Глава I

О ПОЛОЖЕНИИ ЧЕЛОВЕКА ВНЕ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА

1. Введение. 2. Начало гражданского общества - во взаимном страхе. 3. Люди по природе равны между собой. 4. Откуда рождается желание взаимно наносить вред друг другу. 5. Источник распрей - неравенство характеров. 6. Другой источник распрей - стремление многих достичь одного и того же. 7. Определение права. 8. Право на дости­жение цели дает право на необходимые для ее достижения средства. 9. На основании естественного права каждый мо­жет судить о тех средствах, которые необходимы для его безопасности. 10. На основании естественного права все принадлежит всем. 11. Право всех на все бесполезно. 12. Состояние людей вне общества - война. Определение вой­ны и мира. 13. Война противоречит стремлению человека к самосохранению. 14. На основании естественного права каждый может заставить другого, находящегося в его влас­ти, дать гарантию повиновения в будущем. 15. Природа повелевает стремиться к миру.

Способности человеческой природы могут быть сведе­ны к четырем родам: телесной силе, опыту, разуму, чув­ству. Отправляясь в наших последующих рассуждениях от этого исходного пункта, мы прежде всего скажем о том, как ведут себя люди, наделенные этими способностями, по отношению друг к другу: способны ли они от природы и благодаря какому именно качеству к жизни в обществе и к защите себя от чужого насилия. Продвигаясь далее, мы укажем, какие меры необходимо принять для этого и како­ вы условия установления общества, то есть мира между людьми, иначе говоря, каковы фундаментальные законы природы (naturaeleyes).

Большинство из тех, кто писал когда-либо о государстве, исходят так или иначе из предположения (выражае­мого более или менее категорично) о том, что человек есть

284

животное, способное от природы к жизни в обществе *. Гре­ки говорят: ???? ????????? (существо, живущее в государстве)2. На этом основании они строят учение о государстве таким образом, что, по их представлениям, для сохранения мира и управления всем родом человеческим нужно только, чтобы люди согласились на некие условия договора, которые они называют законами. Эта аксиома, хотя и принимае­мая большинством, тем не менее ложна, и ошибочность ее исходит из слишком несерьезного отношения к человече­ской природе. Ведь если мы глубже рассмотрим причины, заставляющие людей объединяться и радоваться взаимно­му общению, то легко поймем, что это происходит не пото­му что иначе не могло бы быть по природе, но в силу превходящих обстоятельств. Ибо если бы человек любил чело­века по своей природе, то есть как человека, невозможно было бы привести ни одного основания, почему каждый че­ловек не любит равным образом всех людей, поскольку они такие же люди, как и он, или почему он предпочитает посещать общество тех, где он находит больше уважения или выгоды. Значит, по природе мы ищем не сотоварищей, а уважения или выгоды, которые они нам могут дать; имен­но этого - прежде всего, а их самих - только во вторую очередь. А с какой целью собираются люди, становится ясным из того, что они делают в своих сообществах. Ведь если они объединяются в целях торговли, то каждый забо­тится не о своем компаньоне, а о собственных интересах. Если они объединяются ради политической деятельности, то рождается тоже своего рода дружба, в которой больше взаимного страха, чем любви; отсюда иной раз может ро­диться политическая группировка, но доброжелатель­ство - никогда. Если, наконец, они собираются для раз­влечения и веселья, то здесь обычно всякий особенно дово­лен собой, если ему удается вызвать смех присутствующих, что дает ему возможность (в соответствии с самой приро­дой смешного) возвыситься в собственных глазах в конт­расте с безобразием или слабостью другого. Даже если иной раз это носит совершенно невинный характер и не наносит обиды, все равно ясно, что удовольствие им доставляет не их общество, а собственная слава. Впрочем, на подобного рода собраниях достается главным образом отсутствую­щим, по косточкам разбирается, обсуждается, осуждается и подвергается осмеянию вся их жизнь, слова, дела, не щадят и самих собеседников, на долю которых выпадает то же самое, едва выйдут они из комнаты, так что весьма неглу­пым представляется поведение того, кто взял себе обычай последним уходить с такого сборища. А ведь истинным наслаждением, даваемым нам общением, является то, к ко­торому нас влечет сама природа, то есть аффекты, прису­щие всякому живому существу, до тех пор, пока в резуль­тате каких-то неприятностей или чьих-то наставлений (че­го с некоторыми никогда и не случается) интерес к настоя­щему не отступит перед воспоминаниями о прошлом; а без этого речь многих, весьма красноречивых в данном предмете людей становится холодной и сухой. Так что если случится присутствующим рассказывать различные исто­рии и если кто-нибудь начнет что-то рассказывать о самом себе, то и все остальные с энтузиазмом принимаются гово­рить каждый о себе; и если кто-то расскажет что-нибудь удивительное, то и остальные рассказывают нечто подобное, ну а если ничего подобного с ними не случалось, то и выдумывают. Наконец, о тех, кто пытается представить себя мудрее остальных: если, например, они собираются, чтобы поговорить о философии, то здесь сколько людей, столько и поучающих остальных, ибо все хотят быть наставниками, а в противном случае они не только, как и все прочие, не

