Добавил:
sergeevpavel0406@mail.ru СОВА Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
пьеса Жукова.doc
Скачиваний:
1
Добавлен:
14.06.2019
Размер:
576 Кб
Скачать

М. Жуков.

«Спонсор»

Сцены из провинциальной жизни в 4-х действиях.

М. Жуков.

«Спонсор»

Сцены из провинциальной жизни в 4-х действиях.

Действующие лица.

Ершов Михаил, 32-х лет, рабочий.

Ершова Ольга Антоновна, мать Михаила.

Павел, старший брат Михаила.

Тамара, невеста, затем жена Михаила.

Гужуева Любовь Антоновна, младшая сестра Ершовой.

Гужуев Борис Федорович, ее муж.

Булдым Филипп Егорович, начальник Михаила.

Юдина Надежда, приятельница Ершовой.

Акрошина Надежда, приятельница Ершовой.

Прочие.

Действие происходит в девяностые годы двадцатого века. Между третьим и четвертым действиями проходит менее года.

Действие первое.

Комната в квартире многоэтажного дома. Мебельная стенка, диван, стулья, пара кресел; на черной металлической подставке телевизор, идет передача. Один чемодан лежит на стуле; второй стоит рядом. На стене часы и фотографии в рамках, среди которых портрет пожилого мужчины. Окно и дверь в застекленную лоджию. На улице слева виден такой же многоэтажный дом; прямо - озеро, по его берегам тянутся садовые участки с постройками. Пять часов вечера, пасмурно, идет мелкий дождь.

Посреди комнаты накрытый скатертью стол с посудой и подсвечником на три свечи. Направо от комнаты через стену прихожая, дальше остальная часть квартиры.

Михаил у стола перетирает полотенцем тарелки. Звучит дверной звонок. Михаил идет в прихожую, обувается, выходит в коридор подъезда. Слышно, как открывается и закрывается железная дверь. Голос Михаила: «Заходи, Филипп Егорович, заходи». В прихожую в мокрой одежде, в сырой грязной обуви входит Булдым, за ним Михаил.

Михаил. Давай-ка мы твой зонт в угол пристроим (ставит зонт Булдыма в угол). Что, намочил тебя маленько дождик? Который день уже зарядит спозаранку и сеет без передышки. Ни грома не слыхать, ни просвета не видать.

Булдым. Если о воде, на землю низвергнутой, судить по её количеству, тогда сейчас открылся сезон тропических дождей. Притом с температурой поистине антарктической. Разверзлись хляби небесные, жуткое дело.

Михаил. Я нынче на улицу ни ногой, даже носа на крыльцо не высунул. Вверх-вниз перемещаюсь из квартиры в квартиру, с пятого этажа на седьмой да обратно. Приходи в зал (возвращается к столу).

Булдым. Наградил погодой создатель. И обрати внимание, что особенно интересно, едва у нас лето по календарю начнется - немедленно и холодно, и сыро. Зачем, почему - никому неизвестно и непонятно. Из года в год надоевшая живопись.

Михаил. Живем на Южном Урале, Филипп Егорович, между Европой и Азией. Выражаясь географически, граница климатов двух частей света.

Булдым. Да, граница. Я бы по-другому выразился, особенно насчет Европы и нашего в ней местонахождения, вот только неприлично подобные слова в доме произносить (Смотрит в окно,) А лужа у вас во дворе как раз на самой границе и расположилась. Слева Европа, справа Азия. Это что-то неописуемое, ей богу, стадо слонов утопить можно. И грязища кругом страшнейшая, не знаешь, с которой стороны обходить. Прямо хоть вплавь перебирайся. Я думаю, этакой лужищи ни у нас в поселке, ни во всем городе нигде больше не сыскать. Если кто свалится с пьяных глаз в вашу лужу - сплошные пузыри пойдут, захлебнется без всякого сомнения, так и знай.

Михаил. То-то я в среду возвращаюсь с работы домой и постичь не могу, пить или не пить. Ну, если никаких сомнений нет и плавать не умеешь, тогда не пей и вались. Да ты садись вон хоть на диван, хоть в кресло. Чего на ногах-то торчать? В ногах, Филипп Егорыч, правды нет. Один только варикоз остался, а правда кончилась.

Булдым. Золотые твои слова, просто золотые (спотыкается о чемодан). Чемоданов развели полную квартиру. И на стуле чемодан. Не иначе туристическую фирму основали для путешественников (садится в кресло).

Михаил. Гости из Казахстана прибыли, тетка с мужем.

Булдым. Любовь Антоновна с Борисом Федоровичем?

