Arendt_Kh_Vita_activa_ili_o_deyatelnoy_zhizni
.pdf312 |
Пятая глава: Действие |
Пока мы в смысле традиции понимаем свободу как тожде ственную суверенитету, очень легко из феномена человеческой свободы, дарованной на условии не-суверенитета, и из того факта, что мы хотя и способны к новому началу, но не в состоя
нии держать его под контролем и предвидеть его последствия
или сделать заключение об "абсурдности" человеческой экэпс тенции вообще '", Если держаться феноменальной очевидности человеческой реальности, то отрицание человеческой свободы на том основании, что делающий из нее употребление увязает в несвободе, так же невозможно, как и утверждение, что чело веческая суверенность должна быть возможна на основании несомненности существования человеческой свободы 7~. Так
встает вопрос, не опровергается ли скорее наше представление,
будто бы свобода и несуверенность взаимно исключают друг друга, самой действительностью, соотв. не дарит ли скорее сама способность поступка определенные возможности справиться с тянущимися за ней трудностями и недостатками.
77 Эти И подобные формулировки современного экзистенциализ ма движутся фактически пока еще в традиционной концептуальной сетке, хотя уже не принимают предлагаемого традицией разрешения апорий. Следствием оказывается то, что он увязает в апориях, из ко
торых потом пытается выпутаться, возвращаясь к "религиозным цен
ностям", не очень удобным в обращении с ними, поскольку опыт под
линной и надежной веры, некогда отразившийся в этих "ценностях", уже не наличествует, а "религио:зные ценности", подобно всем совре
менным духовным или нравственным ценностям, стали ценностями
заменителями, в данном случае обмененными на "ценности" новоев ропейского безверия и отчаяния.
7Н Пока остается еще нетронутым сознание гордости и достоин ства человека, человеческая экзистенция понимает себя скорее тра гической чем абсурдной. Так во всяком случае обстоит дело у Канта, который, никогда не употребляя этого слова, говорил по сути не столько о человеческой свободе, сколько о трагедии человеческой свободы и ра:зума. Спонтанная свобода действия равно как сопутству ющие ей способности человеческого ра:зума, включая силу суждения,
остаются для него подлинными, высшими признаками человека, хотя это действие потом неотвратимо подчиняется детерминизму природ но-закономерной действительности и никакой разум не в силах про никнуть н абсолютную действительность вещи самой по себе. Так хо рошо понимая человеческое достоинство, Кант имел и мужество снять с действующего человека заботу о пос.хедствиях своего поступка и удовлетвориться чистотой доброй во.хи, Кантонский ра3ум и кантонс кая добрая ноля трагичны, однако они не абсурдны; в них находит себе выражение все-таки еще потенциальное вехичие человека.
:33 Неотменимость содеянного н власть прошатъ
Мы видели, что человек как апiшаl laborans в состоянии
прерватькруговоротжизненногопроцссса, вталкивающегоего
в вечно возобновляющуюсянеобходимостьтруда и потребле ния, только путем мобилизациидругой свойственнойему спо собности, способностик созданию, изготовлениюи производ ству, чтобы в качествеlюшо f~lber'aи создателяорудийне толь ко облегчить тяготу и муку труда, но и воздвигнутьмир, чья долговечностьобеспеченапротив пожирающегокруговорота жизни и противостоитему. Жизнь, поддерживаемаятрудом, спасенавхождениемв мир, осуществляющийсяв свою очередь в создании. Мы видели дахее, что человек как hошо faber мо жет избежатьпроклятиябессмыслицы,"обесценю!всех ценно стей", невозможностиотыскать весомые критерии в деятель ности, сущностнообусловленнойкатегориямицели и средства, лишь на путях мобилизации взаимосвязанныхспособностей действия и говорения, так же естественно порождающихос
мысленные истории, как создающаядеятельностьпроизводит
предметы употребления. Не лежи это вне рамок настоящего рассмотрения,к таким соображениямможнобыло бы добавить неловкость, в какую попадает мысль и из какой она столь же мало может вывести себя, как труд - самого себя избавить от круговращения, с которым он по своей природе связан. Во всех
этих случаях, когда мы определяем человека по меркам лишь
одной из его способностей, как трудящееся или изготовхяю
щее или мыслящее живое существо, его избавхение приходит к нему как бы извне, а именно от совершенно иначе устроен ной способности чем та, которая завеха его в тупик. С точки зрения апiшаllаЬогапs похоже на чудо, что будучи человеком
он также и одновременно есть существо, знающее мир и засе
ляющее его; с точки эрения hошо faber'a похоже на чудо, на божественноеоткровението, что в этом изгоговхенномим мире может быть такая вещь как смысл.
