Arendt_Kh_Vita_activa_ili_o_deyatelnoy_zhizni
.pdf392 |
Шестая глава: Vita activa и Новое время |
подвижностьстраСI:~Й, так что и создание сообщества, "искус ственного человека , сводится к тому чтобы "создать автомат, движимый своими пружинами и колесами как движутся часы" Ы.
В этом приложении результатов новоевропейского есте
ствознания к политике выясняется, что понятие процесса, пер
воначахьно идущее от эксперимента, от попытки воссоздать
процесс природного возникновения в искусственных услови ях, а тем самым от мира опыта hошо faber'a, вполне утвержда ется как принцип действия в сфере человеческихдел. Так во всякомслучае моглобы казатьсятеоретическии с первоговзгля да. Иботеоретическиникакнельзяотрицать,что не толькостра сти и порывы, но вообщевсе воспринимаемыесаморефлексией предметы суть движения и процессы: только предметобнару
женных в сознании актов, насколько ему как вещи внешнего
мира приписываетсяреальность,остается неподвижнотем, что
он есть, и переживаетв своей идентичностиакт своей воспри нятости- подобно тому как тоже только мысли мышления, но
никогда не само мышление трансцендируют вечную подвиж
ность недр сознания. И поскольку [югпо faber углубляетсяв са морефхексию,отказываясьот ориентаЦШIна предметныймир, он тоже руководптсяв своей деятельностиуже не идеями, мо делями или образамиизготовляемыхвещей, а процессами,по рывами и страстями, как это называли более древние эпохи, или процессамиприобретенияи потребления,предметноуже
не определеннымии потому в принципе ненасытимыми.
ПопыткаГоббсас помощьюпонятиясозидательногорасче та заново обосноватьтеорию похитики имела большое значе ние, посколькуон непосредственнопопыталсяприменитьнай денные в естественныхнаукахправилак областичеловеческих дел; более бескомпромиссным,последовательным,более бес страшным представителем современный рационаллзм с его теперьуже банальнымпротивопоставлениемразума и страсти не может похвастаться. Но несмотря на несомненно гениаль ное остроумие Гоббса и на не менее бесспорную, гигантскую продуктпвностьсемнадцатогои восемнадцатоговеков в облас ти политическойфилософиии теории философия Нового вре
мени именно тут потерпела первое крушение, причем просто
потому что, верная знамени, под которым она выступила, она не могла достичь действительностии понять модусы действи тельного. Вполнеоправданноев областисозданияпредставле-
1;; Оанезлои; ibid., р. I_XIV.
§ 42 Переворот внутри vita activa и победа Ьогпо fiЬег'а 393
ние, согласио которомудействитехьнымстанетлишь то, что я собираюсьсделать, ПОСТОЯНно опровергаетсяходом событий, возникающихиз-за поступкаи всего чаще включающихв себя абсолютнонеожиданное.Действоватьв модусе изготовления, соотв. мыслитьв форме вычисленияпоследствийзначитисклю чать неожиданноеи тем самымсамо по себе событие,ведьбыло бы неразумно, соотв. иррациональноопираться на то, что яв ляется не более чем "бесконечнонеправдоподобным".Но по скольку, ВО всяком случаев областичеловеческихдел, событие образуетпоистинефактурудействительности,составляясверх того саму суть действительного,было бы крайне нереалистич но как раз с ним-тои не считаться,т. е, не быть готовым к тому, что произойдетнечто не предусмотренноеникакимрасчетом. ПолитическаяфилософияНовоговремени,величайшимпред ставитсхемкоторой остается Гоббс, спотыкаетсяо неразреши
мую дилемму, когда рационализмоказывается ирреальным,а
реализм иррациональным,- что как раз и означает прекра щение согласования между действительностью и человеческим разумом. Гигантское предприятие Гегеля, "примирить дух с действительностью" - и такое примирение до сего дня остает ся глубочайшей заботой всякой философии истории, - уже показало что новоевропейский разум терпит крушение на уте сах действительности.
