- •Михаил агурский
- •Идеология национал большевизма От автора
- •Часть 1. Катастрофа груда мусора
- •Буйная чернь
- •Новая иудея
- •Часть 2. В сторону большевизма
- •Левое народничество
- •Скифство
- •Китеж-град
- •Николай Клюев
- •Чтоб Бездну с Зенитом в одно сочетать
- •Как будто истоки разрух
- •Сергей Есенин
- •Мировая мистерия
- •Александр Блок
- •Андрей Белый
- •Не понимая, что именно в эти дни и часы
- •Максимилиан Волошин
- •Мариэтта Шагинян
- •Валерий Брюсов
- •За сильную руку
- •За матушку-россию
- •Большевизм против коммунизма
- •Пример из гамбурга
- •Откровение в чите
- •В каноссу
- •Гнев кадетов
- •Размен вех?
- •Владимир Львов
- •Алексей Толстой
- •Харбинский одиночка
- •Исход к востоку
- •Идеология спецов
- •Православная церковь
- •Русифицированные евреи
- •Исай Лежнев
- •Владимир Тан-Богораз
- •Литературные попутчики
- •Борис Пильняк
- •Владимир Лидии
- •Всеволод Иванов
- •Леонид Леонов
- •Константин Федин
- •Футуристы
- •«Россия»
- •Часть 3 встречный поток
- •Красный патриотизм
- •Единая и неделимая
- •Святая святых
- •Провокация национализма
- •Первый энтузиазм
- •Первые тревоги
- •Одиннадцатый съезд
- •Контратака зиновьева
- •Двенадцатая партконференция
- •Двенадцатый съезд
- •Борьба за попутчиков
- •Ленинский призыв
- •Триумф фашизма в европе
- •Сноски:
- •Часть 4 социализм в одной стране сталин
- •Литературная борьба
- •Война против устрялова
- •Четырнадцатый съезд
- •Тревога бухарина
- •Закрытие «россии»
- •«Дни турбиных»
- •Сменовеховцы в наркоминделе
- •Ключников о евреях
- •Визит шульгина
- •Контратака бухарина
- •Зловещая тень
- •Еврейский бунт
- •Декларация митрополита сергия
- •Национал-большевизм против национал-коммунизма
- •Отклики за границей
- •Заключение
- •Приложение №1 демографические сдвиги после революции
- •Приложение № 2 дело дмитриевского
- •Комментарии
- •Литература официальные документы Протоколы съездов и совещаний
- •Решения съездов и др. Партийные документы
- •Сборники
- •Периодические издания
- •Архивные материалы
- •Справочные издания
Владимир Тан-Богораз
Тан-Богораз, как уже говорилось, вместе с Пешехоновым был одним из основателей партии народных социалистов, одной из самых радикальных народнических групп. Тан был старый народоволец и крестился задолго до революции. Но его крещение отнюдь не говорит о преданности христианству. Напротив, Тан был религиозным нигилистом и воинствующим антихристианином.
Религиозные идеи Тана отличаются от лежневских. Дня него единый, предвечный Бог — это неистовый Бог разрушения и творчества. Диалог с Богом не получается. Тан постоянно обращается к нему, но не находит ответа. Все же однажды Бог отвечает ему: «Я — господин бытия, но я не господин небытия. Сущее идет к небытию. Я — жизнь, воюющая со смертью. А жизнь — это народ». Еврейские мотивы в очень странном преломлении постоянно слышатся у Тана. Нет-нет, у него неожиданно мелькают отзвуки каббалистических идей. Так, Бог говорит ему: «Я капля света, упавшая во мрак», — что заставляет нас вспомнить о рассеянных искрах Шехины, рассыпавшихся по всему миру и ждущих освобождения. Ветхозаветный Бог для него террорист и народоволец. Десять египетских казней — это десять террористических актов против египетского самодержавия. Отсюда он видит даже программу еврейского скитания в пустыне как прототип военного коммунизма.