Михаил. Они самые. В город с матерью отправились на разведку. Хотят в Россию, сюда к нам перебираться на постоянное жительство.

Булдым. Выходит, в Казахстане труба дело? Впрочем, Борис Федорович мужик оборотистый, выкрутится (Барабанит пальцами по подлокотнику). В среду насчет пития проблему благополучно удалось разрешить? Парламентским путем или от души?

Михаил. В меру, Филипп Егорыч. Все в меру полезно.

Булдым. И опять ты правильно рассуждаешь, согласен.

Молодец, постиг.

В коридоре гремит железная дверь.

Кто-то пришел.

Михаил. Возможно, соседи.

Открывается входная дверь в прихожей.

Нет, не соседи, ошибся я. Это или казахи с матерью вернулись из города, или грабители залезли.

С зонтами и сумками в прихожую входят Ершова и Гужуева.

Ершова. Фу, насилу добрались. Не жизнь, а самое натуральное издевательство. Погода ужасная, автобус поломался, цены на базаре до абсурда патриотические. Отечественные огурцы дороже, чем импортные апельсины, смех на палочке! Вдобавок еще и лифты не работают в собственном доме, ни грузовой, ни пассажирский, гад такой. Будто назло.

Гужуева. Оленька, закон подлости действует безотказно.

Ершова. Сынок, мы вернулись.

Гужуева. Явились, не запылились. Племянник, ты нас окончательно потерял?

Михаил (идет в прихожую). Я уже на спасательную станцию бежать собрался за катером. Решил, вас дождем смыло и в море унесло. Полные сумки набрали?

Ершова. Прежде, чем набрать полные сумки, надо сперва толстый кошелек поймать.

Гужуева. Научил бы тетку, в которое место удочку закинуть за хорошей денежкой.

Михаил. Тетя Люба, кабы я знал, в которое, сам бы давно наловил на всю семью. В Москва-реке толстые кошельки обитают, оттуда их надо за жабры выуживать.

Ершова. Под нашими окнами в луже они точно не водятся.

Булдым (в прихожей). Ольга Антоновна, Любовь Антоновна, добрый день!

Ершова. Здравствуй, Филипп Егорович.

Гужуева. Филипп Егорович, привет, ясное море!

Булдым. Любовь Антоновна, и опять вы к нам! Всегда рады вас видеть, слышать, обнимать.

Ершова. А поцеловать?

Булдым. Это уж непременно, как водится.

Смех, Булдым и Гужуева целуются.

Гужуева. До чего я рада, силы нет и мочи. Словно в сказке по щучьему веленью прилетела на счастливую планету.

Булдым. Ну, силы нет, оно понятно. А куда моча-то подевалась?

Смех, все идут в комнату.

Гужуева поет: «Поцелуй меня, потом я тебя, потом вместе мы расцелуемся».

Булдым. Странная, в сущности, приключилась штука Я бы даже сказал-необъяснимая. Вроде и близко друг от друга находятся наши царства- государства, буквально бок о бок, рядом, а ведь мы здесь в России, в принципе, очень плохо себе представляем, что у вас творится. Любовь Антоновна, поведайте нам, дикобразам неумытым, про существование свое заграничное в республике вашей незабвенной.

Гужуева. Казахстан, Филипп Егорович, республика суверенная.

Михаил. Это Украина теперь незаможная … не залежная…

Гужуева. Наш президент на весь белый свет провозгласил по телевизору-мы теперь ни от кого не зависим и нам никто не указ.

Булдым. Не понимаю, кто ему не указ? Белый свет? Или Россия? А может, пьяный сторож дядя Вася с балалайкой не указ?

Гужуева. Филипп Егорович, начальство распорядилось - не указ, значит свободная. А начнешь умничать - пеняй на себя, тебя предупреждали.

Булдым. Не понимаю, нет, не понимаю, не могу понять, отказываюсь, хоть убейте! (Нервно расхаживает по комнате). Ходили на референдум, за Советский Союз голосовали. Крестики ставили, нолики, галочки - они все равно растащили страну по кускам. Пес их разберет, у кого какой колхоз. И обратите внимание, что особенно интересно, у каждого республика. Не диктатура, не монархия, не ханство - нет, обязательно республика. Привокзальная, непришейная. И сам он всенародно избранный, никак иначе. Но порядки абсолютно дикие, средневековые. (Останавливается). Денег напечатали несусветных.

Гужуева. Именно существуем, не подберешь точнее слова. Шахту закрыли, мы и зубы на полку забросили. Борис Федорович на «Химволокно» устроился, оборудование пилят на металлолом, а меня на пенсию отдыхать вытурили. Огромную лёгкость ощущаем.