Образ мысли Нового времени так резко и необратимо от личается от всей традиции именно радика-ьностъю отчужде
ния от мира, которая смогла распространиться даже на самое
мирское из всех человеческих занятий, изготовление, овеще ствление, опредмечивание, учреж,~ающее мир. Это отчуждение
от мира идет намного дальше простого перевертывания С()()Т
ношения созерцания и действия или также мышления и по ступка. Не возвышение homo [аЬег'а в ранг, некогда занятый
феорией,довершаетразрывс созерцаниемкак высшей формой человеческого познания, а абсолютизация понятия процесса при истолкованииизготовления.В сравнениис этим переупо рядочениеиерархиивнутриvita activa, когда изготовление про
сто достигло почета, исходно принадлежавшего политическо му действию, имеет вторичное значение. К тому же, как мы уже замечали, этот исходный иерархический порядок и без того,
пусть и неявно, уже очень рано, а именно с началом политичес
кой философии вообще, был подорван глубоким недоверием сократической школы к полису, к политике вообще и к способ
ности действовать в частности.
394 |
Шестая г.хава: Vita activa и Новое время |
Этот факт легко не заметить, потому что вышедшая из со кратической школы политическая философия ориентируется пока еще на узаконенный полисом ценностный порядок чело веческих занятий, пусть даже по своему содержанию она уже обращается против него. Чтобы ясно видеть эти вещи, надо уже держаться собственно философских сочинений Платона и Ари стотехя, где они, естественно, значительно свободнее высказы вались об этих вещах и не стеснялись перевертывать соотно шение между созданием и действием в пользу создания. Так Аристотель в "Метафизике" заговаривает о различных формах познания и без всякого смущения выражает тут мнение, что ~/(i))o/a и emo-тrf;p/f) nqaxT/Xrf;, практически планирующее мышле
ние, ведущее к решениям, и политическая наука принадлежат
к низшим формам познания, выше которых стоит еm(ТТrf;/L'У) nO/'Y)T/Xrf;, сопутствующее изготовлению знание, поскольку оно непосредственно исходит из феорuu, созерцания истины, и ве дет к ней оН. И философское основание этого приоритета - ни коим образом не политически мотивированное недоверие к действию, обсуждавшееся нами в другой связи (см. § 31), а го раздо более принудительное для мысли и ее постижений внут реннее родство созерцания и создания - Э-сшqс/)) и nOIc/v, - со отв. заключенное в самой сути дела противоположение созер цания и действия. Решающе для этого внутреннего родства, во всяком случае в рамках греческой философии, то, что опыт со зерцания можно было иметь в сфере создания, но не в сфере
поступка, и именно поскольку это создание руководствовалось
"идеей", зримой моделью, которая предшествует процессу со здания и переживает его и познавательная ценность которой
заключается в том, что она впервые показывает создателю, что
он намерен изготовить, а потом дает ему в руки правила, по
зволяющие судить о качестве созданного.
Исторически выдвижение созерцания как высшей формы познания, развитие которой мы впервые находим в сократи ческой школе, имеет по меньшей мере двоякое происхожде нпе. Оно находится в очевидной внутренней связи со знамени тым высказыванием Платона об удивлении, Э-а!)/Lа~С/J), в кото ром начало философии и которое Аристотехь еще раз подчерк нуто упоминает в начале "Метафизики" 09. Напрашивается до-
6Н См. Метафизика 1025Ь 25 слл. и 1064а 17 слл.
69 У Платона см. Теэтет 155: /kаЛа -уае q:;/ЛОUQq:;оv ТОСТО то 7ТаЭ'о~, то Э'аЩLЦе/))' О!! -уае uMr; aex-f) q:;tЛоuоq:;iа~ 'yi av'f'Y} - "большей частью у фи-
§ 42 Переворот внутри vita activa и победа homo f'аЬег'а 395
гадка, что платоновекаяформулировкабыла прямымследстви ем того, пожалуй, самого потрясающего опыта, оставившего неизгладимуюпечать на учениках Сократа от общения с учи
телем: лицезрениечеловека, чья мысль не раз захватывалаего
настолько, что бросала в состояние полной погруженности, проявлявшейсявнешне в абсолютной,длившейся часами не подвижности.Так же самасобой напрашиваетсямысль, что это потрясенноеизумлениеперед чудом бытия как таковогобыло принципиальнобессловесным,что к его содержаниюне могла приспособитьсяречь и словесноесообщение.Во всякомслучае таким путем можнобыло бы объяснить,почему Платон и Арн стотель, при всех прочих глубокихразличияхмежду собой по крайней мере формально характеризовавшиеудивление как источникфилософии,сходилисьтакже и в том что конец и цель всякого философствованияопять же должны выливатьсяв со стояниебессловесности,в созерцание,не передаваемоеречью. В той философии:JeWQla есть лишь другое, более смиренное и нащупывающее слово для :Ja1.!f.ui~el)i; созерцание истины, к чему в итоге приходит философствование, есть концептуально и фи лософски проясненное удивление, с которого всё иначиналось.
