Документы Нормы отпуска хлеба в Ленинграде со 2.09. По 25.12.1941 г.

Категории населения	До 2.09.1941	Со 2.09. по 12.09.	С 13.09. по 13.10.	С 13.10. по 20.11.	С 20.11. по 25.12.
Рабочие и ИТР	800	600	400	300	250
Служащие	600	400	200	150	125
Иждивенцы	400	300	200	150	125
Дети до 12 лет	400	300	200	150	125

Из постановлений Военного Совета Ленинградского фронта в ноябре 1941 г.

… установить с 20 ноября 1941 г. следующие нормы отпуска хлеба:

Частям первой линии и боевым кораблям 500 г.

Летно-техническому составу ВВС 500 г.

Всем остальным военным частям 300 г.

… Ввести с 1 декабря 1941 г. нормированный отпуск соли населению – в месяц по 400 г. на каждую продовольственную карточку.

Установить с 1 декабря 1941 г. месячную норму отпуска спичек – рабочим, ИТР и служащим 4 коробка (вместо 6) и иждивенцам 2 коробка (вместо 3).

Из дневника блокадницы е.И. Кочиной

22 июня 1941 г. Война! Мне 34 года. Это четвертая война в моей жизни.

5 июля. Институт, где я работаю, эвакуируют в Саратов. Диме [муж] дали броню и оставили в Ленинграде. Поэтому он не хочет, чтобы я уезжала.

10 июля. У Лены [грудная дочка] понос с жаром. Придется с эвакуацией подождать. И вообще, как быть в дороге со стерильными рожками? … Мой институт уехал.

13 сентября. Немцы бомбят Ленинград каждую ночь. Дима- дежурит на крыше: тушит фугасные и зажигательные бомбы. Глаза у него воспалились – спать почти не приходится: после работы он копает картошку в пригородах Ленинграда на «ничьих» огородах…

24 сентября. Вчера 11 раз была воздушная тревога. Детские ясли и школы перебрались в бомбоубежище. … Дима приносит мне свой обед: маленькую котлетку и две ложки картофельного пюре. «Ешь, пожалуйста, тебе надо кормить Лену. Не думай обо мне»,- уговаривает он меня. … он ест один только суп. Так долго не протянет, да и молока у меня все равно с каждым днем становится все меньше.

3 октября. Теперь каждый стал тем, чем был на самом деле, а не хотел казаться. Многие оказались жалкими трусами и подлецами.

5 октября. Молоко у меня исчезло. Лена рыдает и терзает мне грудь.

15 ноября. Надвигается голод! Личные запасы кончились. … Многие приносят землю с Бадаевских складов, содержащую обугленный сахар: кипятят, фильтруют, варят кофе.

25 ноября. У меня есть еще 400 гр. пшена для Лены. Однако я заметила, что последние дни крупа быстро убывает. Наверно, ее ест Дима.

26 ноября. Когда я неожиданно вошла в комнату, Дима торопливо жевал крупу. «Не смей есть!» - заорала я, не помня себя. «Замолчи. Я ничего не могу с собой сделать». Его глаза с отчаянием смотрели на меня. … гнев мой прошел.

6 декабря. Сегодня я нашла коробку обойного клея. … Целую горсть клея Дима сразу же засунул себе в рот. Я вырвала коробку из его рук.

10 декабря. Пальто, валенки, меховые шапки мы больше не снимаем. О тепле мечтаем так же, как о хлебе. … Я притащила с кухни осколок зеркала и заглянула в него. Я походила на свинью с того места, где у нее растет хвост.

20 декабря. Дима ушел, заострив конец палки, которая служила ему тростью. Примерно через час он вернулся. … Вдруг он судорожно рассмеялся и кинул мне на колени буханку хлеба. Когда мой столбняк прошел, он сказал: «Я нашел булочную, где очень удобно воровать хлеб». … Нужно только незаметно пробраться к прилавку, а потом быстро насадить буханку на конец палки…. Что я могла сказать ему? Поэтому я только заметила: «Будь осторожней».

23 декабря. Наступила ночь, а Димы все нет.

26 декабря. Дима неожиданно вернулся. «Где ты был?» «В милиции». «Это из-за хлеба?». «Я взял буханку с санок, которые везли в булочную. Я очень хотел есть и следователю так сказал. Он долго смотрел на меня. Потом спросил, какая у меня специальность. Сказал, что инженер. … он отпустил меня». Мы долго молчали. Дима сказал тихо: «Он … сам весь распухший. Когда я уходил, он так грустно смотрел мне вслед».

28 декабря. Конечно, не все умеют заставить себя подчиниться неизбежности. Некоторые (их меньшинство) стремятся сохранить жизнь любой ценой: воруют карточки, вырывают у прохожих хлеб, съедая его под градом побоев, похищают детей. Они рыскают по улицам, обезумев от голода и страха смерти. … Голодный, вшивый, страдающий Ленинград держится и не думает о сдаче.

Семья Е.И. Кочиной сумела выехать из Ленинграда в конце марта 1942 г.