Arendt_Kh_Vita_activa_ili_o_deyatelnoy_zhizni

Шестая глава: Vita activa и Новое время

потому уже не может быть воспринята в словах. Слова, как пи­ шет Платон, слишком "слабы" для истины, которая поэтому вообще не может быть уловленав речи "Н, и Аристотельопреде­ лил верховнуюсилу человека, !lЙС~, как способность, в которой показываетсебя то, "о чем л67й~'а нет" j\J.

Таким образом,новоевропейскийиоворотзаключалсясоб­

ственно не в том что делание встало на место созерцания как

высшей человеческойспособности,словноотнынеактивноде­ ятельное бытие оказалось тем, ради чего осуществляютсяна­ блюдениеи созерцание,подобнотому как прежде все занятия внутри vita activa оценнвались по тому и оправдывались тем, что давали возможность для vita согпегпр.ацоа. Перевертыва­ ние кисахось вообще только мышления, которое теперь встава­ ло в то же служебное отношение к действию, в каком оно на правах al1cilla tl1eologiae в Средневековье служило созерцанию божественно откровенной истины, а в античности - созерца­ нию бытийной истины. Что полностью исчеэло из кругозора новоевропейской ментахьности, так это контемпхяция, созер­

цание или рассмотрение истинного.

Радикальность происходившего тогда, к началу Нового вре­

мени, грозит легко ускользнуть от взгляда как раэ наук о духе,

ибо этот сдвиг скрывается в тени другого поворота, с которым он часто отождествляется и который действительно с Платона главенствовал в истории европейской философии. Читая сим­ вол пещеры из платоновского "Государства" в смысле гречес­ кой истории, трудно не заметить, что 1rS/2la7D'Y'f), поворот, кото­ рого Платон требует от философа, по сути сводится к опроки­ дыванпю гомеровского мирогюрядка. Не жизнь бестелесных душ после смерти, как в гомеровском Аиде, а жизнь телесна связанных душ на эемле разыгрывается в подземной пещере, и не душа тень тела, а тело тень души; в сравнении с небом и

солнцем земхя ад, и терэания скованных незнанием и нечув­

ствием человеческих тел на этой земле в точности соответству­ ют не отбрасывающей тень, лишенной субстанции, бесчувствен­ ной подвижности гомеровских "душ", смертью отделенных от тел и изгнанных в подземные пещеры (Ю.

"Н СМ. Сельмое письмо 341 с.

О,,) СМ. Никомахова этика 1142а 25 слл. и 114За Зб слл.

<ю Что симво.хом пещеры полразумевахось перевертывание гоме­ ровского миропорядка, сам Платон ясно дал понять тем, что оба клю­ чевых г.хова СИМВО.\а, гi~WЛО!i и ок.«, Гомер берет для описания ада в "Одиссее".

в этой связи дело идет лишь о том, что начинающаясяс Платонатрадиция нашей философской,равно как политичес­ кой мысли уже и началасьс поворота,и этот первый поворотв большой мере определил мыслительныеформы, которые за­ падная философия снова и снова воспроизводилапочти авто­ матически всякий раз, когда она не была движима одним из

редких, великих и поистине первичныхимпульсовсо стороны какого-либовеликогомыслптеля.Обозреваятак наз. псторию фИЛОСОфии, которая по сути всегда была лишь историей сев­ ших на мель фихософскихшкол, мы видим, в какой мере вся

эта история определяетсяп стимулируетсяпереворотами,по­

очередным переключениемидеализма в материализм, транс­ цендентной в имманентнуюфилософию, реализма в номина­ лизм, гедонизмав спиритуализми так далее. Дело тут просто в факте перевертываемости,а именнов том, что все эти системы

построены так, что их можно произвольно ставить "с головы

на ноги" и с ног на голову, причем важно, что для подобных перевертыванийне требуетсяникаких"внешних"поводов,т. е. никакихисторическихсобытий или событийнообусловленно­ го опыта. Внутри академическойтрадиции это действительно

