32. Культура европейского Средневековья.

Средневековая культура - культура христианская, отрицая языческое отношение к миру, тем не менее сохранила основные достижения античной культуры.

Если в основе античного понимания культуры лежало признание безличностного абсолюта, в роли которого выступал «божественный строй вещей», то средневековая культура осознает себя в постоянном стремлении к самосовершенствованию и избавлению от греховности. Эта лежавшая в основе всего неуверенность в конечном счете была неуверенностью в будущей жизни, блаженство в которой никому не было обещано наверняка и не гарантировалось в полной мере ни добрыми делами, ни благоразумным поведением. Античный человек черпал свою уверенность в созерцании неизменного, вечного Космоса и прежде всего природы. Это небо и звезды, горы и реки. Боги же составляли часть природы. С разрушением уверенности в прочности социоприродного порядка отбрасывается эта основная посылка античного самосознания и утверждается принцип сотворенности мира «из ничего», «по божественной воле». На смену космологизму приходят трансцендентизм и персонализм.

Оказавшийся перед лицом необозримого мира, человек увидел, что в этом мире действуют законы и нормы, неподвластные разуму, но тем с большей радостью и надеждой он обнаружил, что в нем действуют Высший Разум и Высшая Справедливость.

Перед человеком открылась область иного видения мира -через любовь, любовь к ближнему. Рациональность оказывается далеко не главным в человеке, открываются такие измерения его, как вера, надежда, любовь. Человек открывает свою слабость, он слабое, беспомощное, достойное жалости и участия существо. Новое понимание культуры позволило человеку осознать свою уникальность: Бог создал человека, его бессмертную душу. Счастье человека не в познании себя, а в познании Бога. Познать себя, глубины человеческой души, уникальности человека невозможно (нет того универсально-всеобщего, что заполняет все содержание античного человека). Счастье и свобода не в независимости человека, а в осознании им того духовного родства, в котором он находится со Всевышним.

Теперь человек учится преодолевать себя, достигать недостижимое. Культура начинает осознаваться не как воспитание меры, гармонии и порядка, а как преодоление ограниченности, как культивирование неисчерпаемости, бездонности личности, как ее постоянное духовное совершенствование.

33. Возрождение и Реформация как форма обновления европейской культуры.

Кризиc официального христианского вероучения и самой Церкви, выразившийся в широко известной Реформации, университетская наука, где науки все более уступали место естествознанию и вообще опытным наукам, географические открытия и астрономические наблюдения, кардинально переменившие представления человека о мире и вселенной, наконец, успехи техники, развитие экономических, хозяйственных, культурных связей – все это не только ломало устои сословного, феодального общества, но и кардинально изменило представления человека о самом себе. Человек, наконец, обнаружил свои возможности и способности как самостоятельной и далее самодовлеющей творческой силы. Способствовали отбрасываемого и изживаемого средневековья к наследию Греции и Рима. Появились совершенно новые по характеру поведения и складу мышления люди, которые стали называть себя “гуманистами” и проводили время в многочасовых прогулках по садам и городским дворикам прекрасной Флоренции, услаждая свои неторопливые путешествия бесконечными беседами на самые разнообразные темы, обсуждая проблемы науки и веры, жизни и смерти, искусства и общества, прошлого и настоящего. Сам термин “гуманизм”, приписываемый Л.Бруни, употреблялся в те времена (конец XIV – начало XV вв.) не совсем в том смысле, в каком мы говорим о гуманизме, гуманности сегодня.

Для итальянских гуманистов в центре мироздания стоял не человек как божье творение, но скорее человек естественный, во всем многообразии его чувств, помыслов, желаний и страстей. Позже, отмечая эту ограниченность ренессансного понимания гуманизма, Ф.Ницше вздохнет и скажет свое знаменитое: “Человеческое, слишком человеческое”.

В частной жизни вообще торжествовал аморализм – впрочем, как и в общественной. Причины тому были естественны и просты: средневековая классическая христианская мораль оспаривалась или попросту отвергалась, а новые нормы еще не были утверждены как общеобязательные, Кроме того, исчезало с процессом смешения сословий и понятие сословной морали, сословных добродетелей.

Крайний аморализм сочетался с искушенным практицизмом и цинизмом. Но в то же время во многом эта неповторимая, свойственная именно эпохе Ренессанса многосложность составляющих в системе ценностей порождала невиданный взлет талантов, титанов, дерзнувших соревноваться с Богом и в науках, и в ремеслах, и в литературе, и в художественном творчестве.

Классические шедевры Леонардо, Микеланджело, Бруналлески, Тициана, Рафаэля поражают не только гармоническим совершенством – прекрасно усвоенными уроками античности, но и работоспособностью. Это было время когда человек брал по максимуму от жизни и требовал по максимуму от себя и в работе, и в развлечениях, и в делах, и в проектах. Зарождающаяся наука ориентировалась на опытное знание, чувственное восприятие, доверяла человеческому разуму. Интересно было впервые вскрывать человеческое тело и разбираться в его устройстве ,проектировать летательные аппараты и с ретортами и пробирками в поисках эликсира молодости и философского камня. Чем больше познавал человек, тем дальше он уходил от гармоничных идеалов античности, тем более нарастало трагедийное, страстное, мятущееся начало в культуре, нашедшее свое стилевое выражение в так называемом барокко.

Барокко неправильно рассматривать лишь с искусствоведческой точки зрения, т.е. как чисто художественное направление, характерное причудливостью, вычурностью формы, сложными композиционными изысками и трагическим, смятенным настроением. Весь мир представлялся человеку эпохи Позднего Возрождения порочным, в нем не было ожидаемой и чаемой гармонии, его раздирали войны, междоусобицы, эпидемии, продолжавшийся террор инквизиции и религиозные и социальные конфликты. В нем было очень трудно ориентироваться человеку, лишенному привычного социального, сословного знака, религиозных установок и жаждущего просвещенным умом объяснить непросвещенную реальность.