Булдым. Не ту ли, от которой ноги протягивают?

Гужуева. Кажилимся помаленьку. Сад выручает, хозяйство. Торгуем капустой, картошкой. Трепыхаемся, кто в состоянии.

Булдым. Правители наши наверху совершенно ничего не думают о простых людях.

Ершова. Плевать они хотели на нас.

Гужуева. Вы-то здесь живете расчудесно, как сыр в масле катаетесь.

Ершова. Я тоже кажилюсь!

Михаил. Кажилистые, вы где Бориса Федоровича оставили?

Гужуева. Бориса Федоровича я уступила напрокат, сдала в аренду.

Булдым. Такого мужчину — и напрокат!

Ершова. Встретили в «Универмаге» Надежду Юдину, она антенну купила для телевизора. Борис Федорович подсобить ей взялся, до дома донести.

Звучит дверной звонок. Михаил открывает дверь, входит соседка.

Соседка. Миша, здравствуйте, я у вашей мамы занимала пятьдесят тысяч вы ей передадите?

Михаил (берет деньги). Разумеется, передам.

Соседка. Спасибо огромное, до свидания (Уходит).

Михаил. До свидания. (Идет в комнату). Соседка деньги вернула, пятьдесят тысяч.

Ершова. Мы с вашего позволения пойдем переоденемся, а то до нитки промокли. Автобус из города поломался посреди дороги, тридцать минут дожидались следующего, едва втиснулись.

Ершова и Гужуева уходят.

Булдым (подходит к столу). Люблю я, когда столы накрывают по праздникам. Фарфор, серебро фамильное, канделябры золотые надраены (щелкает по подсвечнику). Красота, великолепие! Сразу с новой силой жить хочется.

Михаил. Вилки с ложками мельхиоровые, благоприобретенные. (Берет вилку, читает надпись на клейме). Ю-мо-мет. Очевидно, название фабрики, где их изготовили. И ножи оттуда. Подсвечник, если не ошибаюсь, отштампован из латуни. Вещь исключительно нелепая и безвкусная,однако матери нравится. Они с теткой пару одинаковых отхватили, еще в СССР, лет пятнадцать назад. Тогда дефицит на подобную белиберду царил невероятный, сейчас и вспоминать-то смешно. Начнут продавать - давка, ругань, прилавок в щепки разнесут, продавщица плачет. Покупатели друг дружку кого по сопатке угостят, кому под микитки заедут. До мордобоя советская торговля доходила.

Булдым (смеется). Жуткое дело!

Михаил. Теперь магазины барахлом набиты под завязку. Но на цены иной раз глянешь — сперва не поймешь, а после испугаешься. Действительно, думаешь, из чистого золота отливали. Давай пива, что ли, выпьем по кружке?

Булдым. Нет, благодарю; не та погода. Я, собственно, на минутку заскочил, за олифой.

Михаил. Да, правильно. Так, где у нас олифа? Олифа у нас в шкафу.(Из стенного шкафа в прихожей Михаил достает две большие пластмассовые бутылки из-под пива, наполненные олифой)

Булдым (смотрит в шкаф). Ого, настоящий склад стройматериалов. Братан с работы обеспечивает?

Михаил. Полная семья строителей, неужели в москательном покупать? Кисти возьми мазать (дает Булдыму кисти). Олифа последняя, больше запаса нет. Если не хватит - скажешь; обеспечим (идет в комнату).

Булдым. Скажу. (Перед зеркалом в прихожей). Красивое зеркало. А самое лучшее в него не заглядывать. (Смотрится). Рожа старая, противная, под глазами мешки (разевает рот), зубов нет.

Михаил. Ты чего ворчишь? Чем ты там недоволен?

Булдым (идет в комнату). Я всем доволен. Посуды наставил на целую дивизию.

Михаил. Надежды обе намеревались пожаловать. Давненько они с матерью не обсуждали дела минувшие и события текущие. Ну, и теткин приезд необходимо отметить. Тебе тарелку выделим, если будешь хорошо себя вести.

Булдым. В другой раз, не сего дня. Завидую я тебе, брат, в текущей-то жизни. Честное благородное слово, завидую. Сада у тебя нет, следовательно от необходимости горбатиться на шести сотках ты благополучно избавлен. Развелся ты тоже своевременно, не замотал ситуацию до безвыходного положения. Десять лет свободным человеком разгуливаешь.

Михаил. Восемь. Мы разошлись восемь лет назад.

Булдым. Тем более вовремя. Отпуск - и тот летом, вот-вот начнется. Вольный казак, зависть берет, хоть ты лопни.