чистые операции рассудка, вытекающие из сути дела; и они

безболезненны,т. е. не имеютисторическоговеса, ибо СТРУК1'у­ ры этих систем понятным образом от простого перевертыва­ ния не изменяются.Можно всегда положитьсяна то, что в сле­

дующем гтокохении придет кто-то, кто снова перевернет всю эту историю. В такой череде переворотов имеет место лишь однорешающеесобытие,и это платоновскаяэмансипациядуха, в силу которойподобногорода понятияи представлениястали обратимыми,так что потом в так наз. исторпи духа действи­ тельно требовался только известный навык в областп духа и потенциальныхопераций рассудка, чтобы производитьпере­ ключения одного в другое, но никак уже не Платоново пере­ направлениеи персвертываниевсего человека, tre(d'a7lJJ"'r'-f) тfj~ фl)х7j~. Игра мыслительных операций началась в античных фи­ лософских школах и осталась с тех пор отличительным призна­ ком всей чисто академической философии. Однако отчасти еще все та же игра с парами противоположностей правит известны­ ми новейшими выворачиваниями интеллектуальных иерархий, марI<СИСТСКИМ перевертыванием гегелевской днахекл-ики с го­ ловы на ноги и ницшевской обесценкой сверхчувственного и

трансцендентного в пользу чувственного мира и жизненного

пмпульса, выразившегося в воле к власти.

Поворот, занимающий нас здесь и явившийся следствием Галилеевых открытий, часто правда тоже интерпретировался в смысле этих освященных традицией опрокидываний и тем самым в смысле европейской истории духа, но он в принципе другогорода. Убеждение,что объективнойистиныдля челове­ ка не существуети что он способен понять лишь сделанное им

самим, явилось результатом не какого-то гипотетическогорас­

судочного скептицизма, а конкретного открытия; оно и ведет соответственноне к настроению резиньяции, а либо к отчая­ нию, либо же, наоборот, оно становится стимулом повышен­ ной активности. Не просто какое-то различие степени отделя­

ет старинное недоверие философов к миру и к человеку от ут­ раты мира в новоевропейскойфилософии, открывшей в само­ рефлексии сознание как то внутреннеечувство, в силу которо­

го человек вместо воспринимаемого предмета воспринимает

само чувственноевосприятиеи в этом восприятиивосприятия, в осознании его актов видит вообще единственную гарантию действительности.Философ Нового времени уже не поверты­ вается прочь от обманчивого,преходящегочувственногомира к некоему иному миру вечных истин, но уходит от обоих этих миров, соотв. от мира и от мировойданности вообще, внутрь к своей собственнойинтимности.И открываемоеим в этой внут­ ренней сфере есть опять же не какой-тообраз или отобраз, чья устойчивостьпозволяетего наблюдать и созерцать, но, напро­ тив, пребывающие в постоянной подвижности чувственные восприятияи реакциисознаниявообще. Эти процессыощуще­

ния и осознания становятся с семнадцатого века подлинным

предметомфилософии, и не подлежитсомнениючто в данной области чрезвычайноеусилие саморефлексииуже принесло и продолжаетприноситьрезультаты,способныетягатьсяс наука­ ми пусть не по своей релевантности,но зато по своейточности. Эта новоявленнаяфилософскаянаука не метафизикав старом

смысле, она состоит в основном из теории познания и психоло­

гии сознания; однако в немногихслучаях, когда выходя за пре­

делы этих наук о сознании картезианскоесомнение осуществ­ лялосьво всей своей универсальностии ра.дикальности- людь­ ми подобными Паскалю, Керкегору и Ницше, - можно утвер­ ждать, что философы экспериментировали с самими собой и своим сознанием не менее последовательно и пожалуй еще бес­ страшнее чем естествоиспытатели с природой.

