3. Основные принципы судебного процесса:

В данном вопросе следует обратить внимание на те принципы, которые легли в основу инквизиционного процесса. Это: принцип официальности (ст. VI-XVI); принцип отсутствие состязательности (единства полномочий - сосредоточение функций судьи, следователя, обвинителя и защитника в одном лице) (см. ст. XXVIII, XLVII, LIV, LXXXI, XCIV, CXLIX); принцип тайного характера судопроизводства (LVI); принцип презумпции виновности (ст. VI и особенно LXI); наконец, принцип письменного характера ведения процесса (см. ст. CLXXXI, CLXXXIX).

Принцип официальности (публичности), обязывал специальный, созданный для того орган раскрывать преступления и принимать меры к привлечению к ответственности лиц, совершивших преступные деяния - по собственной инициативе, по долгу службы. В целях охраны интересов государства, общества, личности, государственные органы, должностные лица обязывались расследовать преступление и наказать виновного. Жалобщик, требующий наказать обидчика, теперь уже не мог отказаться от своего иска, как это допускалось в обвинительном процессе. Судья и судебные заседатели как должностные лица обязаны были предпринимать установленные законодательством меры в борьбе с явными преступлениями (ст. XVI). Важно подчеркнуть, что принцип официальности (публичности) был впервые закреплен в памятнике феодального права, но в дальнейшем он продолжал господствовать.

Другим важнейшим принципом, характеризующим процесс в "Каролине", является отсутствие состязательности, когда функции судьи, следователя, обвинителя и защитника сосредоточиваются в одном лице. Следствие велось государственными чиновниками, независимо от содержания жалобы истца, и судья мог оказаться в роли обвинителя, когда в процессе следствия открывались такие обстоятельства, которых не знал жалобщик и, естественно, не учитывал в своем заявлении, не предъявлял по ним обвинения. Судья, вместе с тем, должен был принимать во внимание доводы, говорящие в пользу обвиняемого, т.е. выполнял в известной степени и функцию защиты (см., например, ст.XXVIII). Наконец он являлся в то же время судьей в собственном смысле слова, т.е. должен был беспристрастно взвешивать доводы pro и contra.

Разумеется, соединение в одном лице следователя и того, кто разрешал дело, неизбежно вело к субъективизму. Если судья сам выдвигает гипотезу о том, что обвиняемый совершил какое-то преступление, то очевидна опасность, что он не сможет объективно проверить имеющиеся доказательства, находясь под впечатлением своей версии. Естественно, что чем больше энергии было проявлено органом в целях обнаружения преступника, чем более решительные меры были приняты им в целях воспрепятствования уклонении обвиняемого от следствия и суда, тем прочнее его предубеждение против обвиняемого, тем труднее ему сойти с пути, уже намеченного сделанными шагами. Преимущество состязательного процесса перед розыскным выпукло выступает в таком противопоставлении: в обвинительном процессе при возбужденном стороною обвинении судья должен ответить на вопрос: "прав ли обвинитель?", а в розыскном процессе темой его исследования является вопрос: "был ли я прав в своем подозрении?" Естественно, что чем больше мер он уже принял против обвиняемого на основании своего подозрения, тем менее он будет склонен отрицательно ответить на этот вопрос. Функции суда, т.е. объективного суждения, с функцией уголовного преследования, т.е. изобличения обвиняемого психологически "несовместимы". Поставленная задача неизбежно подчиняет себе направление деятельности, а из двух поставленных задач та сказывает преобладающее влияние, которая в большей мере способна возбуждать эмоции, сопутствующие борьбе и сопротивлению. Из двух задай, которые ставятся судье в розыскном процессе, такое значение, конечно, имеет задача изобличения преступника.

Исследование текста "Каролины" позволяет выявить и принцип тайного характера судопроизводства. Процесс здесь ограничивал принцип гласности, если не сказать, что он не допускал его. Преследуя государственные интересы, процесс не допускал участия общественности в делах следствия. Ст. LVI "Каролины", например, прямо предостерегает следователя о случаях, когда арестованному при задержании и допросе были указаны обстоятельства преступления» и требует, чтобы до допроса и во время допроса не сообщали обвиняемому заранее каких-либо данных об обстоятельствах дела. Отказ от гласности был понятен, ибо следователь, производя собирание доказательств» полагался только на собственные силы, а для доказательства ему не нужны были контраргументы. Тайно проводимый розыск позволял выстраивать все доказательства в строгую систему, бесспорно, по его мнению, уличавшую преступника. Правда, о судном дне, согласно Уложению 1532 года, население округи должно было оповещаться колокольным звоном (ст. LXXXII), следовательно, оглашение приговора и даже его исполнение проводилось при определенном стечений народа. Но, поскольку доказательства были получены заранее и все было готово к осуждению преступника, то такая "гласность" могла выполнять одну задачу - устрашения народных масс.