Михаил. Никто вас не тащит за шиворот ни сад заводить, ни жениться.

Булдым. Так-то оно так, все верно.(Смотрит в окно). Небо до горизонта серое, ни проблеска.

Михаил. Чилима.

Булдым. Что? Не понял сейчас. Повтори, я слова не разобрал.

Михаил. Это когда я в Афганистане служил, у нас один парень с Дальнего Востока призвался. Он слякотную погоду называл чилимой. Ему и прозвище дали - Чилима. За четыре месяца до дембеля на мине подорвался.

Булдым. Насмерть?

Михаил. В мешок собирали. В закрытом гробу грузом «двести» отправили на родину.

Входят Ершова и Гужуева.

Ершова. Зачем раскордаж в прихожей? Почему бутылки на полу?

Михаил. Олифу я Филиппу Егорычу отдал, он дом ремонтирует в саду.

В коридоре гремит железная дверь.

Булдым. Любовь Антоновна, вы к нам поездом добирались или на автобусе?

Гужуева. До границы поезд довез, а на таможне Павлик встретил на машине (поет: «Ехали на тройке с бубенцами, вдали мелькали огоньки»).

В прихожую входит Павел.

Павел. Кажется, веселье в полном разгаре, тетя Люба поет.

Ершова. Сынок, ты легок на помине, сей секунд вспоминали тебя.

Павел. Филипп Егорович, приветствую (здоровается с присутствующими).

Ершова. Как жизнь? Дома все благополучно? Ребята не болеют, живы-здоровы?

Павел. Здоровы.

Ершова. Бабушку вспоминают?

Павел. А как же. Утром повели в детский сад, Коля расписание на выходные дни сочинил. Завтра поедем в город смотреть зверей, в воскресенье к бабушке и дяде Мише в гости.

Ершова. Каких зверей?

Павел. Зверинец приехал из Новосибирска. Ваня загорелся тигра сфотографировать, а Коля белого медведя собирается исследовать.

Ершова. Что значит исследовать?

Павел. Не знаю, Коля так сказал.

Гужуева. Дети проявляют интерес к хищникам. Вероятно, когда вырастут, станут дрессировщиками в цирке.

Булдым. Или в тайге охотниками.

Михаил. По нынешним временам вырастут скорее охотники семь шкур содрать с ближнего. И тайгу к той поре вырубят китайцы или японцы. Вы поосторожнее в зверинце, с медведями-то.

Павел. Звери находятся в клетках.

Михаил. Я догадываюсь, что не на веревочку за кустик привязаны. Остерегайтесь приближаться чересчур близко.

Ершова. Ну, ты прямо папа родимый, точная копия. (Смотрит на портрет мужчины). Покойный Иван Степанович до чего уж осторожничал, сама предусмотрительность.

Булдым. На то и батькин сын, чтобы походил на отца. Тридцать пять лет на атомном реакторе, двадцать четыре года начальником смены. Были бы все остальные такие предусмотрительные, как Степаныч, и Чернобыль не взлетел бы на воздух.

Молчание.

Ершова. Значит, послезавтра к бабушке. Приходите, я сладкий пирог испеку и с грибами.

Павел. Придем. Квас в наличии имеется?

Ершова. На кухне трехлитровая банка в холодильнике.

Павел уходит на кухню; звонит телефон.

Михаил (снимает трубку). Слушаю. Добрый вечер. Приятно проводим время в тесном семейном кругу. Не так хороши, как хочется, но и не настолько плохи, как может показаться некоторым. Ни на что я не намекаю. Спасибо. (Ершовой.) Мама, с тобой желает говорить Марья Алексеевна.(Закрывает ладонью трубку.)Узнала, что мне на работе повысили разряд и выражает неудовольствие, почему я не поставил ее в известность. Интересно, кто ей доложил про разряд?

Ершова. Я ни единого слова не проронила, (Берет трубку) Еропкин на проводе.

Михаил. И вообще, какие с ее стороны могут быть ко мне претензии? Ни перед какой Марьей Алексеевной я отчитываться не обязан. В конце концов, она не моя подруга детства.

Гужуева. Племянник, ты чего раскипятился, ясное море?

Михаил. А ну ее.., Изображает из себя культурную, а у самой хамство лезет отовсюду. И ауру излучает...соответствующую.

Гужуева. Что излучает?

Михаил. А-у-ру. Магнезматические флюиды. Повстречались недавно на улице. Идет, несет два ведра идиотизма. Прицепилась—скоро ли, мол, женишься? Да не твоя забота, старая телега!

Ершова (Михаилу). Кто старая? (По телефону) Нет, это мы здесь промеж собой выясняем отношения.