Дело однако имеет еще и совершенно другую сторону, все го прозрачнее обнаруживающуюся в учении об идеях, причем
как в его содержании, так и в терминологии и в привлекаемых
примерах. Эти последние главным образом всегда имеютотно шение к опыту создателей, чье внутреннее око воспринимает прообраз вещи, которому и следует потом при изготовлении предмета. Для Платона эта модель, воссоздаваемая, но не со здаваемая творцом, преддана человеческому духу. В качестве такой предданности ему присуща некая мера постоянства и со
вершенства, при воссоздающем опредмечивании рукою чело
века никоим образом не актуализирующаяся, но наоборот ре шительно слабеющая. Так что прообразы, являющие чистому
созерцанию свою полноту и вечность, становятся несовершен
ными и преходящими в ходе вторгающегося подражания, сле
дующего за созерцанием. Отсюда следует что установка, дей-
хософа это состояние, удивление; в самом деле, начало философии не иное как это". Аристотель в начале "Метафизики", кажется, почти буквально цитирует эту фразу Платона (982Ь 12); при ближайшем
всматривании однако оказывается что он говорит о чем-то совершен но другом, а именно о роде удивленной внимательности, стимулиру ющей к прослеживанию вещей. Для него "начало философии" зак лючается в стремлении "выбраться из незнания".
39б |
Шестая глава: Vita activa и Новое время |
ствительноадекватная моделям и "идеям", руководящимпри
всяком создании и изготовлении,есть та, которая оставляетим
быть такими, какими они предстаютвнутреннемуоку. Платон как бы говорит: решись человек отказатьсяот своей способно сти создаватьвещи, уйдя в чистоесозерцание,с какого начина ется процесс создания, он смог бы созерцать совершенное и участвоватьв его всегда-бытии.Но это .лсонтемп.хятивное"со зерцаниев строгомсмыслеслова не имеет вовсе ничегообщего с отвечающимчуду бытия удивлением,ведущим в сократичес кую погруженность.Оно происходитот опыта создания-изго
товления, оставаясь привязано к нему и после того как отре
шилось от всякогоделания; это, вот уж действитехьноконтем
пхятивное. вглядывающееся созерцание посвящается уже не
бытиюв целом, но именно "идее", модели, разве что эта после
дняя теперь инициирует и направляет не делание, а состоя ние, в котором созерцаниекак таковое абсохютизируется.
Для того, что в философскойтрадициипонимаетсяпод кон темпхяцией,эта втораяформасозерцаниясталарешающей.По этой причиненеподвижность,в состояниибессловесногоизум
ления являющаяся лишь непреднамеренным,внешним при
знаком погруженности,смогла стать непременнымусловием и
тем самым поистине главным требованием,предъявляемымк vita сопtеmрlаtivа. Дело здесь уже не в том что человек захва чен изумлением и как бы брошен в неподвижность, но он с того
и начинает, что вполне сознательно отставляет в сторону все занятия и движения, чтобы сперва прийти в состояние контем пляции. Читая, главным образом в средневековых сочинени ях, о ра/J,ОСТИ и блаженстве созерцания, приобретаешь впечат ление что философы хотели как бы заманить homo [аЬег'а и убедить его в конце концов опустить руки и увериться в том, что его сильнейшеестремление,порыв к долговечностии бес смертию,найдетсебе удовлетворениене в предметнойдеятель
ности, но лишь в окончательном и полном понимании недо
ступности прекрасного и совершенногодля этих его челове
ческихрук. У самогоПлатонабессловесноеудивление- нача
ло и конец всякой философии, вырастающей из основания, глу бииу которого ей самой не измерить, и растворяющейся в вы соте, куда ей самой не подняться, - еще настолько явственно пронизывает как специфически философскую страсть к вечно му, так и специфическую ремесленно-художественную тоску по
постоянному и совершенному, что отчетливо различить их в
его творениях трудно. Но простой факт, что философское бес-
~ 42 Персворот внутри "ita activa и победа 1101110 f~tЬсг'а ,\97
словесное изум.хепие относится ПО-ВIIДИМОМУ к опыту, доступ
ному для немногих, тогда как наблюдательно-созерцательный взгляд ремесленного творца был, по крайней мере тогда, еще обыденным опытом, имевшимся у многих, естественно повли ял на решеНIIе о том, на какой из двух видов созерцаНIIЯ ПрII звана ОПIIраться теория контемпляции. Уже Платон сделал выбор в пользу [тогпо fabel"a, когда начал заимствоватъ приме ры и иллюстрации из сферы изготовления, чтобы быть более доходчивым, и это решение могло стать лишь более однознач ным, когда христианство потребовало определенного миниму
ма медитации и контемпляции от всех верующих.