Процесс "Каролины" основывался на принципе презумпции виновности лица. Уже в начальной стадии процесса такое лицо получало статус обвиняемого, которого помещали в тюрьму. Только на заключительном этапе судопроизводства обвиняемый узнавал сущность обвинения и мог предъявлять оправдательные материалы. Тогда же ему было разрешено приобрести ходатая или поверенного защитника (ст. LXXXVIII), функции которого строго регламентировались. Статья XC указанного Уложения, например, определяла ситуации, когда адвокат мог вступить в процесс: если обвиняемый сознался в преступлении, уличен, но желает просить о помиловании; или когда обвиняемый не сознался в преступлении или сознался, но приводит такие доводы, вследствие которых он может надеяться на освобождение от уголовного наказания. В сущности, в течение всего расследования обвиняемый являлся бесправным объектом в руках следователя, процесс к тому же был основан на положении, что собственное признание обвиняемого есть лучшее доказательство вины, и достижение этого признания сделалось главное задачей следствия. Таким образом, с самого начала процесса и до вынесения приговора обвиняемый рассматривался как лицо заведомо виновное в инкриминируемом ему преступном деянии, как преступник.

Так как суд в полном своем составе не встречался лицом к лицу с преступником, а знакомился с ним посредством актов следствия, то еще одной отличительной чертой процесса в "Каролине" является принцип письменного его оформления. Все собирание доказательств и их анализ отходил в сферу внесудебного следствия, которое, хотя по существу своему и образовало подготовительную часть процесса, однако играло большую роль. В судопроизводстве появилась фигура секретаря, судебного писаря. Судья и судебные заседатели перед судным днем заслушивали все протоколы дела (ст. LXXXI). О том, что протоколы занимали важное место в отправлении правосудия говорит тот факт, что в "Каролине" даны наиподробнейшие инструкции о протоколировании вообще (ст.CLXXXI CLXXXIX), специально приведены формулы заключительной части приговоров (CXC - CXCVIII), а также форма приговора об освобождении обвиняемого (CVCIX - CCI). Письменное ведение процесса имело преимущество в том, что давало возможность планомерно и своевременно принимать доказательства и протоколировать их с целью исключить утрату и фальсификацию. Позднее законодатель установил письменный метод для предварительного расследования, но суд, разрешающий дело, принимал решение не на основании актов предварительного расследования, а на основе устного судебного заслушивания рассматриваемых доказательств.

Характерной чертой исследуемого процесса является лежащее в основе его начало опосредованности. При этом начале, когда суд постановляет приговор на основании материалов предварительного следствия» он как бы "рассматривает предмет не своими, а чужими глазами". Но, "даже самый лучший протокол не сможет заменить непосредственно воспринятого первоначального источника доказательства". Действительно, в последний день процесса суд считался правомочным при участии в нем 7-8 шеффенов, в различных же следственных действиях в период предварительного расследования принимали участие не все, а 2 или 4 заседателя. То есть в день, когда выносился приговор, были в составе и лица, которые знакомились не прямо с источниками доказательств, а лишь с их фиксацией в протоколе, опосредствованно.

Необходимо особо отметить, что в данном документе сохранились некоторые черты обвинительного процесса. Истец, или потерпевший, по Каролине, мог самостоятельно предъявить уголовный иск, а обвиняемый мог оспаривать или доказывать его несостоятельность. Стороны имели право предоставлять документы, вызывать свидетелей и пользоваться услугами защитников (они именовались в Каролине ходатаями). Если обвинение не подтверждалось, истец должен был «возместить ущерб, бесчестье и оплатить судебные издержки» (ст. 13). Однако эти права сторон были связаны многими формальными ограничениями, в большей мере ущемлявшими обвиняемого, нежели обвинителя. Они не меняют и антигуманной, произвольной сути инквизиционного по своему характеру судебного процесса, по Каролине. Здесь обвинение предъявлялось судьей от лица государства «по долгу службы». Следствие велось по инициативе суда и не было ограничено сроками. Непосредственность, гласность судопроизводства сменились тайным и письменным рассмотрением дела.

Наконец, необходимо отметить, что, хотя процесс представлял собой главным образом одностороннюю деятельность судьи по сбору доказательств вины подозреваемого лица, вместе с тем, следователь (он же судья) собирал вообще все материалы, которые могли служить установлению истины. Метод поиска истины был аналитическим. Но истина, устанавливаемая в ходе расследования, была формальной поскольку сила доказательств заранее определялась законом.