Михаил Дочку свою хочет замуж спихнуть

Булдым (смеется)Но мы не сдадимся неприятелю!

Гужуева. Разбухтелся, спаси господи. Сделай одолжение, поищи для беседы новую тему.

Входит Павел.

Павел (Михаилу). Лужа у вашего подъезда с каждым днем становится все шире и шире. Невозможно к подъезду пробраться.

Михаил. Лужа у нас выдающаяся.

Булдым. Ее вчера в новостях показывали по местному телевидению.

Ершова (по телефону). С первого числа добавили. Исключительно для неработающих пенсионеров.

Михаил. В позапрошлую среду двор затапило аж до ушей собачьих. Пригнали технику, отрыли траншею длиннющую, окоп километров на пять.

Все, кроме Ершовой, смотрят на Михаила.

Возможно, на четыре с половиной. Неделю мурыжились.

Ершова (по телефону). Пускай они сами на ней сидят, если такие умные!

Михаил. Детишки бутылок пустых накидали, дряни разной кучу.... Поганцы.

Булдым. Долго ли умеючи!

Михаил. Поменяли трубу, засыпали землю обратно, она осела, теперь получили в подарок бразильское болото.

Ершова (по телефону). При коммунистах я и на одну пенсию могла прожить безбедно.

Гужуева (поет).Раскинулась лужа широко. . .

Ершова (по телефону) А я могла!

Павел. Почему надлежащие меры не приняты?

Ершова (по телефону) не выражовывайся

Михаил. Обращались в ЖЭК, начальник обещал ликвидировать поселковую достопримечательность. Ждем-с .

Павел. Активнее надо действовать, активнее.

Михаил. Есть, товарищ генерал (отдает честь)

Ершова (по телефону). Да, льготная я ее честно заработала. В химическом цеху, моя дорогая, а не на стуле в заводоуправлении.

Булдым. Похоже, лужа сама собой высохнет в жаркую погоду.

Ершова (по телефону).На строительство я пошла, чтобы дома не искать пятый угол. Всего наилучшего (кладет трубку).

Михаил. Обмен любезностями успешно завершился?

Ершова. Вполне. Марья Алексеевна говорит, ты теперь будешь получать три миллиона.

Михаил. Вот ляпнет не подумавши! Хорошо бы два на руки выдавали.

Ершова. У ее соседки муж работает на комбинате мастером…

Михаил. И поэтому я должен получать три миллиона! Обязательно передам начальнику цеха, непременно.

Ершова. Не придирайся к старушке.

Павел. Мне нужна ножовка по дереву. Набрал на работе досок, хочу полки в кладовке навесить.

Михаил. Инструмент в квартире на седьмом этаже

Павел. Я поднимусь .

Павел идет в прихожую, Ершова за ним.

Ершова. Деньги у вас есть?

Павел. Осталось тысяч тридцать.

Ершова. Миша, подойди сюда.

Михаил идет в прихожую.

Ершова Дай Паше денег, у них кончились.

Михаил дает Павлу деньги .

Павел (возвращает одну купюру.) Достаточно и ста тысяч. Когда денег много, они чересчур быстро тратятся.

Михаил. Сорить деньгами - возмутительное легкомыслие. Принес получку домой, положи на сервант, вечером с работы вернулся, взял, пересчитал и обратно на прежнее место вернул. В выходной день действительно не грех разменять десятку- другую.

Павел. Пускай они лучше у Вас на серванте полежат.

Ершова. Ты сюда еще зайдешь?

Павел. Зайду (уходит).

Михаил и Ершова идут в комнату.

Михаил. Что бы там ни выдумывали материалисты, деньги странный предмет. Можно даже утверждать - мистический. Чем больше их есть, тем больше их нет.

Ершова. Кто такое сказал?

Михаил. Наверное, Вини-Пух. Но я точно не помню, забыл.

Гужуева. На седьмом этаже нет никого. Кто Павлику дверь откроет?

Ершова. У Паши есть ключ. У нас у всех от каждой квартиры имеются ключи.

Гужуева. Дружно вы живете.

Ершова. Пока не ссоримся.

Гужуева. Заговорили меня напрочь. «Амазонка джунглей» началась (переключает каналы телевизора). Филипп Егорович, ты «Амазонку» смотришь?

Булдым. Любовь Антоновна, меня эти мыльные оперы уже до печенок достали. Вот они у меня где (берет газету и лупит себя по затылку). Жена с тещей ни одного сериала не пропускают. Дочь говорит, еще пятьсот серий закупили, еще два года собираются телезрителей мучить.

