3.1.2. Сельская община как основа аграрного общества

Несмотря на широкое употребление термина «община» («commu- nity») в современной социологии и антропологии, его содержание остается весьма неопределенным. В российской традиции трудность с определением усугубляется тем, что английский термин «commu- nity» не вполне совпадает с русским словом «община». В английском языке «community» – это не только коллектив, но и «общность», то есть она может быть не только территориальной, но и экстеррито- риальной группой. Мы будем использовать определение, которое соответствует российской традиции и задачам нашего изложения, то есть рассматривать общину только как локальную группу.

Община – это сельское поселение (или группа поселений), жите- ли которого обладают четким критерием принадлежности к данной общности, имеют собственные органы самоуправления (пусть даже и нерегулярные) и ведут совместную экономическую деятельность. Сельская община есть форма адаптации сельского труженика к со- циальной и природной среде в условиях слабо урбанизированного общества. Когда обеспечение орудиями труда, защита от природных и социальных катаклизмов лежат на самих крестьянах, они вынуж- дены поддерживать такой социальный организм, как сельская общи- на. В конечном итоге община базируется на совместной деятельнос- ти. При этом не обязательно, чтобы вся экономическая деятельность в пределах общины осуществлялась совместно. Но необходимо, чтобы в ведении коллектива находилась часть жизненно важных операций.

У крестьянских общин, составлявших основу разных цивилиза- ционных систем, есть ряд общих черт. Однако специфика экологи- ческой среды, исторического опыта, накладывала отпечаток на их культуру.

В политарных обществах важным фактором, определявшим судьбу сельской общины, была политика государства, которая различалась в трех цивилизациях. Особенности политики, в свою очередь, во многом определялись перечисленными выше четырьмя факторами.

Российское государство, так же, как и класс землевладельцев, в XVIII–XIX вв. были заинтересованы в сохранении общины. Причи- ной этого была налоговая политика. Как государство, так и помещи- ки собирали налоги не с отдельного хозяйства, а с «мира». Дело здесь не столько в особом общинном духе русского крестьянства, сколько в том, что на огромных пространствах, при значительных объемах миграции крестьян сбор подушной и похозяйственной подати не мог эффективно контролироваться государством и помещиком. Европей- ская сельская община окончательно распалась к XVII–XVIII вв. Од-

106

107

нако и тогда, когда она существовала, она радикально отличалась от русской общины. Традиции индивидуализма были там гораздо более развиты. Поэтому к XIX в. уже нельзя говорить о наличии сельских общин на территории Центральной и Западной Европы, хотя отдель- ные пережитки общинности еще сохранялись.

Единицей налогообложения в Китае еще со времен раннего Сред- невековья являлись индивидуальные земельные наделы. Тем не ме- нее сплоченность отдельных сельских коллективов и коллективист- ские традиции были столь сильны, что до сих пор можно говорить о сохранении сельских общин, хотя как самостоятельная юридическая единица они не существовали.

В любом аграрном обществе действуют механизмы выравни- вания экономического положения членов общины, однако в разных обществах эти механизмы могут иметь свои особенности. В этом ка- честве может выступать периодическое перераспределение земель, контроль над уровнем потребления, перераспределение конечного продукта. В зависимости от того, какой из этих принципов превали- рует, заметно различаются и другие элементы культуры – преоблада- ющие формы собственности, правила подбора брачного партнера, отношение к старшим и младшим поколениям, обрядность и даже фольклор.

Многообразие форм организации внутриобщинной жизни осо- бенно ярко проявляется в отношении главного ресурса общины – зе- мельных угодий. Можно было бы сказать, что в разных обществах преобладали разные формы земельной собственности. Однако такое суждение некорректно и грешит европоцентризмом. Дело в том, что привычная для европейца и североамериканца XIX–XX вв. катего- рия земельной собственности, во всей полноте ее содержания, просто отсутствовала в повседневном правосознании большинства сельских общинников самых разных культур, в частности в России и Китае. Да и в Европе XII–XVII вв. она еще не сформировалась.

Изучение различных культур показывает, что, как в законода- тельстве, так и в обычном праве присутствуют нормы, определяющие самые разные формы использования земель (будь-то пашня, пастбища или охотничьи угодья).

К этим формам можно отнести следующие права:

– распоряжения (выбор форм и методов хозяйственного исполь- зования, а также само это использование);

– получения ренты за сдачу земли в аренду;

– наследования и передачи земель в пользование;

– продажи.

Каждое из этих прав могло принадлежать различным субъектам. Так, в Китае, как мы покажем ниже, нередки были случаи, когда индивиды или группы, получавшие доход с земли, по нормам обыч- ного права не могли влиять на то, какие культуры выращиваются, и какие агротехнические приемы при этом используются.