Совсемдругойслучай- поступок и его своеобразные труд ности. В этом единственном случае спасительное средство про тив неотменимости и необозримости начатых им процессов приходит не от какой-то другой и потенциально более высокой способности, но из возможностей самого поступка. Спаситель
ное средство против неотменимости - против того что содеян
ное невозможно вернуть назад, хотя человек не знах и не мог
знать что делал, - заключено в человеческой способности про-
Пятая глава: Действие
щать. А спасительное средство против необозримости - а тем самым против хаотической недостоверности всего будущего заложено в способности давать и сдерживать обещания. Обе эти способности взаимосвязаны, поскольку одна относится к про шлому И делает не бывшим нечто совершённое, "грех" который, подобно Дамоклову мечу, нависал бы над каждым новым поко лением и в конечном счете погребал его под собой; тогда как другая устанавливает нечто предданное как указатель на буду щее, где без обязывающих обещаний, которые люди словно островки безопасности бросают в грозное море неизвестности, не была бы возможна никакая преемственность человеческих отношений, не говоря уж о постоянстве и верности.
Если бы мы не могли прощать друг друга, т. е. взаимно из бавлять себя снова от последствий наших деяний, то наша спо собность действовать ограничивалась бы в известной мере од
ним единственным деянием, последствия которого поистине преследовали бы нас вплоть до конца нашей жизни, в добре как и в зле; именно в поступке мы оказались бы своей собствен ной жертвой, словно бы тем учеником чародея, который не находит спасительного слова: Besen, Вевеп, sei's gewesen. Не связывая себя обещаниемна время неведомогобудущего и не настраиваясьна него, мы были бы не в состояниипродержать ся себе тождественными;мы были бы беспомощнымипленни ками темноты человеческогосердца, его двусмысленностейи противоречий, блуждая в лабиринте одиноких настроений,
вывести откуда нас может только зов современников,которые,
привязав нас к обещанию,данномунами и заставляющемунас
сдержать его, утверждают нас в нашей идентичности, а то и вообще впервые учреждаютэту идентичность. Обе способнос ти могуттем самым вообще быть введены в действиелишь при
условии пхюрахизма,присутствиядругих, которые со-существу ют и со-действуют. Ибо никто не может простить сам себя 11 никто не может чувствовать себя в плену у обещания, данного им только самому себе. Обещание, данное мною самому себе, и прощение, обеспеченное мною себе же, так же необязывающи,
как жесты перед зеркалом.
Способности прощать и обещать коренятся в силе поступ ка; они модусы, в которых действующий освобождается от про
шедшего, готового связать его навсегда, и может отчасти зару
ЧИТЬСЯ будущим, грозным своей непредвиденностью. Как та ковые эти способности пригодны для формирования опреде
ленных политических принципов, радикально отличных от тех
§ 33 Неотменимость содеянного и вхасть прощап, |
315 |
"нравственных"критериев, какие философия начиная с Пла тона пытаетсяпредписатьполитике. Эти нравственныекрите рии, обычноосуждаемыеполитикамиза слепотук реальности, подобно всем критериямприлагаютсяк сфере политического извне, и тем вне, откудаони взяты, являетсясо времен Платона область внутренне-душевного,т. е. обращенияс самим собой, что со своей стороныхарактеризуетсясамо-овладением;кто не умеетовладетьсамим собой, можетподпастьчужой вхасти,чьи
права на господствозаключаютсяв том, что она уже установи
ла господство и подчинение в обращении с самой собой. Так Платон видит всю публичнуюобласть человеческихмножеств в образе расширеннойпроекциииндивидуальногодушевного устройства и в ней учреждает порядок, наглядно имитирую щий .лтрироду"человека,егоделениена три уровнядуха-души тела; слепотаэтой утопии к реальностизаключаетсяне только в том, что из многихлиц конструируетсяодно - здесь поисти не тиранически-насильственный элемент платоновской поли тики, - но прежде всего в том, что сами по себе определяющие нормы коренятся в опыте обращения с самим собой, а не с дру гими. Напротив, руководящие принципы, выводимые из двоя кой способности прощать и обещать, опираются на опыт, кото рый в рамках обращения с самим собой вообще не возникает, в них вовсе не встречается. Если продолжать парал.лель с прила гаемой извне политической нравственностью платонической чеканки, то можно сказать; как господство над собой оправды вает и обусловливает господство над другими, так опыт дарова ния прощений и сдерживания обещаний решает, насколько человек в состоянии прощать сам себя или сдерживать обеща ние, касающееся только его самого. Только тот, кому уже про стили, может пропить сам себе; только тот, обещание кому сдер жали, может обещать что-то самому себе и сдержать обещание.
