4. Поэзия о.Э Мандельштама (1891-1938).

Самые ранние стихи О. Мандельштама – это как бы движение в невесомости, вне реальности земной или высшей: « Твой мир, болезненный и странный, / Я принимаю, пустота!». Протестом против пустоты становится акмеистический «бунт». Программным было сало название первого сборника поэта – «Камень» (1913). В статье «Утро акмеизма» (1919) поэт писал: «Строить – значит бороться с пустотой, гипнотизировать пространство». Воплощением структурности, архитектурности сущего становятся для него Рим и Петербург.

О.Э.Мандельштам входит в литературу с совершенно особой концепцией личности. С одной стороны, она включает в себя мощный культурный слой, и в то же время связана с темной стихией первозданного хаоса, описана на первоначальные категории бытия (стихотворенье «Ни о чем не надо говорить…» «Silentium»). Так появляется в поэзии понятие «первоосновы жизни», в котором слово, музыка и красота предстают едиными и в которой они содержится как не развернувшиеся возможности. Проникновение в нее – одно из главнейших устремлений поэта.

Именно поэтому О.Э. Мандельштам воспринимает жизнь как уникальный дар, но это осознание сопряжено с ясным представлением о грядущей смерти как залоге абсолютной реальности жизни.

Ощущение этой реальности порождает глубинный пантеизм, взаимоперетекание природного и человеческого начала. Творчество органически возникает из природы, как нота из тростника (стихотворение «Есть иволги в лесах…»). Природное, творческое начало разлито и в истории, и в архитектуре. Все силы жизни здесь изначально слиты, но не в стихийности и в порыве, как у Б.Пастернака, а в классической стройности и в уравновешенности.

Взаимоотношения поэта и мира у О.Э.Мандельштама – взаимоотношения раковины и моря (стихотворение «Раковина»). Сам по себе поэт – нечто бесконечно малое, и только наполняясь бушующим морем бытия ,он становится ему соразмерным. Поэтому так легко входили в его стихи не только реалии различных культур, но и их мироощущения. Он во всем видел свое и все переосмысливал, занимая позицию в точке пересечения разных культурных контекстов (стихотворения «Еще далеко мне до патриарха…», «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…» и др.).

Данную закономерность можно объяснить прежде всего особым отношением к слову. Слово у О.Э. Мандельштама – не статика, а движение. Оно обитает там же, где и «первооснова жизни», и бесконечно ищет себе все новые и новые воплощения. Поэтому каждый раз, когда оно возникает, оно абсолютно неповторимо, и в то же время не может не повториться (стихотворения «Фаэтонщик», «Когда удар с ударами встречается…» и др.). В каждом новом поэтическом слове воскресают слова, сказанные ранее, но обогащенные новым поэтическим содержанием.

В позднейших стихах творческая манера поэта претерпевает изменения. Все происходящие исторические события воспринимаются им как катастрофический разлом времен, разрыв исторических связей, и жертвенная миссия поэта – «узловатых дней колени/ нужно флейтою связать». В этом разрушающемся мире иначе чувствует себя личность, она потеряна, все реальные ориентиры перепутаны и стерты. Но даже в вывернутом наизнанку мире острее ощущается глубинная связь всего со всем, и чем дальше «первооснова жизни», тем острее тяга к ней.

Вопросы и задания для самостоятельной работы.

1.Что общего в творчестве А.Ахматовой с поэтикой символизма? акмеизма?

2. Почему ахматовские самоизображения всегда в профиль?

3. Каково отношение О. Мандельштама к античности? средневековью? Какую роль играют храмы в поэзии О. Мандельштама?

4.Какая закономерность поэтического мира Б. Пастернака проявляется в названиях сборников: «Близнец в тучах», «Поверх барьеров», «Сестра моя – жизнь»?

5.Как соотносятся с творчеством М. Цветаевой ее слова: «А я – до всякого столетья»?

6. Прокомментируйте следующие высказывания:

«…сила в том, до какой степени каждому волнению, хотя бы и от слабости возникающему, находится слово, гибкое и полнодышащее и, как слово закона, крепкое и стойкое. Кажется, не будь на этой усталой женщине, которая говорит этими словами, охватывающего и сдерживающего панциря слов, состав личности разрушится и живая душа распадется в смерть».

(Н.В. Недоброво. Анна Ахматова).

«Мандельштам – не лирик, рассказывающий в стихах об интимном душевном переживании. Он вообще не рассказывает о себе, о своей душе, о своем переживании мира»

(В.М. Жирмунский. Преодолевшие символизм)

«В Пастернаке себя не забывают: обретают и себя, и Пастернака, то есть новый взгляд, новый слух. Пастернака нужно всюду носить с собой, как талисман от этих всех, хором орущих… кому же говорит Пастернак? Пастернак говорит сам с собой. Даже хочется сказать: при самом себе, как в присутствии дерева или собаки того, кто не выдаст».

(М. Цветаева. Эпос и лирика современной России)

«Меня сразу же покорило лирическое могущество цветаевской формы, кровно пережитой, не слабогрудой, круто сжатой и сгущенной, не запыхивающейся на отдельных строчках, охватывающей без отрыва ритма целую последовательность строф развитием своих периодов. Какая-то близость скрывалась за этими особенностями, быть может общность испытанных влияний… в жизни и творчестве она стремительно, жадно и почти хищно рвалась к окончательности и определенности, в преодолении которых ушла так далеко и опередила всех».

(Б. Пастернак. Люди и положения).

ЛИТЕРАТУРА.

Бродский И. Скорбная Муза // Юность. – 1989. -№6.

Коржавин Н. Анна Ахматова и «серебряный век» // Новый мир. – М., 1989. - №7.

Аверинцев С. Судьба и весть Осипа Мандельштама // Мандельштам О.Э. Сочинения в 2 т. – М.,1990.

Альфонсов В.Н. Поэзия Бориса Пастернака. – Л.,1990.

Масленников З.А. Портрет Бориса Пастернака. – М.,1995.

Павловский А.И. Куст рябины./ О поэзии Марины Цветаевой/. – Л., 1989.

Саакянц А.А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. – М.,1997.

Швейцер В.А. Быт и бытие Марины Цветаевой. – М.,2003.

Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама. – Воронеж, 1990.