Гужуева. Ты, Филипп Егорович, не путай. Купили пятьсот часов «Санта-Барбары», а не «Амазонки».

Булдым. Уверяю вас, разницы нет ни малейшей, содержание абсолютно одинаково. Память у главных героев поотшибало напрочь, у кого чьи дети никто не знает, амнезия поголовная. Все друг друга перелюбили, по третьему кругу выстроились в очередь, жуткое дело.(Смех). Однако пора и честь знать, надо отправляться восвояси.

Все идут в прихожую. Михаил подставляет Булдыму пустую сумку.

Михаил. Складывай олифу.

Булдым. Ты совершенно напрасно беспокоишься, мне пять минут ходьбы до дома.

Михаил. Сумка нужна обязательно. В охапку, что-ли потащишь? Суй, тебе говорят.

Булдым. Вот так всегда (ставит олифу в сумку).

Гужуева. Распоряжается?

Булдым. По струночке ходим.

Гужуева. Командир, ясное море.

Михаил (вручает Булдыму сумку). Постираешь — вернешь.

Булдым. Понял, не дурак.

Гужуева уносит на кухню сумки с покупками.

Ершова. Мы сами-то когда закончим квартиру ремонтировать на седьмом этаже?

Михаил. Получу отпускные и расправимся. Идем, Филипп Егорыч, я тебя провожу и сам наверх поднимусь переодеться.

Входит Гужуева.

Гужуева. Племянник, ты далеко намылился? Пора одеваться. Скоро невеста прибудет, а он в звтрапезе разгуливает.

Булдым (смотрит поочередно на всех). Невеста? Какая невеста?

Гужуева. Известно, какие бывают невесты. На которых женятся.

Булдым. Кто женится? (Михаилу). Уж не ты ли?

Гужуева. Здесь других женихов не прописано.

Булдым Погода точно изменится.

Михаил. Ну это еще вилами на воде писано. Посмотрим.

Ершова. Ты о погоде?

Михаил. Я о женитьбе.

Ершова. Сколько можно смотреть? Девятый год смотришь, вполне достаточно.

Гужуева. Племянник, мы с мамой хотим нянчить внуков.

Михаил. У вас уже есть двое

Гужуева. Коля и Ваня Павлика, мы твоих хотим. Пора тебе в любви и согласии...

Михаил. Может, никакая любовь и не получится.

Ершова. В твоем возрасте надо не о любви мечтать. Пора налаживать нормальную семейную жизнь.

Михаил. Я не мечтаю. Кто здесь мечтает?

Булдым. В такую сырую погоду ничего в саду не вырастет. Чего доброго, останемся на зиму без картошки, с одними кабачками да тыквой.

Михаил. Чего нового?

Булдым. Я к тому, что любовь не картошка. И вообще… запутал ты меня совсем.

Попрощавшись, Булдым уходит в сопровождении Михаила.

Гужуева и Ершова возвращаются в комнату.

Ершова. Я, пожалуй, пирог с изюмом к чаю сгондоблю. (Пауза). Мама так говорила - сгондобить пирог.

Гужуева. Оленька, сядь, отдохни, «Амазонку» посмотри. Угощения вот посюда наготовлено (показывает выше головы). Колбасы в салат порежем, майонезом заправим, никто не уйдет голодным. Девчонки когда подойти обещали?

Ершова. Договаривались к шести. Пирог все-таки лишним не окажется, найдет в животе место.

Гужуева. Я изюм переберу.

Ершова. Сиди, сама управлюсь.

Сигналит дверной звонок. Ершова выходит в коридор подъезда, гремит железная дверь. В прихожую, вслед за Ершовой, входят Юдина и Гужуев.

Юдина. Мне в саду необходимо поменять пробку на счетчике. Мы когда с дочерью на участке, она постоянно вылетает.

Гужуев. Кто вылетает?

Юдина. Пробка. Я про пробку рассказываю. Если чайник или плитка греется, так едва обогреватель включишь - хлоп, пробка выскочила. Надо другую вкрутить, посильнее.

Гужуев. Тебе, Надежда Петровна, прежде всего проводку проверить следует. Сейчас очень много выпускают товара некачественного. Продают китайский кабель, в нем три волосины медные, им пользоваться смертельно опасно. Пробку заменить не проблема. Можно такую установить, что и дом сгорит, и сад, а пробка уцелеет, ничего с ней не случится.

Юдина. У меня проводка надежная, советская.

Гужуев. Если советская, тогда надежная.

Гужуева. Антенну донесли в сохранности?

Юдина. Порядок.

Гужуев. Для антенны переходник требуется, один вход, два выхода. Телевизор метровые волны начнет ловить одновременно с дециметровыми.