286

испытывают взаимной любви друг к другу, но скорее ненавидят. Всякому, кто достаточно глубоко изучил человеческие отношения, по опыту совершенно ясно, что всякое добровольное сообщество образуется либо из-за взаимной нуж­ны, либо ради славы, ибо всякий, вступающий в него, стре­мится либо извлечь отсюда какую-то пользу, либо достичь своих сотоварищей того, что греки называли ??????????, то есть почета и уважения. К такому же выводу приводит и разум исходя из самих дефиниций воли, блага, чести, пользы. Ведь поскольку общество образуется добровольно, то во всяком сообществе нужно искать объект этой воли, то есть то, что представляется каждому вступающему в сообщество благом для него. А все, что представляется благом, приятно и касается либо тела, либо души. Всякое духовное наслаждение - это либо слава, то есть мнение о себе, либо в конечном счете сводится к славе. Все прочее относится к чувственным удовольствиям либо к тому, что ведет к ним, а все это может быть выражено одним общим именем польза (commoda). Следовательно, всякое обще­ство создается либо ради пользы, либо ради славы, то есть из любви к себе, а не к ближнему. Однако из стремления к славе не может быть образовано ни одно общество, доста­точно многолюдное и на достаточно долгий срок, ибо слава, равно как и почет, если достается всем, значит, не достается никому - ведь она вытекает из сравнения, является ре­зультатом и превосходства, и если кто-то не имеет в самом себе основания гордиться собой, то общество других не сможет ему ничем помочь. Ибо каждый оценивается в зави­симости от того, на что он способен сам, без посторонней помощи. И хотя полезные блага повседневной жизни могут возрастать благодаря людской взаимопомощи, но поскольку этих благ достигнуть значительно легче, господствуя над другими, а не в союзе с ними, то ни у кого не должно оста­ваться сомнения, что люди по природе своей, если исклю­чить страх, жаждут скорее господства, чем сообщества. Следовательно, необходимо признать, что все крупные и прочные людские сообщества берут свое начало не во вза­имной доброжелательности, а во взаимном страхе людей *.

287

Причина взаимного страха заключается как в природ­ном равенстве людей, так и во взаимном желании причинить вред друг другу. Из этого вытекает, что мы не можем ни ожидать безопасности от других, ни обеспечить ее сами для себя. Ведь если мы посмотрим на зрелых мужей, мы уви­дим, сколь хрупко строение человеческого тела, с разруше­нием которого исчезает вся сила, мощь и мудрость челове­ка, и как легко даже самому слабому убить более сильного, и поэтому никто, полагаясь на свои физические силы, не станет считать себя от природы сильнее других. Равны те, кто располагает равными возможностями друг против дру­га. И даже те, кто способен на самое большее - убить дру­гого, могут лишь то, что равно могут и другие. Следователь­ но, все люди от природы равны, неравенство, существую­щее ныне, создано гражданским законом.

