3. Семантика

Чебуков И.

Речь Наталии Евгеньевны семантически не очень нагружена, тогда как пластика, мимика, жесты и положение тела в пространстве напротив семантически очень богаты (см. таблицу), что хорошо определяет человека, который думает о том, каким он кажется и как он себя преподносит в процессе общения. Это заставляет её совершать немалое количество «неискренних» или частично «неискренних» речевых актов (20 из 46 актов – см. таблицу; характеристикой неискреннего речевого акта будем считать диссонанс между семантикой предложения и его подтекстом, то есть скрытым смыслом, вытекающим из соотношения значения лексических и грамматических единиц с контекстом и речевой ситуацией. Например, «...у меня осталось буквально 20 секунд», где подтекстом является намерение сделать аудиторию более активной; или сопровождающийся строгим выражением лица и заходом вглубь аудитории «Кстати, кто вы по специальности?», где подтекстом является, возможно, некое разыгрывание, чтобы таким образом подчеркнуть свой статус и ещё больше атаковать аудиторию.

В этих случаях можно говорить о полном несоответствии семантики высказывания его подтексту.

Наталия Евгеньевна наиболее часто употребляет слова «я», «мне», «меня», что является показателем ярко выраженной эгоцентричности речи. Помимо этих слов среди наиболее частотных находятся слова «специальность», «эксперимент», «социолингвистика» и другие лингвистические термины и термины из сферы образования. Однако при этом в её речи сравнительно редко встречается лексика по предмету, что может говорить о том, что для Наталии Евгеньевны скорее важен её социальный, а не профессиональный статус, и профессиональные знания второстепенны. Она постоянно желает демонстрировать свой статус, не очень задумываясь о содержательности беседы, так как, в основном, ею упоминаются лишь маркёры социального статуса, и не происходит последующего разговора по существу («Предмет прагмалингвистики в чем заключается?», «Моя докторская в области профессионального образования», «кусочек лекций, посвященных социолингвистике»). В подобных случаях можно говорить о частичной десемантизации используемых лексических средств. То же происходит, когда Наталия Евгеньевна перечисляет собственные регалии («...я – русист, синтаксист, я доктор педагогических наук, профессор...»). При этом подтекстом является придание значительности себе и своей речи.

Также Наталия Евгеньевна использует различные суггестические средства, позволяющие ей акцентировать внимание аудитории на определённых лексических единицах, которые должны указывать на её социальный статус. В первую очередь при помощи особой синтаксической и фонетической организации высказывания («…я кандидат филологических наук, я русист, синтаксист, [пауза] я доктор педагогических наук…», «Я работала в школе, я работала в колледже, я работала в различных вузах»). Нетрудно видеть, что намеренно используя синтаксический параллелизм, Наталия Евгеньевна акцентирует внимание на лексических единицах, указывающих на её статус. При этом такие лексические единицы выделяются интонационно, как правило, резко понижающейся интонацией («...я русист, синтаксист...») и эмфатическими повторами («Я работала в школе, я работала в колледже…»).

Также можно отметить, что в речи Наталии Евгеньевны преобладает присоединительная связь, то есть синтаксическая связь при которой последующие элементы высказывания возникают в сознании не сразу, а лишь после того, как высказана основная мысль. («Социолингвистика. Есть у вас предположения, о чем мы будем с вами говорить…», «Лингвисты. Очень широко. А вам-то зачем это нужно знать?»). В таких случаях опять на первый план выводятся лексические единицы, указывающие на социальный статус.

Также можно говорить о десемантизации большого количества лексических средств вследствие превращения целых синтаксических конструкций в прагматические маркёры. Например, «Но, для того, чтобы вы обрабатывали этот материал более системно...». Эта, в общем, нелепая с точки зрения семантики фраза также работает на укрепление статуса Наталии Евгеньевны и обеспечивает взаимосвязь между высказываниями.

Можно говорить и о десемантизации используемых кинесических средств в случае несоответствия между семантикой кинесического средства и подтекстом высказывания, сопровождающегося этим кинесическим средством. Наталия Евгеньевна совершает немало таких актов. Например, войдя в аудиторию, начинает улыбаться. Семантически это может означать доброжелательность или удовольствие, но, поскольку видимых причин для улыбки нет, очевиден подтекст выражения доброжелательности, задаваемый иллокутивной интенцией расположить к себе аудиторию. Или хмурит брови на «Собственно какой предмет вы изучаете сейчас?», что семантически может означать недовольство, а подтекстом является укрепление статуса, что задается иллокутивной интенцией поддерживать доминирование над аудиторией.

Перечисляя свои регалии, Наталия Евгеньевна использует несовпадение импликатур. Наталия Евгеньевна называет специальности по их кодам, хотя нетрудно догадаться, что студенты их не знают. Скорее всего, это было сделано намеренно. Ведь в высказывании «Я окончила университет имени Герцена по специальности учитель-словесник, [пауза] окончила аспирантуру по специальности 10.02.01 и докторантуру по специальности 13.00.08» может быть вовсе не заложено имплицитно то, что Наталия Евгеньевна оканчивала аспирантуру и докторантуру также в Университете имени Герцена. Однако контекст и синтаксическая структура высказывания таковы, что инференция скорее всего будет заключать именно такой вывод, что также работает на укрепление статуса Наталии Евгеньевны.

Таким образом, видно, что важные для семантики элементы часто подчинены прагматическим целям.

Помимо мимики и жестов, похожее можно наблюдать и в сценографии. Например, войдя в аудиторию, Наталия Евгеньевна осторожно огибает парту и не делает резких движений. Семантически это может означать особую осторожность, опасение произвести неблагоприятное впечатление, собранность и некоторую скованность, однако подтекстом здесь скорее является демонстрация своего статуса положением тела, пластикой и мимикой, особое преподнесение себя.

Этим же целям подчинены и многие последующие её движения – с первых же секунд она направляется прямо к преподавательскому столу, что семантически означает статус преподавателя, заявление о своей предполагаемой роли в коммуникации; несколько раз она заходит вглубь аудитории («Кстати, кто вы по специальности?»), что семантически может означать переход к более доверительному, личностному общению тогда как подтекстом является закрепление за собой определённого статуса, что задается иллокутивной интенцией ещё больше подчинить себе аудиторию. Таким образом, можно утверждать, что и то, как Наталия Евгеньевна располагает своё тело в пространстве, также часто подчинено прагматическим целям.

Итого: анализируя семантическую составляющую коммуникативных актов Наталии Евгеньевны, можно наблюдать подчиненность многих используемых ею лингвистических и экстралингвистических средств прагматическим целям, и, вследствие этого, их полную или частичную десемантизацию. То есть, можно говорить о том, что Наталия Евгеньевна в процессе коммуникации совершает немалое количество «неискренних» коммуникативных актов. При этом целью, определяющей подтекст многих совершаемых ею коммуникативных актов, как правило, является демонстрация своего статуса и сохранение за собой позиции доминирования.