Юдина. Я в дециметровых волнах ни бельмеса не смыслю.

Ершова: А твой Андрей Васильевич куда смотрит?

Юдина. Мой Андрей Васильевич с головой в бизнесе, его дома нет. Возвращается поздно, поест, обменяется соображениями с бутылочкой винца и спать завалится. Ни сад, ни телевизор его не интересуют.

Гужуев. Переходник, Надежда Петровна, мы тебе организуем. (Ершовой). Оля, у вас ведь в прошлом году не было железной двери в коридоре?

Ершова. Осенью поставили, после вашего отъезда. На десятом этаже ограбили квартиру, решили на троих с соседями обзавестись.

Гужуева. Железную дверь лучше общую ставить. Если одни, то и за железной дверью страшно. Начнут ломиться - некого и на помощь звать.

Ершова. Боже мой, до чего мы докатились! Трясемся от страха в собственном доме. Раньше про такое только в газетах читали про Америку.

Гужуева. Оленька, и не говори.

Гужуев. Да, заходишь в подъезд и не знаешь, то ли к себе в квартиру попадешь, то ли кирпичом по башке получишь. Выбор диалектический.

Юдина (рассматривает фотографии на стене). Ольга Антоновна новые фотографии повесила. В детском парке снимали? Ваня с бабушкой и Коля с дядей катаются на карусели. А здесь Новый год, елка наряжена. Ваня на коленях у дяди Миши. Лицо серьезное, не улыбнется.

Ершова. Ваня приболел в декабре. Родители больничный лист не оформляли, договорились дядя посидит с племянником. Вместе с бабушкой, конечно. Миша в отпуске находился.

Юдина. Племянники на дяде Мише ездят, как хотят.

Ершова. Не очень-то разъездишься, особенно когда вожжа попадет в энное место. Но племянников он любит. Дядя у нас хороший, дядя спонсор. Надо было им с Людмилой после свадьбы поскорее детей нарожать. Глядишь, и не развелись бы. И мне, нразумеется, не следовало вмешиваться

Юдина. Ольга Антоновна, спустя восемь лет гадать бесполезно

Гужуева. Ничего, мы его скоро по-новой женим. Нарожают, молодые еще.

Гужуев (смотрит в окно) Там не Надежда шлепает через двор?

Гремит железная дверь в коридоре.

Ершова (смотрит в окно) Почему одна идет. Красавица, без Тамары?

Да это и не Надежда вовсе.

В прихожую с ножовкой входит Павел

Юдина. (смортрит в окно) Она. Сумка через плечо, голова набок, Левой рукой как на параде по Красной площади марширует.

Гужуева. Павлик, ты с нами остаешься?

Павел. Нет, мне пора детей забирать из детского сада. Надежда Петровна, здравствуй. Борису Федеоровичу (жмет руку Гужуеву)

Ершова. Мы с тетей Любой настряпали пельменей. Свари, поешь.

Павел. От пельменей не откажусь. Надеюсь майонез припасен?

Ершова. И майонез, и масло, и сметана. Водки выпьешь сто грамм?

Павел. Сто грамм выпью, ноо не более. Исключительно для усиления аппетита и пищеварения.

Ершова. Водка в холодильнике. Я пойду дверь отворю Надежде.

Ершова выходит в коридор подъезда, Павел идет на кухню.

Юдина. Пельмени полагается есть руками.

Гужуев. Я с казахами руками плов ел. Они ловко орудуют, раз-два и в руке ничего нет, пусто. Поначалу я больше зубами стучал вдогонку, да все брюхо жиром облил. После уже наловчился.

В коридоре закрывается железная дверь, в прихожую входят Ершова и Акрошина.

Акрошина. Лужа у подъезда кошмарная. Чуть туфлю не утопила. Всем здравствуйте.

Гужуев. Надежда, они тебя в окно на все корки отделали. Винтовка через плечо, саблей в атаку машет, «Ура» кричит и на амбразуру лезет .

Акрошина (Смеется) Живого места не сохранилось.

Ершова. Ты, моя хорошая, почему одна, без Тамары!

Акрошина. Ой, сейчас расскажу, дайте отдышаться. Фильм ужасов. Звонит во втором часу Давыдова из конторы, спрашивает Тамару. Я отвечаю - ушла в цех на шлакоблоки. Аккуратно ей передай - она мне говорит — передай ей аккуратно: у нее отец повесился! Я чуть со стула не слетела. Когда, где? Доставили час назад в городскую больницу. Значит, он живой? Да, живой. Я помчалась в цех, отыскала Тамару, аккуратно ей передала, побежали звонить в приемный покой. Мы справок по телефону не даем, туда-сюда... Они нам. В общем, поступил такой. Мы ноги в руки и на автобус.