Как бы тут ни обстояло дело в частностях, решаюш,им яв
ляется то, что концепцию, праIПИКУ контемпляции и соответ
ствующий образ жизни определил не восторг, ведущий к фило софии, но, если можно так сказать, [югпо faber в маске филосо фа. Vita contemplativa, наско.хькоона понимаетсебя как ПрОПI воположностьvita activa, заключается по своей сути в отрица нии именно ремесленно-деятельнойжизпи, задача которой со здавать и изготовлять, насильственно воздействовать на при роду с целью обустроитьдля смертныххюдей их местожитель ство на земле, и это теперь как бы перевертывается в жизнь ненаспхия и бездействия, оставляющую все существующеета ким, каким оно предстаетнаблюдению,чтобы самому поселить ся по соседству с непреходящим и вечным. Ното [аЬег'а мож но было склонить к такому видоизменению своих способнос тей, потому что именно с радостями созерцания он был очень хорошо знаком на собственном опыте созидательнойдеятель
ности; никакого настоящего переворота ему при этом не тре
бовалось, и от радикализматой ТЩlIШУО'Уl), которой Платон тре бует от фИЛОСОфов, дело тут очень далеко. Ното [аЬег должен был только опусппь бездеятельноруки, распространивдо бес конечности и абсолютизироваводну из фаз своей собственной деятельности, созерцание эйдоса, непреходящего прообраза. вместо того чтобы оставить созерцаниелишь начальной ступе
нью и исиользовать созерцаемое как модель для воссоздания; и на это действительно МОГЛIl решиться по крайней мере все осознавшие, что красота и совершенство первообразов недо
СПIЖИМЫ усилиями рук человеческих.
Если бы поэтому новоевропейское сомнение в примате со зерцания над деятельностью любого рода имело результатом
лишь опрокидывание соотношения между созерцанием и де
ятельностью, то схема традиционного порядка известным об-
398 |
Шестая глава: Vita activa и Новое время |
разом лпшь вернулась бы на свою исходную позицию. Эта схе ма была впервые взорвана, когда в толковании самого созда
ния центр тяжести полносгью переместился с произведения 11 его вечной руководящей изготовителем модели на процесс из
готовления, так что теперь дело шло уже не о том, что такое вещь или какой предмет надлежит изготовить, но исключи тельно о том, как и благодаря каким средствам и процессам нечто ВОЗНlIКЛО и как эти процессы можно воспроизвести, Ибо это смещение центра тяжести IIмплицировало как неспособ ность созерцания достичь истины, так и вообще утрату созер цанием своей ведущей роли внутри vita activa с прекращеии ем его принадлежности копыту, способному заявить о себе в повседневности и служить для философии ориентиром в целях
понимания.
43 провал Еото faber'a и калькуляция счастья
Если направить внимание исключительно на события, оз наменовавшие начало Нового времени, и продумать лишь не посредственные последствия, с такой неуклонностью вытекав шие из открытия Галилея, что в своей очевидности они долж ны были прямо-таки ослеплять мыслителей семнадцатого века,
то перевертывание соотношения теории и практики, соотв.
вытеснение созерцания из числа важных человеческих способ ностей как бы само собой разумеется. Таким же самоочевид
ным представляется то, что это перевертывание подня.хо на
высшую ступень человеческих возможностей homo [аЬег'а, со зданиеи изготовление,а не человекапоступающегои не animal
laborans.