В русской общине люди, поколениями работавшие на земле и получавшие с нее доход, не могли ее продать, и даже не имели права на наследование, то есть в любой момент эту землю у них могли отобрать.

Необходимо различать индивидуальное и коллективное право, так как в качестве субъектов могли выступать как отдельные индивиды, так и целые социальные группы. Конечно, коллективное право всегда реализовывалось через конкретные решения и действия отдельных индивидов; суть «коллективности» состояла в том, что ни один из членов группы, даже ее признанный лидер, не мог принять решения единолично, не опираясь на мнение всего коллектива или какой-то его части. Например, закрепление земельных наделов за крестьян- скими дворами, распределение высеваемых культур по отдельным участкам земли, назначение сроков начала и окончания работ во многих русских общинах были прерогативой общего схода. Решение было именно коллективным. Те же самые вопросы в адыгской общи- не единолично решал представитель феодально-родовой верхушки.

От коллективного права необходимо отличать индивидуальное право, принадлежащее представителям определенных категорий. Так, например, в России до конца XIX в. право на получение земель- ного надела в полную собственность фактически имели представи- тели только некоторых сословных групп (дворянство, духовенство, купечество). Крестьянское сословие такое право получило только после отмены крепостного права.

Таким образом, для характеристики правовых отношений по поводу распоряжения землей в каком-либо обществе необходимо не только определить содержание самих отношений, но и указать на субъект права. Для этого необходимо учесть два фактора: является ли субъект индивидуальным или групповым и к каким именно со- циальным группам и/или категориям относится та или иная правовая норма. Такими группами и категориями могут быть:

– семья (индивид);

– род;

– территориальная община;

– сословие;

– общество в целом.

108

109

В традиционных обществах нередко действовали одновременно сразу несколько нормативных систем, каждая из которых по-разному определяла систему землевладения. Обычно это были нормы офи- циальной государственной правовой системы и обычного права, ко- торые могли не только расходиться, но и противоречить друг другу.

Так, в экстенсивных культурах, в условиях возможности привле- чения дополнительных угодий (будь-то охотничьи угодья, пастбища или участки для земледелия) земля обычно рассматривается как

«божий дар», и вопрос о собственности на нее стоял совсем по-друго- му, чем в культурах интенсивных. Среди русских крестьян даже в течение XIX в. преобладала так называемая «трудовая» теория зе- мельной собственности, согласно которой преимущественное право распоряжения каким-либо участком земли принадлежит тому чело- веку или семейству, которые в данное время его обрабатывают. Но оно сохраняется за ними только до тех пор, пока продолжается их трудовая активность. Перестав работать на земле, человек или семья теряют все права на нее. Из этого вытекает недопустимость продажи земель, арендных отношений, ипотеки.

Такой взгляд на земельную собственность был прямым следст- вием экстенсивного характера освоения среды. Действительно, в рус- ской истории не было десятилетия, чтобы какая-то (и часто весьма значительная) часть крестьянства не осваивала бы новые земли. Это могли быть и внутренняя колонизация, и массовые миграции за пределы территории основного расселения. Вспомним хотя бы освое- ние южнорусских степей в начале XIX в. – именно этот процесс стал фоном поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души». Тогда в течение 30 лет на новые места перебрались около 1 млн. крестьянских семей – более

10% всего сельского населения Российской Империи. Даже в начале XX в., в ходе столыпинских реформ около 10% хозяйств двинулись в Сибирь, на освоение новых территорий. Понятно, что в этих усло- виях в качестве распорядителя воспринимался тот, кто первым осел на земле и начал активно на ней работать. Элементы трудовой кон- цепции присутствовали и в некоторых обществах интенсивного зем- леделия, например, в китайском.

В то же время на уровне официального законодательства действо- вали нормы земельной собственности, основанные на Римском праве и Кодексе Наполеона, в корне несовместимые с трудовой концеп- цией. На эти нормы ориентировались в основном государственные учреждения и представители высших сословий общества, состав- лявшие незначительный его процент. Это проявление принципа до- полнительности в культуре (см. главу 1) нередко приводило к крес-

тьянским бунтам и другим формам конфликтов между крестьянами, с одной стороны, и помещиками и государством – с другой.

Но и в интенсивных культурах, в которых действовали более жесткие правила закрепления угодий и в которых консенсус по пово- ду правил обращения с землей был выше, также могли существовать противоречия между официальным и обычным правом.

Формы распоряжения землей, принятые в каком-либо обществе, зависят от:

– степени ограниченности земельных ресурсов;

– технологии возделывания культур;

– степени развития престижной экономики и наличия класса ран- тье в обществе;

– системы налогообложения.

В данном разделе мы рассмотрим культуру сельских поселений в различных обществах на завершающем этапе развития аграрной цивилизации. Сравним русскую земельную общину XIX – начала XX вв., китайскую и европейскую общины.