две недели.

Я думала, что урожай бананов снимают раз в году, как астраханские арбузы.

Акрошина. Интересно, бананы по сортам различаются? Наклейки всегда

разные.

Торговка. Есть сорта культурные, есть столовые, а есть кормовые. Для

людей выращивают культурные, кормовые специально для обезьян разводят

(уходит).

Тамара (Михаилу.) Дорогой, съешь банан. Юдина. Культурный.

Михаил. Кто культурный?

Акрошина. Не кто, а что. Банан. Люди питаются бананами культурными,

а обезьяны пищевыми. Нет, кормовыми.

Михаил. Какие бананы? Какие обезьяны? Совсем народ с ума посходил

(ест банан, читает газету).

Юдина. А кто сказал, что нам везут культурные? Может, нас тоже...

разводят? Тамара, нам надо с тобой сходить на рынок.

Тамара. Миша, мы на рынок. Дорогой?

Михаил. Шуруйте.

Юдина, Тамара и Акрошина уходят. Появляется Булдым.

Булдым. Совсем запарился, пить охота. Тебе взять газировки?

Михаил. Пива возьми пару бутылок.

Входит Гужуев с книгами.

Гужуев. Вообразите, требуют уплатить налог за книги. Оказывается, вывозим культурные ценности.

Михаил. Культур-мультур, туда-сюда. ( Берет книги.) Карл Маркс «Капитал». Крутой боевик. А это что? «Материализм и эмпириокритицизм» (возвращает книги Гужуеву, одну оставляет себе).

Булдым приносит пиво. На заднем плане проходят Павел и Мужчина, несут пачки листовок.

Мужчина. Клей лучше самому сварить из муки. Листовку прилепил и

поверх нанес другой слой, дольше продержится (уходят).

Гужуев. У меня такое впечатление, что я этого мужика уже видел раньше.

Только это был ... не он.

Михаил. Ты устал, Борис Федорович, переутомился. Тебе отдохнуть

требуется, а то ты забегался с переездом, теперь мерещится всякое. Пива выпей.

Гужуев. Да, наверное, мерещится. (Пьет пиво.) Точно мерещится. Слишком много забот в последнее время, чушь лезет в голову, людей путаю.

Михаил (разгадывает кроссворд). Город в Московской области, вторая «о».

Булдым. Москва.

Михаил. Нет, не Москва, семь букв. Четвертая тоже «о».

Гужуев. Коломна.

Михаил. Правильно, Коломна. А говоришь, с головой непорядок.

Входит Человек-афиша.

Человек-афиша. Пейте напитки фирмы «Алкос». Вино, водка, пиво,

джин-тоник.

Булдым. Да мы пьем, пьем.

Человек-афиша. Вода фруктовая, минеральная, газированная. Пейте напитки фирмы «Алкос». (уходит).

Гужуев (глядит в след). Я на таможню (уходит).

Появляется Старуха, с мешком, в мешке пустые бутылки.

Старуха. Ребята, пейте быстрее, мне некогда.

Булдым. (Михаилу). Чего ей надо?

Михаил. Бутылки пустые (допивает пиво, отдает бутылку). Булдым. (ошарашено). Ни фига себе! (Отдает бутылку.)

Старуха уходит.

Булдым. Забыл купить французскую горчицу, опять на рынок бежать

придется (уходит).

Михаил в кресле-качалке читает книгу Гужуева.

Входят Ершова и Гужуева, за ними на расстоянии Беженка.

Ершова (манит Беженку). Иди, не бойся. (Михаилу). Беженцы из Таджикистана, она и пятеро детей оборванных. На базаре под забором устроились. Где у нас хлеб?

Михаил. Сумка на скамейке стоит. Ко мне дома тоже одна подвалила, хлеба ей недостает на пенсию. А я как раз на полпути из магазина. Протягиваю ей половинку бородинского - она морду скривила, что ты мне корки суешь! Ах ты... старая! Они где угодно на хлеб клянчат, только не там, где им торгуют. Ты признайся честно, на портвейн химичишь, тогда думать примемся, репу чесать. Хлеба надо - встань у булочной, тебе за смену накидают полную авоську. И черняшки, и пшеничного, и дырок от бублика.

Гужуева. Понеслась душа в рай, ясное море. Не кричи, она и так напугана.

Михаил. Семьдесят лет всех кормили - оказались империя зла и оккупанты. А цугундер прижал - ринулись в Россию к угнетателям.

Ершова. Не понимаю, причем тут портвейн с оккупантами. Просто женщина и голодные ребятишки. Люба, отдай ей всю сумку, мы себе еще купим.

Беженка уходит, навстречу ей Акрошина, Тамара и Юдина.

Тамара. При входе жарят пирожки неизвестно из чего, на иномарках подъехали «крутые», набрали каждый штук по десять. Как их не стошнило? Акрошина. Они потому и «крутые», съедят что угодно. Им только на пользу идет.

Юдина (Михаилу). Увлекаемся детективами?

Михаил. Нет, литературный сборник. Творчество молодых советских

поэтов в жанрах японского стихосложения.

Юдина. Интересно?

Михаил. Занимательно. (Читает.) Красное солнце над лесом за спину мне

плавно уходит. За руки взявшись у берега в море дети глядят на закат.

Бабочка падает розовой пылью на лобовое стекло «Мерседеса».

МОЛЧАНИЕ.

Акрошина. Странно, почему в Японии - и вдруг «Мерседес»? У них же

«Тоеты».

Тамара. Не про нас.

Юдина. А мне понравилось.

Входят Гужуев и Павел с пачкой листовок.

Гужуев. Прошли машины таможню, можно ехать. Юдина. Филиппа Егоровича нет.

Михаил. Он обратно на рынок убежал. Ему жена какой-то хрен березовый купить велела.

Ершова. Возвращается.

Гужуев. На пленке осталось несколько кадров, сфотографируемся напоследок. Группируемся в композицию. Когда дам команду, все дружно произносят «сы-ы-ыр». (Готовит фотоаппарат)

Акрошина. Давайте скажем «бурундук».

Тамара. Если мы скажем «бурундук», что же тогда вылезет на изображении?

Юдина. Губы в трубочку, уши зонтиком.

Павел. Монстры.

Гужуева. Инопланетяне.

Гужуев. Миша, ты ближе к Тамаре. Надежда, а ты теснее к Мише.

Акрошина. С удовольствием.

Входит Булдым с горчицей, за ним Прохожий.

Гужуева. Филипп Егорович, айда фотографироваться, ясное море.

Гужуев (Прохожему). Товарищ, вы не могли бы нас сфотографировать?

Прохожий. Без проблем.

Гужуев (становится со всеми). Все говорим «сы-ы-ыр».

Акрошина. Крыса!

Смех, Прохожий делает снимок.

Гужуев. Спасибо, товарищ.

Все уходят, оставляя кресло-качалку. Возвращаются Акрошина и Михаил. С противоположной стороны появляется Кришнаит.

Кришнаит. Хари Кришна!

Акрошина. (оборачивается и вздрагивает). О, господи! (Уносят кресло.)

КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО ДЕЙСТВИЯ.