И эти самоочевидностина первый взгляд вроде бы вполне подтверждаются.Среди выдающихсячерт Новоговремениот его начальных стадий вплоть до мира, в котором мы живем, повсюдуможнопроследитьтипичныеобразыповеденияhomo [аЬег'а: тенденциютрактоватьвсе преднайденноеи преддан ное как средство;большоедовериек орудиями высокаяоцен
ка производительностив смысле пропэвоастваискусственных
предметов;абсолютизациякатегориицели-средстваи убежде ние что принцип полезностиспособен разрешитьвсе пробле мы и объяснитьвсе человеческиемотивы;сувереннаяраспоря дительность, для которой всякая данность сразу становится
материаломи вся природавоспринимаетсякак .лигантскигро-
§ 43 Провал lюшо {"аЬег'а и калькуляция счастья |
399 |
мадное полотно, из которогомы можем выкраиватьчто хотим,
чтобысноваперекроитьвсе по нашемужеланию"711; приравни вание ума к остроумию или изобретательности и презрение ко всякой мысли, нацеленной не просто на .лтроиэвоаство искус
ственных предметов, прежде всего инструментов, позволяющих производить инструменты, чтобы и далее варьировать это про изводство до бесконечности" 71; наконец, естественность,с ка кой отождествляютсяпоступоки изготовление,т. е. всякоедей
ствие понимаетсяв смысле изготовления.
Прослеживаниеэтих сдвигов в деталяхувело бы слишком
далеко, да это и не нужно; они легко прослеживаютсяв прин
ципиахьнойубежденностиестественныхнаук, еще и сегодня полагающих,что они создаютлишь порядокв "голой неупоря доченности",в "дикойпестротеприроды"72, посколькуони за менилив языкесвоихпонятийстаринныепредставленияо гар монии и простоте моделями и образцами, которыетребуются [юпю faber'y для его созданий. Их можно с равным успехом проследить и по основоположениям классической политичес кой экономии, где высшим идеалом является продуктивность и где предрасположенностьпротив всякой не непосредственно производитехьнойдеятельности даже Маркса толкнула на то, чтобы свое требование справедливости для рабочего класса, само по себе такое понятное, обосновыватьего .лтроиэводитехь-
70 См. Henri Bergson, Evolution сгеагпсе, 1948, р. 157. Анализ места Бергсона в философии модерна завел бы тут слишком далеко. Подоб ный анализ должен был бы исходить из примата hопю f"aber'a над hошо варгепв'ом у Бергсона, из постоянно повторяющегося противо положения жизни и духа и наконец из разбора изготовления и "прак гики" как собственного источника мысли. Бергсоновская философия часто производит впечатление хрестоматийного примера того, как раиненовоевропейское убеждение в примате создания над мышле нием разлагается в вытекающий отсюда абсолютный примат жизни над всем прочим. Громадное влияние Бергсона на развитие теории труда во Франции можно объяснять тем, что он еще сумел безраз дельно принять в свою мысль обе тенденции Нового времени, не уяс нив себе, что они собственно противоречатдруг другу. Не только более
старые работы Эдуарда Берта и Жоржа Сореля, но также и написан
ный в 1929 году .Ногпо f"aber" Адриано Тильгера и даже "L:Etre et 'е travail" Жюля Вюиллемена (1949) еще по существу пользуются поня тиями бергсоновской чеканки, хотя Вюиллемен, подобно почти всем современным публицистам во Франции, собственно гегельянец.
71 Bergson, ар. сп., р. 140. 7~ Bronowski, ар. cit.
400 |
Шестая глава: Vita activa и Новое время |
ностъю", перетолковывая таким образом труд в смысле изго товляющей деятельности. Всего отчетливее они дают о себе знать в прагматическихтеченияхновоевропейскойфихософии, добавивших к картезианскому универсальному отчуждению мира принцип полезности, так решительно взявший верх в английской философии с семнадцатого,а во французскойс во
семнадцатого века, что здесь часто просто уже и представить
себе нельзя, как люди в своем поведении могут иметь другие мотивы кроме выгоды. Обобщая, впохне можно сказать что самое старинноеубеждениеЬото {аЬег'а, а именночто человек есть мера всех вещей, в Новое время возвысихось до статуса всемирнопризнанногообщего места.