Иегова — божественный максималист, его цель — разрушить навеки египетский плен, чтобы туда нельзя было вернуться, если захочешь. Прежде всего — разрушение, это основная цель. Но при этом надо помнить, что из созданной после разрушения скинии завета возник сначала храм Иерусалимский, а из него — собор Св. Петра, собор Св. Софии. Христос же не творец жизни, а ее учитель. Христос пожалел человечество, а жалеть его не надо было. Поэтому жив Христос только в эпоху подготовки революции, в эпоху духовного переворота. В самой же революций нет места для Христа. Христос неизбежно перерождается в инквизитора.
Так или иначе, и Ветхий завет и Новый завет мертвы сейчас. Жив же Бог предвечный — живой Бог народной революции297.
Воинствующее антихристианство Тана проявляется по многим поводам. Не без садизма наблюдает он попытку уничтожения православной церкви в 1922—1923 гг., но отнюдь не сочувствует и обновленцам298. Он радуется победе мусульман-турок над православными греками. «Турки, — восклицает он, — одним хорошим пинком ноги сбросили в Эгейское море зарвавшихся торговцев коринкою!»299 Впоследствии Тан становится активным членом Союза воинствующих безбожников и директором Института истории религии, но это отнюдь не исключает его прежнего религиозного нигилизма. В самом деле, еще в 1923г., применяя теорию относительности к религии, он утверждал, что «относительность бытия делает бесцельной и всякую поправку на объективность. Исчезает различие между знанием реальным и знанием воображаемым, условным. И все наши восприятия, в т.ч. и религиозные, становятся равноправными элементами нашего познания мира»300.
В мире Тана все было возможно...
Революция для него была стихией религиозного народного разрушения. И если походил на саббатианца Лежнев, то Тан к саббатианству был гораздо ближе, тем более что у него различимы некоторые мотивы хасидизма, еще ранее попавшие к саббатианцам.
Когда начались дискуссии о сменовеховстве, Тан заявил, что названием «национал-большевизм» можно только гордиться как «новой верой». Появление национал-большевизма — неслыханная радость301. Тан, впрочем, как и Лежнев, требует отличать внутрироссийское сменовеховство от эмигрантского, менявшее вехи постфактум. Эмигрантское сменовеховство, по словам Тана, «сладкое, как сахарин, наше — горькое, как полынь». Тан разделяет все основные тезисы национал-большевизма, а именно идею о национальном возрождении России и резкие антизападные настроения. «И здоровой стала Россия, — пишет Тан, — по-новому здоровой во всех своих безумствах и усобицах. Здоровее Европы стала современная Россия, и нам, уцелевшим от прошлого, странно оглядываться на Европу совсем по-иному, чем прежде»302. То же равнение на народный дух, куда бы он ни повел, какое было у Лежнева, воодушевляет и Тана. «Я не знаю, куда идет Россия, — заявляет он, — и не знает никто. Но можно сказать одно с уверенностью: куда бы Россия ни пошла, к Богу или к черту, на Небо или в ад, духовно опереться на Европу больше Россия не может. Если бы хотела, то не может опереться, ибо не на что»303. Он защищает идею единой и неделимой России и высказывается в духе агрессивного национализма.
«Одно можно предсказать, — утверждает он, — со значительной уверенностью. Это растущую роль России в делах мировых, делах международных, тем более что с самого начала у нее есть определенная воля и рвение к влиянию на старую Европу и на весь огнедышащий мир Востока и Запада. Россия добивается теперь от соседей и ближних и дальних признания... Но, может быть, не очень далек и тот день, когда, наоборот, ближайшие соседи будут от нее добиваться признания и навряд ли получат его»304.
Как и Иванов-Разумник, Тан предлагает в прототипы новой системы Петра I, но в исправленном виде, «без тайной канцелярии»305.
Столь же характерны для Тана и некоторые различимые антисемитские нотки, редкие в тогдашнем национал-большевизме, но зато находящие выражение у национал-большевика — еврея. Он берет под защиту упоминавшегося нами обновленца Красницкого, которого обвиняли в том, что он раньше был активным черносотенцем306. Тана не пугает новый прилив антисемитизма и даже погромы. По его мнению, имеется некий баланс погромов: еврейских и русских, белых и красных, классовых и сверхклассовых, так что на чьих руках больше крови — неизвестно307.