2. Философия модерна (неклассическая философия)

Как случилось, что мудрецы античности плодили вымыслы, а их не менее гениальные наследники следовали их заблуждениям? (Вымыслы? Скорее проявление существа человека – мы творцы смысла мира, другое дело, нам не дано выбирать способы творения.) Согласимся с греками и Ф. Бэконом, истина – скорее порождение времени, чем дарования. /4, 41/ Греки были захвачены предметом созерцания (предметным миром и его сущностью), время значения философии еще не пришло. Им не открылась сама философия как бытие, как способ быть в мире, как особого рода человеческая деятельность, раскрывающая мир и одновременно ставящая пределы представлениям о нем. А именно в таком облике и предстала философия в фундаментальной онтологии двадцатого столетия. (5) Сама философия, наряду с религией, наукой и техникой – это и есть бытие, историческое бытие человека, способ его «укорененности» в мире, способ раскрытия сущего, выведения потаенного в непотаенное.

Что общего и в чем отличие философии-бытия от «наличного бытия» классической философии? Для неклассической философии бытие «имеет место», но его нет как особой реальности наряду с миром вещей, нет как разумной основы сотворенного мира, нет как «субстанции-субъекта» развертывающейся в череде сущего. Бытие имеет отношение не ко всему миру, а к человеку, лишь он обладает экзистенцией (существованием), лишь ему присуще бытие, которое, подчеркнем, само не существует в качестве реальности, но «присутствует». Бытия нет, но оно сказывается, например, тем, что для Античной Греции привычен такой персонаж как философ. Для Афин уместен Сократ (человек, а не животное; грек, а не варвар; свободный, а не раб; мужчина, а не женщина) /6, 73/, который занимался сугубо человеческим делом, умосозерцанием бестелесных сущностей вещей. Религия-бытие сказывается священнослужителями и прихожанами, ведущими религиозный образ жизни, религиозными войнами, «охотой на ведьм», кострами инквизиции и пр. Наука-бытие породила ученых (с их пытками природы в лабораториях-застенках) и массу любопытствующих насчет научных данных. А для мира, где правит бал техника-бытие, – привычен студент, которому вуз придает черты состоящего в наличии, в готовности к использованию, т.е. специалиста.

Но модерн не посягнул на родовую черту философии – на стремление выводить сущее и судить о нем исходя из единого начала, в одном случае, из бытия (Хайдеггер), во втором, – из трансцендентального «Я» (Гуссерль).

Итак, философия как бытие. Его можно рассмотреть в трех аспектах: что есть мир в свете философии-бытия; что есть человек в этом же измерении; как человек относится к миру, и каков способ его жизни, если его бытие – философия. Эти срезы уместны и при анализе религии, науки и техники (иных способов бытия). Философия – это незаинтересованное, созерцательное отношение к миру, в свете которого все сущее (тела и их сущности) – это мир сам по себе, предмет созерцания и умосозерцания, который в том же самом виде существовал до человека и существует без человека. (Здравый смысл на том и стоит.) «Мир сам по себе» – вот кредо философии-бытия античности. Для религии же все вокруг – творение божье, а не мир сам по себе. Для науки мир – «подопытный кролик», выведать тайны которого задача человека. При технике-бытии окружающий мир, природа – это сырье, подручное средство, которое посредством технического навыка представлено как «состоящее в наличии».

Для философии человек – это «Homo sapiens», человек разумный. Подлинно человеческая жизнь – созерцательная жизнь, проходящая в поисках и размышлении о конечных причинах мироздания.

В свете техники-бытия (господствующий способ существования в наши дни) сам человек есть сырье, исходный материал, которому придаются профессиональные черты, его «готовят к жизни» в качестве специалиста, винтика производственной и социальной машины. Техника как способ бытия специалиста (его удел) – это знания, умения, навыки, в соответствии с которыми, он ежедневно, с восьми до пяти, из года в год (пока не износится) будет придавать природному сырью вид конечного продукта, состоящего в наличии (подлинная реальность технической цивилизации). Например, выпускник-винодел нашего института, туго знающий свое дело, представит на суд общественности яблоко в виде непритязательного напитка для широких масс, «бормотухи», «чернил».

При таком сравнении может показаться, что философский, созерцательный способ жизни, не обремененный заботами о хлебе насущном, несравненно выше технического. Однако бытие – это и определенный способ раскрытия сущего, каким человек выводит потаенное в непотаенное, способ, каким через человека мир становится тем, что он есть. И в этом отношении созерцанию далеко до технического навыка. Сколько ни созерцай дерево, ни умосозерцай его «деревянную» сущность, целлюлозы, бумаги в ней не узреть. И лишь благодаря техническому умению сокрытое стало наличным. Техника-бытие имеет дело с более сокровенным окружающего мира, чем имела философия античности.

Но техника таит в себе угрозу быть последним планом человек – мир, если он предаст забвению свое бытие (через человека раскрывается потаенное, мир) и отождествит себя со «специалистом», поставщиком состоящего в наличии. На смену технике должно придти искусство-бытие, в рамках которого раскрытие мира не ограничено жесткими навыками, технологиями, а определяется неповторимыми талантами каждого человека. Результат такого показа – мир как произведение искусства. Сам человек – произведение искусства, результат намеренного развития талантов и задатков, должен утратить общее выражение лица, которое придается современному человеку одними и теми же знаниями, умениями и навыками жизни трудовой и социальной, т.е. техникой. /5, 233/