Желание нанести вред другому присуще в естествен­ном состоянии всем, но по разным причинам, а потому не может оцениваться одинаково. Ибо один человек, исходя из признания природного равенства, считает позволительным для остальных все, что он считает позволительным са­мому себе,- именно так поступает человек скромный и правильно оценивающий собственные возможности. Дру­гой же, полагая себя выше остальных, считает только для себя позволительным все и требует себе особого почета по сравнению с остальными - так поступают характеры зано­счивые. Следовательно, у этого последнего желание нане­сти вред проистекает из тщеславия и ложной оценки соб­ственных сил, у первого же - из необходимости защищать от него свое имущество и свободу.

5. Далее, поскольку наиболее ожесточенная борьба - это борьба умов и талантов, то неизбежно именно она по­рождает самую резкую вражду. Ведь не только возраже­ния, но даже простое несогласие вызывает неприязнь. Ведь несогласие с кем-нибудь в чем-либо есть по существу молчаливое обвинение того в ошибке, точно так же как не­согласие в большинстве пунктов равнозначно признанию оппонента глупцом. Это ясно уже из того, что самые оже­сточенные войны происходят между сектами одной и той дае религии и между различными группировками в одном и том же государстве, ведущими спор кто о вероучении, кто о политике. А так как все духовное удовольствие и ра­дость состоят в том, что человек, сравнивая себя с другими, может проникнуться величайшим самоуважением, то не­возможно, чтобы люди иной раз не выражали взаимную неприязнь и презрение смехом, жестами, словами или как-нибудь еще. А большей, чем эта, обиды не бывает, и именно из нее обычно рождается страстное желание причинить вред другому.

Самая же распространенная причина, заставляющая людей взаимно желать зла друг другу, является результатом того, что одновременно множество людей стремятся к обладанию одной и той же вещью, однако чаще всего они не могут ни пользоваться одновременно этой вещью, ни раз­делить ее между собой. Следовательно, ее приходится отдавать сильнейшему, а кто будет сильнейшим, решит борьба.

Поэтому среди стольких опасностей, ежедневно в силу естественных людских склонностей угрожающих каждому, тем более не следует упрекать людей в стремле­нии к самозащите, ибо иначе мы поступать не можем. Ведь каждый стремится к тому, что является для него благом, и избежать того, что является злом, прежде всего величайшего из зол, существующих в природе,- смерти; и все это происходит с той же природной необходимостью, с какой камень падает вниз. Поэтому ничуть не бессмысленно, ни­ чуть не позорно, ничуть не противоречит истинному разуму прилагать все силы к тому, чтобы уберечь и спасти от смер­ти и страданий собственное тело и его части. А то, что не противоречит истинному разуму, то признается всеми и справедливым и совершенным по праву. Ведь этим словом обозначается не что иное, как свобода для каждого пользо­ваться своими способностями согласно истинному разуму. Таким образом, первое основание естественного права состоит в том, чтобы каждый в силу своих возможностей оберегал собственную жизнь и тело.

А поскольку право на достижение цели не имело бы смысла для того, кому отказано в праве на необходимые для этого средства, то, следовательно, каждый в силу присущего ему права на самосохранение обладает также правом

289

пользоваться всеми средствами и совершать всякое дейст­вие, без которых он не может обеспечить самосохранение.

А являются ли необходимыми или нет средства, кото­рыми он намерен пользоваться, или действие, которое он собирается предпринять для сохранения собственной жиз­ни и тела, каждый на основании естественного права дол­жен судить сам. Ведь если бы противоречило истинному разуму мое право самому судить о том, что представляет для меня опасность, то об этом бы судил другой. Следова­тельно, если другой судит о том, что касается меня, то точно так же, поскольку все мы по природе равны, я буду судить о том, что касается его. Таким образом, истинный разум, то есть естественное право, дает мне возможность судить, от­вечает ли интересам моей безопасности чье-либо решение или нет.