Что требует объяснения, так это не высокая оценка Ьото fabel"a модерном, а тот факт что эта оценка не стала еще более универсахьной и главное не продержалась дольше, но вместо этого за ней относительно скоро пос.ледовало возвеличение труда. Это вторичное перевертываниеиерархии занятий внут ри vita activa произошло постепенно и приняло гораздо менее драматические формы чем перемена мест теории и практики вообще и перестановкадействия и изготовления в частности. Новой высокой оценке труда предшествовали известные, для Нового времени крайне характерныеотклонения и перемены в традиционном образе мысли Ьото {аЬег'а, по сути заложен ные в природе самого новоевропейскогосдвига. Что в конеч ном счете все-таки еще не вязалось с образом мысли 110mo [аЬег'а, было новоевропейское понятие процесса. Для Ьото [аЬег'а как такового перенос в Новое время акцента с что на как, с самой вещи на процесс изготовления, вовсе не был пол ным счастьем. Он одним разом лишил ориентированного на
изготовление и делание человека тех твердых правил и одно
значных мерок, которые во все времена служили большинству
хюдей путеводной нитью для их действия и критериями для их суждения. Итоговая обесценка всех ценностей в современ ном мире несомненно объясняется не только и возможно даже не в первую очередь развитием товарного общества, хотя не
подлежит сомнению, что только в его рамках меновая стоимость
МОГ.\а одержать такую решнтельпую победу над потребитель ной стоимостью, что обмениваемость и тем самым релятнвиза ция начали определять "стоимость" всех предметов. Для мыс
.хи Нового времени, насколько она определяется развитием современной науки н современной фихософии, но меньшей мере было столь же решающим то, что человеческая экзистенция
§ 43 Провал hошо f'aber'a и калькуляция счастья |
401 |
вообще понималась как встроснная в два надчеловеческих и объемлющих процесса, природы и общества, словно род чело веческий не шагает, а его тащат в непредвиденное и бесконеч ное будущее, от которого не приходится ожидать никакого упо рядочивающего процесс смысла и в котором, наоборот, все цели
и назначения неудержимо идут ко дну.
Иначе говоря, великая революция в образе мысли, прине сенная Новым временем, невероятно расширила способности homo [аЬег'а, научила его изготовлятьаппараты и изобретать инструменты,дающие возможностьизмерять бесконечно ма лые и бесконечнобольшиевеличиныи оперироватьими, но в
то же время она отняла у него надежные мерки, которые со своей стороны, располагаясьпо ту стороны процесса изготов ления, предоставлялиему подлинный,в самой его деятельнос ти коренящийсядоступ к чему-то абсолютному и безусловно надежному. Одно было несомненным,что ни одно из занятий vita activa не было больше чем изготовление задето утратой со зерцания и контемпляции как смыслонаделяющей человечес кой способности. Ибо в отличие от действия, по своему суще
ству заключающегося в развязывании всевозможных процес
сов, и в отличие от труда, остающегося привязанным к процес су обмена веществ в организме, изготовление рассматривает
процессы, с которыми имеет дело, как нечто вторичное, как
голые средства для своих целей и объективных назначений. Сверх того, естественно, никакая другая человеческая способ ность не была задета так глубоко новоевропейским отчуждени
ем от мира и не имела так много чего терять от перенесения
Архимедсвой точки в сознание, как способность, чей собствен ный смысл состоит в воздвижении мира и произведении вещей
мира.
Неотвратимое падение [гогпо [аЬег'а в условиях Нового вре мени, неизбежная неудача его усилий утвердить в современ ном мире свои мерки и оценки были собственно уже решен
ным делом, когда принцип полезности, поистине средоточие
изготовляющей мысли, был заменен вычислением счастья, принципом "максимального благополучия максимального боль шинства 7:\. Это произошло уже в конце восемнадцатого века,
7:\ Знаменитая формула Джереми Бенгама из "Введения к прин ципам нравственности и законолатсхьсгва" (1789) явно идет от Джо зефа Пристхии состоитв очевидномродствес "Ia шаssiша felicita divisa не! шаggiог пшпего" - см. об этом У Лоренса Аафхёра в его Ввеле-