При всем восхищении перед этой отвагой, при всем уваже­ нии к высокой остроте новоевропейского философского ума

1

42 Переворот внутри ииа асииа и победа Еото [аЬег'а

Мы видели, что в смысле традиции действие занимало вер­ ховное место внутри vita activa. Однако новоевропейское пере­ вертывание соотношений между vita contemplativa и vita activa никоим образом не имело следствием то, что отныне как бы автоматически действие выдвинулось на позицию, прежде за­ нятую созерцанием и контемпхяцией. Этот приматскорее преж­ де всего достался деятельностям, характерным для homo [аЬег'а, деланию, изготовлению и созданию. Поскольку именно при· бор и тем самым человек в своем свойстве изготовителяинст­ рументовпривелик новоевропейскойреволюции,новая иерар­ хия была вполнепонятной.И не менее понятното, что всякий научныйпрогрессс тех пор осталсятеснейшимобразомсвязан

с совершенствованиемв деле изготовления новых инструмен­ тов и аппаратов.Так напр. экспериментГалилеяс падающими телами мог быть осуществлен в любой точке исторического времени; его единственнойисторическойпредпосылкойбыло убеждение, что эксперименти опыт дают знание. Напротив,

все современноеэкспериментированиепривязанок состоянию и к развитию техники, возникающей из естественныхнаук, и экспериментнаподобие опыта Майкельсонас интерферомет­ ром в конце прошлоговека даже самым гениальным физиком "не мог бы быть проведенраньше"; им предполагалосьразви­ тие техники61 •

Но то, что создающее изготовление должно было занять первое место среди человеческих способностей, следовало не

только из зависимости познания от конструирования аппара­

туры. Решало скорее то, что элемент изготовления присущ са­

мому эксперименту совершенно независимо от того, какими

приборами он пользуется, иоскольку он по сути дела уже сам

продуцирует и подготавливает феномены, которые желатель­ но наблюдать; само экспериментаторство есть уже вид и способ фабрикации. Вообще использование этих фабрикующих экс­ периментов для целей познания имело причиной убеждение,

что знать можно только нечто сделанное своими руками; а для

познания вещей, не сделанных человеком, из этого убеждения

следовало, что надо пытаться имитировать и воспроизводить

процессы, в ходе которых они первонача.льно возникли. ое­

суждавшпйся в истории естествознания перенос акцента со ста-

,,1 Wllitе!/ешl, ар, сп. р. 116-117.

§ 42 Переворот внутри vita activa и победа Ьопто fаЬег'а 3t-!7

рого вопроса что и почему нечто есть, как оно есть, к современ­ ной постановке вопроса, заинтересованной только в том, как оно возникло, вытекает непосредственно из этого убеждения, а на вопрос о как может дать ответ только эксперимент. Поста­ новка опыта воссоздает природный процесс, а именно так, как если бы дело шло о повторном воссоздании вещей самой при­ роды. И хотя на начальных стадиях Нового времени никакой серьезный исследователь не мог бы себе и представить, до ка­ кой степени человек в дейсгвитехьности способен "изготовлять"

природу, все же надо констатировать, что новая наука с самого

начала поставила себя по отношению к природе как бы на точ­

ку зрения ее создателя, причем не по ираКТlfческим причинам технической утилизации, а исключительно по той чисто "тео­ ретической" причине, что иначе достоверность познания про­ сто уже не давалась. "Дайте мне материю, я построю из нее мир! то есть дайте мне материю, я вам покажу, как из нее дол­ жен возникнуть мир" 62. В этих словах Канта своеобразное но­ воевропейское соединение изготовления и познания доведено как бы до отчетливой формулы, и похоже на то, как если бы века, на протяжении которых науки пробовали познавать на

путях создания, послужили лишь временем ученичества для мира, где человек теперь действительно изготовляет и создает то, за познание чего потом берется.

Продуктивность и творческая гениальность, эти боги и бож­ ки Нового времени, вот законодательные идеалы для homo {'аЬег'а с его фабрикующим изготовитехьством,т. е. те самые идеалы, по которымон меритсебя. Но в условияхНовогонре­ мени эти способностиобнаруживаютеще один аспект, оказы­ вающийся впоследствии гораздо более релевантным. Новый

перенос постановкивопроса с п о ч е м у и ч т о на к а к несет

с собой то, что предметы познания являются процессамивоз­

никновения, а не вещами или вечными законами движения, т. е. объект исследованиятеперь собственно не природа или

вселенная, а история, именно история возникновенияприро­ ды, или жизни, или мироздания. Как раз естественныенауки развились в Новое время до специфическиисгорическихдис­ циплин, и причем задолгоДО того как специфическоеистори­ ческое сознание модернасвело философиюмодерна к фихосо­ фии истории; В существе самих естественныхнаук было зало-

'" Так у Канта в Предисловии к "Всеобщей истории природы и теории неба".