Поскольку порождаемые самим действием противоядия против чудовищно косной вязкости его же собственных про цессов вступают в действие лишь там где среду поступков со
ставляет плюрализм человеческого мира, оказывается чрезвы чайно опасно задействовать эту способность вне сферы челове ческих дел. Современные естествознание и техника, для кото рых природные процессы уже не объект наблюдения, резерву
ар энергии и материала или предмет для подражания, посколь ко наукотехники поистине вторгаются своим действием в хо зяйство нрироды, по-видимому внесли неотменимость и нео бозримость в область, где нет никаких средств повернуть вспять
316 |
Пятая глава: Действие |
содеянное п совершенное. Совершенно аналогпчно дело обсто пт, гпшапз ffilltandis, когда в сферу поступка позволяют вторг нуться изготовляющейспособностп с присущей ей категорией целп-средства; и в этом случае тоже мы лишаемся специфичес ких, свойственных поступку средств улаживания п оказываем ся вынужденыне толькодействоватьс применениемнеобходи
мых для всякого изготовления насильственных средств, но и
так же насильственно делать что-то несодеянным., т. е. приме
няя те же средства разрушения, какими пользуются, когда из готовляемый предмет не удался. Именно в таких попытках и в их губительныхпоследствияхобнаруживается,как чудовищна человеческаямощь, имеющая своим источникомспособностьк
поступку, когда в отсутствие внутренне присущих поступку
средств исцеления она неизбежно начинает не столько даже
порабощать человека, сколько разрушать условия, на каких этому могущественнейшему пз земных существ вообще дана
жизнь.
На что способнопрощениев областидел человеческих,пер вым увидел и открыл, пожалуй, Иисус из Назарета. Религиоз ный контекст, в каком было сделано и высказаноэто открытие, еще не причина не приниматьего с серьезностью, которой оно заслуживаеттакже и в совершеннопосюстороннемсмысле. Ев ропейскаятрадиция похитическойфилософиивсегда- по при чинам, анализировать которые здесь не место, - вела себя край не избирательно и исключила, т. е. оставила без концептуаль ного прояснения большие пласты подлинно политического опыта, среди них некоторые такой элементарной природы, что едва ли удастся хотя бы просто грубо очертить политическую сферу без их учета. К ним принадлежат несомненно известные аспекты проповеди Иисуса из Назарета, а именно учения, от
носяшисся не преимущественно к вести христианского спасе
ния, но скорее отвечающие опыту, накопленному ранней об щиной учеников в ее конфликте с публичной администрацией в Израиле, а потому никоим образом в качестве таковых не имеющие исключительно религиозной природы. Вне Еванге лий во всяком случае мы находим следы осознания релевант ности прощения за ущерб, неизбежно приносимый всяким дей ствием, только у римлян в их правиле рагсеге sllbiectis, пощады к побежденным,- у греков совершенно неизвестном, - и воз можно в идущем от ранних римских царей праве на помилова
ние, еще и сегодня принадлежащем в случае смертного приго
вора к привилегиям главы всякого правового государства.