Ершова. И твое начальство тебя отпустило?

Акрошина. Начальство само после обеда без вести пропало. Приехали больницу, нашли. Оказывается: он разодрал простыню, скрутил петлю, забрался на кухне в ботинках на стол, на шее затянул, привязал за крюк для люстры и соскочил! Немного повисел, простыня порвалась, свалился на пол, полежал, очухался и звонит в неотложку - я повесился. Прикатила карета «Скорой помощи» Забрали его в больницу. Тамара с ним сидит.

Юдина. Он в сознании?

Акрошина. В сознании. По дороге врачей материл, долго едете, подохнуть можно. Ободрал о край стола ребра и голову об раковину ушиб. Он же мозги пропил полностью. У него в «Осиновой роще» в психушке, место постоянно забронировано. Простыню испортил, парашютист долбаный.

Ершова. Он ведь пенсионер?

Акрошина. На радиохимическом заводе заработал пенсию в пятьдесят лет. Выслужил и его тут же попросили за пьянство по собственному желанию. Уволился и окончательно спился, три дня и пенсии нет. Из еды ничего не покупает, вещи из дома таскают собутыльники. Как с ним Тамара измучилась, ума не приложу.

Ершова. Так же, как ты со своим Виктором.

Акрошина. Ой, нет, Ольга Антоновна, хуже. Гораздо хуже.

Входит Павел.

Павел. Привет, Надежда. Шумишь?

Акрошина. Здравствуй, Паша. Жизнь достала, забодала, я и возмущаюсь.

Павел. В подобных случаях психологи советуют брать пример с лягушек. Вы, может, слышали? Две лягушки забрались в погреб и провалились в крынку с молоком. Одна из них испугалась, растерялась и пошла на дно. А другая принялась барахтаться. Сбила лапками кусок масла, вскарабкалась на него и выпрыгнула наружу. Нам, если попали, рекомендуют действовать подобным образом.

Акрошина. Ну, знаете, должна вам заметить, эти лягушки у них чересчур жирно плавают. В молоке, ничего себе, ха! Да вы мне только покажите, где стоят такие крынки, я сама в них обеими ногами залезу и обратно меня без масла никто за уши не вытащит.

Смех, Павел уходит на кухню.

В той субстанции, где мы обитаем, лучше не дергаться. Кроме неприятного запаха ничего не получится.

Юдина. Я была приглашена на юбилей к нашему директору, отмечали пятьдесят пять лет. Одна ходила, без Андрея Васильевича, он в командировку отправился. Холодцов - заместитель по коммерческой части -вокруг меня терся - терся, вертелся - вертелся, потом присоседился с бутылкой шампанского и говорит: «С вами, Надежда Петровна, готов ехать на край света, хоть на Багамы». Я у него тогда спрашиваю: «Когда едем? Можно идти собирать вещи?» Больше он ко мне не приближался.

Смех, в коридоре гремит железная дверь.

Ершова (аплодирует). Ты молодец!

Юдина. А теперь всегда так отвечаю - когда едем?

Гужуев. И никаких проблем!

Юдина. И ни проблем, и ни едем.

Ершова. Молодец!

В прихожую входит Михаил.

Михаил. Лифты заездили. Судя по оживлению, компания в сборе. (Идет в комнату). Добрый вечер, кого не видел.

Аркошина. Миша, добрый вечер; тебя ждем.

Михаил. Тамара пришла? Не вижу ее.

Ершова. (подходит к Михаилу, негромко)- Тамара не пришла, у нее отец угодил в больницу.

Михаил. В «Осиновую рощу» увезли? Опять допился до рогатых Чебурашек?

Ершова. В городскую. Решил повеситься, веревка порвалась.

Входит Павел.

Павел. Ну, мне пора за детьми.

Михаил. Подожди, вместе пойдем до остановки. Я в город поеду, к Тамаре.

Гужуева. Правильно, племянник…поддержи близкого человека в трудную минуту.

Павел и Михаил прощаются, Ершова провожает их в прихожую. Гужуева. Борис Федорович, ты у нас остаешься единственный мужчина. Доставай из холодильника вино, ухаживай за нами.

Гужуев. Любовь Антоновна, разве я когда против? (Идет на кухню). Павел и Михаил уходят; в коридоре гремит железная дверь. Ершова (Идет в комнату). Пирог я так и не поставила. (Потирает руки, хлопает в ладоши). Ну, бабоньки, гулять будем.

Конец первого действия.