Шестая г.хава: Vita activa и Новое время

жено, что окончательно в девятнадцатом веке с развитисм но­

вых отраслсй знания, ГСОЛОГlIИ, или истории зсмли, биологии,

или истории жизни, антропологии и т. д., они незаметно пре­

вратились в науку об истории природы, перенеся решающие для этой новой дисциплины понятия развития и эволюции даже в более старые отрасли знания, химию и физику, ботани­ ку и зоологию. Главное то, что понятие развития определило как историческую,так и естественнонаучнуюмысль. А понятие развития есть неизбежноеследствиетого, что познание приро­ ды увиделосебя зависимымот процессов, которые имитирова­

ла и воспроизвела в эксперименте инженерная гениальность

110ШО [аЬег'а; природа, встречающая нас в Эl\сперименте, есть по сути дела "процесс"б:l, И все всплывающие в эксперименте

природные вещи суть не что иное как функции или экспонен­ ты этого процесса. Так понятие процесса выдвигается на мес­ то, прежде занятое понятием бытия, или бытие вообще вос­ принимаетсялишь ка" процесс. И если некогда к существубы­

тия принадлежало самопоказывание и выступание в явлен­

ность, то в существе процесса заключается пребывание его са­

мого в невидимости. возможность закхючить о его наличии

лишь исходя из определенных данных, не явхяющихся уже

собственно феноменами. Этот процесс был исходно тем про­ цессом изготовления,который "растворяетсяв продукте",т. е. как раз не показывает себя в своем произведении; продукт в своем феноменальномсоставе высказываето процессе не боль­ ше, чем то, что тот - на основании опыта, имеющегося у hошо [аЬег'а с изготовлением -должен иметь место, т. е. должен так или иначе предшествовать действительному существованию всех вещей.

Вместе с тем, искхючигехьное подчеркивание процессуаль­

ного характера всего сущего за счет интереса к вещам, к самим

продуктам, никоим образом не характерно для образа мысли Ьошо [аЬег'а. Для него процесс изготовления, как бы важен он ни был, остается вполне средством для цели; он движется в мире целей, достигаемых средствами, но не в таком мире, который "а" окружающий нас мир модерна сам есть процесс. Глядя с

Ii:l К аксиомам всех естественнонаучных дисциплин принадлежит сегодня, что "природа есть процесс" и что наука имеет дело с иссле­ дованием процессов, случаев, событий, а не вещей, или что "вне про­ цессов вообще ничего нет". Так у Уайтхеда (А. N. Wh.itеhешl, The гопсер;

of пашге, р. 53, 55, 66).

§ 42 Переворот внутри vita activa и победа Ьогпо {'aber'a 389

точки зрения создателя и изготовителя,современнаякартина

мира являеттоже образ .лтеревернутости", а именно мира, где

средства, процесс изготовления или развертывания стали важ­ нее целей, изготовленных или сформировавшихся вещей. При­

чина, почему в картине мира, определяемой естественными

науками, не говоря уж о его зависимости от изготовитехьных

способностей homo fаЬег'а, сам процессизначахьновыдвинул­

ся в средоточие интереса, очевидна: ученый изготовляетчто бы то ни было лишь ради познания, не ради изготовленияве­ щей, и что бы на базе своего познания он ни мог произвести, для него это просто побочный продукт, чисто попутное явле­ ние. Даже сегодня,живя уже в мире, внешнийоблик которого определяетсяисключительноразвившейсянз науктехникойи заполнен вещами, без этой науки никогдабы не возникшими,

исследователиестественновсе еще единодушныв том, что тех­

ническая применимостьих результатов имеет вторичное зна­

чение.