§ ,\3 Неотменимость содеянного и власть прощать |
317 |
Решает в этой связи то, что Иисус выступал против ..книж ников и фарисеев" с воззреннем, что не только Бог имеет власть прощать грехи 79, и больше того, что эту способность сре ди людей не следует даже возводить к божественному мило сердию - как если бы не люди прощали друг друга, а Бог лю дей, прибегая к человеческому посредству, - но напротив, практиковать в человеческом взаимообщении, чтобы Бог мог потом им простить. Иисус высказывалея в этом плане со всей энергией и отчетливостью. Согласно Благой вести, человек должен прощать не потому что Бог прощает и мы должны по ступать так же, а наоборот, Бог прощает ..нам грехи наши, как мы прощаем нашим должникам" ~O. Несомненно, понимание:
..Ибо не ведают, что творят" составляет истинную причину,
почему люди должны прощать друг друга; но именно поэто
му долг прощать не относится к злу, о котором человек зара
нее ведает; никоим образом не относится он и к преступнику. Это следует уже из стиха: ..и если он семь раз в день согре шит против тебя и семь раз в день снова придет и скажет: ка юсь, ты должен ему простить" ~I. Чтобы кто-то прямо хотел зла,
79 Так на вопрос ..Кто может прощать грехи кроме одного Бога" Иисус отвечает чудом исцеления расслабленного, но лишь чтобы до казать, ..что Сын Человеческий имеет на земле власть прощать гре хи", причем акцент лежит на словах ..на земле" (Ак 5,21-24; ср. Мф 9, 4-6 или Мк 12,7-10). Читая Евангелия непредвзято,начинаешьпо нимать что эта власть прощать казалась людям едва ли не более чу десной чем чудо... и возлежавшиес Ним начали говорить про себя: кто это, что и грехи прощает?" (Лк 7, 49).
~O Ср. Мф 18,35 и Мк 11,25: ..и когда стоите на молитве, прощай те, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам сотрешений ваших" (ср. Мф 6,14-15). Во всех этих слу чаях дело идет о том чтобы настойчиво внушить людям, что власть
прощать прежде всего есть дело человека.
мr Лк 17,3-4. При чтении этих мест надо никогда не упускать из
виду, что даже в новозаветномгреческомязыке три решающихслова
здесь, aq)/evul, /Lе'Тuvое/v, а/LU(l'Таllеlll имеют обертоны, передаваемые в переводе не полностью. Так, acplellUI значит собственно: попускать, допускать, высвобождать и стало быть прощать; /Lе'ТUllое/1I означает просто первменить свой образ мысли, и поскольку оно употребляется также для передачи еврейского schl1W, оно означает также одновре
менно поворот и возвращение, но не раскаяние и покаяние как мы
их понимаем; речь идет об отвращении от ..грехов", не о сосредото
чении на них в покаянии и раскаянии; а/LU(l'Таllеlll, наконец, это по
318 |
Пятая глава: Действие |
бывает редко и не происходит семь раз в день; преступхения случаются не чаще чем добрые поступки. Что касается этого, то по слову Иисуса прощать или судить здесь 110 существу мо жет только Бог в день Страшногосуда, который однако не иг рает в земной жизни никакой роли и для котороговообще ха
рактерны не прощение или милость, а то, что каждому "воз
дастся" по его делам (a:тrOaot7l1al)~:!. Претрешенияже случаются
каждодневнои возникаютиз самой природы поступка, посто
явно вплетающего новые сопряжения в уже существующую
ткань связей; они требуютизвинения,прощения и забывания, ибо человеческаяжизнь просто не могла бы продолжаться,не освобождай люди себя взаимно от последствийтого, что они сдехахи не ведая что творят:". Лишь через это длящееся вза имное избавлениеи снятие обязательствлюди, приходя в мир каждый со своимдаром свободы, могут и в мире оставатьсясво бодны, и лишь в той мере, в какой они имеют волю сменить образ мысли и начать снова, они оказываютсяспособны в меру сил справлятьсяс такой чудовищнойи чудовищноопасной спо собностьюкак способностьк свободе и к новому началу.
Что касается проступкови тем самым прошлыхпоступков, то естественнаяпротивоположностьпрощениюместь, действу ющая в форме ре-акции и потому всегда привязаннаяк исход ному, ошибочномупоступку; в ходе своего реагирующегодей ствия цепная реакция, и без того потенциальноприсущаявся комудействию,становитсяособенновирулентнойи загоняетв
сути .ошибка' и .промах',т. е. явно нечтосовсемдругое чем то, что мы имеем в виду, когда говорим о грехах (см. Heinrich Ebeling, Griechischdeutsches Worterbuch шm Neuen Теыагпегп,1923). Цитируемый в тек сте стих можно было бы поэтому переводить следующим образом: "И если он семь раз на дню ошибется в отношении тебя и семь раэ на дню снова прилет и скажет: я меняю свой образ мыс.хи, то ты должен отпустить его на свободу".