Сдвиг соотношениямежду средством и целью внутри ак­

тивного естественнонаучногоисследования в том смысле, что

как возникновенияприобрелозначительнобольшее значение

чем что возникшей вещи, мог оставаться незаметнымдо тех

пор, пока господствоваламеханистическаякартина мира, соот­

ветствующаямировоззрениюhomo {аЬег'а. Это мировоззрение,

как известно, всего явственнеевыразилосьв знаменитомсрав­

нении соотношениямежду Богом и природойс соотношением междучасовщикоми изготовленнымиим часами. В нашем кон­

текстедело идет не столькоо том, что представлениевосемнад­

цатого столетия о Боге явно обожествлялосамозидательные способностиhomo [аЬег'а, сколько о том, ЧТО в представлении природыпо образучасов мышлениеНовоговременио процес­ се очевидноеще ограничено.Ибо хотя все отдельныеприрод­ ные вещи уже как бы поглощены процессом, через который они вообще возникли, природа как таковая, подобно самим часам, есть не процесс, а более или менее стабильный конеч­ ный продуктбожественногоизготовителя.Образчасов и часо­

вого мастера именно потомутак поразительноадекватен,что с

одной стороны в движенияхчасовогомеханизмаон указывает на процессуальныйхарактер природныхвещей, при том что с другойстороныв образесамихчасовкак предметавсе ещедают о себе знать подлинныечерты изготовления,а именно разни­

ца между изготовителеми изготовленным,часовым мастером

и часами.

§ 42 Переворот внутри yita activa и победа Ьото f'aber'a 391

возникают скорее как возможность ответа на картезианское

сомнение и в стремлении открыть внутри сознательного поля

каргезианской философии область, где человеческое познание могло бы пройти проверку на достоверность.

На том же уровне располагаются все на удивление много­ численные попытки семнадцатого и восемнадцатого столетий найти теорию, по которой можно с научной точностью изго­ товлять похитические институты, способные упорядочить дела человеческие с такой же надежностью, с какой часы упорядо­

чивают движение времени, а понятое как часы творение пра­

вит природными процессами. Политическая философия этих столетий, имеющая своим величайшим представителем Гоббса, всегда сводится к отысканию путей и способов "создания искус­ ственного живого существа... называемого Сообществом, или Государством" li5. При этом У Гоббса еще можно явственно рас­ познать, что настоящая побудительная причина для филосо­ фии так решительно вторгнуться в область, прежде считавшу­ юся ею второстепенной, было сомнение lili, а именно сомнение в себе самой; с другой стороны, именно саморефлексия- ис­ кусство, как Гоббс говорит, "читать в себе самом", - казалось,

вооружала методом, с которым можно построить правила для

касающегося самого человека "искусства", "art of тап", чтобыв опоре на него воздвигнутьи обустроитьмир, в точности отве­ чающий .лгскусству природы, какпм Бог создал Вселенную и управляетею". При этом познавательнаяценностьсаморефлек­ сии для политики покоится очевидно на "подобии мыслей и страстейодного человекамыслям и страстямдругого".Так что

и здесь, где дело идет о создании самого мирского из всех "ху­

дожественныхпронзведений", мир как возможный источник правил II мер исключенII за основу берутся порывы и страсти, нуждающнесякак бы лишь в подключениирасчетливогоразу­ ма, чтобы у людей выросдом, как у улитки ее ракушка. Но стра­ сти и порывы, обнаруживаемыесаморефлексиейГоббса, отли­

чаются от декартовскогосознания тем, что сами они суть про­

цессы, необходимыев свою очередьдля прнведенияв действие механизма, И таким образом у Гоббса тоже уже встречается метафорачасов, с которымион сравниваетчеловеческоетело и

(;", Так у Гоббса во Введении к "Левиафану",

Ii(; Так у Майк.ха Оукшотта в превосходном введении к его изда­ нию ".Левиафана" (НоМе" 1/1.,Lеviаtl1аП, eel. Ьу Мкпае! Оаkеslюtt. Вlack­

\\ell's politicaI гехгз, 1946, 2nd ed. 1957, р. XIV).