Н:! Мф 16,27.
НО\ ер. Лк 17, 1-5. Эта интерпретациякажется оправданнойввиду контекста: Иисус начинаетговоритьс указания на {]'Х!2IJdaла, перево димые Лютером как Argel"l1isse, искушения, и означающие собствен
но "крючок в западне", т. е. то, из-за чего попавший 1\ западню дей ствитехьно идет в погибехь. О тех, кто ставит такие западни, Иисvс отнюдь не говорит, что им можно прощать, а наоборот: "лучше было бы ему. если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его 11 море, нежели чтобы 011 соблазнил одного из малых сих". и по
том продолжает учить прощению за .лтрегрешения' (а,UДQт!2IJS/IJ).
§ 33 Неотменимостъ содеянного и власть прощать |
319 |
такое будущее, в которомвсе участники,словноскованныеце
пью одного единственногодеяния, уже только ре-агируют,не
способные к свободномудействию. В отличие от мести, начи нающейся в качестве естественно-автоматическойреакции на проступки всякого рода и поддающейсярасчету на почве не отмепимосгипроцессовдействия,акт прощенияпо-своемуяв
ляется новым началом и оказывается в качестве такового не подрасчетным.Прощениеесть единственнаяреакция,на кото
рую невозможнонастроиться,оно неожиданнои потому, хоть
оно и тоже реакция,само есть деяние, равноценноеисходному поступку. Посколькупрощение есть действие особого и само
стоятельногорода, хотя и провоцируемоепрошлым,однако не
обусловленноеим, оно способно освобождатьот последствий
этого прошлого и того, кто прощает, и того, кому прощено.
Свобода, возвещаемаяучением Иисуса в его прощайтедруг дру гу, есть негативноосвобождениеот мести, которая там, где она действительноопределяетпоступки,привязываетдействующих
к автоматизмуодного единственного,однократнозапущенно
го процессадействия, который сам от себя может никогда не прийтик концу.
Если месть и прощениесостоят между собой в отношении
противоположности,то единственнуюподлиннуюальтернати
ву прощению представ.\яет наказание, поскольку им обоим присуще стремление положить конец чему-то, что без этого вмешатехьствапродолжалосьбы бесконечно.К стихийнымдан ностям в области человеческихдел принадлежитто, что мы не
всостояниипрощать,когданам не оставленвыбор повестисебя
ииначе и при случае наказать; и наоборот,преступхения,ока зывающиесяненаказуемыми,обычнобываюттакже п такими, которые мы не в состояниипроститъ, В случае этих последних дело идет о том, что мы после Канта называем "радикальным злом", не зная однакокак следуетчто это такое, хотя ведь имен
но мы имелидостаточновозможностейнакопитьопыт в подоб ных вещах. Во всяком случае мы можем опознать .радика-ь ное зло" пожалуй по тому, что не можем ни наказать его ни простить, а это означаетпросто, что оно запредельнообласти дел человеческихи ускользаетот властных возможностейче ловека. Что мы можем встретитьзло лишь насилием, не озна чает, что терпящий зло и борющийсясо злом сам тоже стано
вится злым, но смысл этого явно тот, что зло разрушаетмежче
ловеческуюсферувласти,где бы она ни выступалав явленность. Злые деяния суть буквально зло-деяния; они делают всякое
320 |
Пятая глава: Действие |
дальнейшеедействиеневозможным,и в отношениисовершив шего злодеяниеможно лишь сказать вместе с Иисусом: "Тако му человеку было бы полезнее, если бы ему навесилижернов на шею и бросили в море", или было бы лучше ему никогдане
родиться - несомненно самая страшная вещь, какую можно
сказать о человеке.
Действие, отказывающее перед лицом злодеяния, действие, у которого злодеяние как бы выбивает почву из-под ног, дви жется в переплетении деяний, и просгупки остаются тоже де яниями в том же смысле, в каком бракованные предметы суть все еще продукты изготовления. Но тот факт, что прощение есть присущая самому действию способность корректировать
оплошность, как разрушение есть присущая изготовлению кор
ректировка, всего яснее дает о себе знать в том примечатель
ном явлении, что предоставление извинения, т. е. возвраще
ние содеянного вспять, обнаруживает те же черты раскрытия личности и упрочения связей что и само действие. Прощение и отношения, устанавливаемые актом извинения, бывают все
гда ярко выраженного личного рода, что вовсе не означает,
будто они обязательно имеют индивидуальную или приватную природу. Решающим оказывается скорее то, что в извинении
хотя и прощают вину, однако эта вина не стоит так сказать в средоточии действия; в центре стоит сам виновный, ради ко торого извиняющий прощает. Прощение относится лишь к личности и никогда к предмету и оно поэтому может быть объективно неправым и говорить: quod licet Iovi поп licet bovi. Ибо когда извиняют несправедливость, то извиняют тому, кто
ее совершил, что естественно ничего не меняет в том, что не справедливость была несправедхивой. Если выражение все по пять значит все проститъ вообще имеет какой-то смысл, то это правило - которое вовсе не обязательно должно тут вступать в игру - относится не к содеянному, а к совершившей про
ступок личности.
Иисус вносит этот личный элемент в связи с любовью в ис тории о грешнице: "Ей прощаются многие грехи, потому что она много любила; но кому мало прощается, тот мало любит"; и в пользу мнения, что только любовь имеет власть прощать, говорит во всяком случае то, что любовь с такой исключитель ностью ориентируется на 1I7nо-ты-есть, что будет склонна про щать многое и возможно всякое что. Причина этой готовности прощения не та, что любовь все понимает н для нее стирается
разница между справедливостью и несправедливостью, но та,
§ 33 Неотменимость содеянного и власть прощать |
321 |
что ей - в крайне редких среди человечества случаях, когда она действительно случается Н\ - свойственна по сути дела та
кая несравненная сила самораскрытия и такая несравненная
зоркость на кто самораскрывающейся тут личности, что она по ражена слепотой в отношении всего, чем любимая личность мо жет обладать в смысле достоинств, талантов и недостатков или что она может показать в смысле достижений и промахов. Это означает однако, что острый взор любви слепнет ко всем аспек там и качествам, каким мы обязаны нашим положением и на шим статусом в мире, а все замечаемое обычно лишь гтоходя она видит с отрешившейся от всех мирских привязанностей чистотой. В страсти, с какой любовь схватывает лишь кто дру
гого человека, то срединное пространство мира, через которое
мы Il связаны с другими и одновременноот них отделены,схов
но расплавляетсяв огне. Любящихотделяетот человеческого мираих безмирность,мир междулюбящимисгорел. Покадлит ся очарованиелюбви,тем единственныммежду, котороеможет связатьлюбящихдруг с другом и одновременноразделитьих, подобнотому как других связываети разделяетпромежуточ ное пространствомира, оказывается ребенок, подлиннейшее порождениелюбви. В ребенке, возникшем между ними и те перь общем для них, уже опять заявляето себе мир; это знак, что они намеренывключитьв существующиймир новогоучас тника мираН". Любящие словно возвращаютсячерез ребенка
Н4 Распространенноезаблуждение, что любовь такая же частая вещь как увлечение, происходит возможно оттого что мы о любви слышим всегда прежде всего от поэтов. Но поэты обманывают,пусть не себя а нас ибо любовьдля них, и только для них, есть не просто решающийжизненныйопыт, а нечто прямо необходимоедля их по этическогобытия. Так что им надо прошать.когда они думаютбудто речь тут идет об общераспространенномопыте; это никоим образом
не так.
ю Эта миросозидающаяспособностьлюбви не то же самое что плодовитость, основа большинства мифов о творении. Существуют однако мифы о творении,гдедаето себе знать опытлюбви, а не толь ко плодовитости. Так, Шадевальдтописывает следующую легенду, происхождениекоторойя выяснитьне смогла: небо гигантскаябоги ня, которая склоняется над богом Земли, но отделена от него боже
ством воздуха, родившимся между ними и теперь отделяющим не беснуюмать от земногоотца. Мир есть мировоепространство,родив шееся от любви неба и Земли и поместившеесямежду ними (Wolj~
gang Sсhаdешаldt, Das Welt-МоdеIl der Спеспеп, в Nelle RtlIldschall,
Bd. LXVIII, No. 2, 1957). Эти представления сравнительно нередки,
11 Зак 3078