Природа каждому дала право на все: то есть в чисто естественном состоянии*, а именно: до того, как люди вза­имно связали себя какими бы то ни было договорами, каждому было позволено делать что угодно и по отношению к кому угодно, владеть и пользоваться всем, чем он хотел и мог. Ведь поскольку все, чего желает человек, представля­ется ему благом именно в силу того, что он этого желает, это благо может вести к его безопасности или по крайней мере представляться таковым; судить же о том, действи­тельно ли оно ведет к этому или нет, мы в предыдущем па­раграфе предоставили самому человеку, и, согласно па­раграфу у, все, что необходимо способствует обеспечению жизни и тела человека, и становится, и считается соглас­ным с естественным правом, следовательно, в естественном состоянии все могут иметь и делать все. Это и есть то, что обычно выражают в словах: природа дала каждому все. Отсюда понятно также, что в естественном состоянии мери­лом права является польза.

Но такого рода всеобщее право на все оказалось со­вершенно бесполезным для людей. Ибо результат этого права по существу тот же самый, как если бы не было вообще никакого права. Ведь хотя всякий о любой вещи мог сказать: это мое, он не мог тем не менее пользоваться ею из-за того, что ближний с равным правом и равной силой претендовал на нее же.

Если к естественной склонности людей нападать друг на друга, которую объясняют аффектами, и прежде всего неосновательной самооценкой, присоединить еще право всех на все, когда один по праву нападает, а другой по праву сопротивляется ему, результатом чего является всеобщая непрестанная подозрительность и пристрастность, и памятуя при этом, как трудно малыми и слабыми силами уберечься от врагов, нападающих на нас с желанием одолеть и поработить, невозможно отрицать, что естествен­ным состоянием людей до объединения в общество была война, и не просто война, а война всех против всех. Ибо что такое война, как не то время, когда желание насильствен­ной борьбы достаточно ясно декларируется как в словах, так и в делах. Остальное время называется миром.

А сколь мало подходит для сохранения как всего рода человеческого, так и каждого в отдельности человека постоянная война, судить нетрудно. Но эта война по своей природе вечна, потому что из-за равенства борющихся она не может окончиться ничьей победой; ибо здесь самим победителям постоянно угрожает столь страшная опасность, что нужно считать чудом, если кто-нибудь, даже самый мужественный, дожив до старости, умирает естест­венной смертью. Примером этого состояния в наше время могут служить американцы, а в древние времена прочие народы, ныне уже цивилизованные и процветающие, а когда-то немноголюдные, дикие, кратковечные, бедные, грязные, лишенные в своей жизни всех тех преимуществ и радости, которые дают людям мир и жизнь в обществе.

291

Поэтому всякий решивший остаться в том состоянии, в котором все позволено всем, впадает в противоречие с са­мим собой. Ибо всякий человек в силу естественной необхо­димости стремится к благу для себя, и нет такого человека, кто счел бы для себя благом подобную войну всех против всех, которая естественна в этом состоянии. В результате мы приходим к мысли, что взаимный страх заставляет нас искать выход из этого состояния и приобретать себе друзей, чтобы если уж необходимо вести войну, то была бы она не против всех, а мы сами не остались бы в одиночестве.

14. Союзников приобретают либо силой, либо по их со­гласию: силой - когда победитель заставляет побежден­ного служить себе под угрозой смерти или заключив его в оковы; по его согласию - когда союз создается ради взаим­ной помощи по обоюдному согласию сторон, без примене­ния насилия. Победитель может по праву заставить побеж­денного или сильный - более слабого, как взрослый - ребенка или крепкий и здоровый - больного, дать гаран­тию повиновения в будущем, если тот не желает умереть. Ведь если право нашей самозащиты проистекает от угро­жающей нам, по нашему мнению, опасности, а опасность - от равенства сил, то гораздо разумнее и надежнее для на­шей безопасности, воспользовавшись удобным моментом, обеспечить себе искомую безопасность, заручившись гаран­тией, чем пытаться потом, когда они станут сильнее, окреп­нут и освободятся от нашей зависимости, снова обретать ее в борьбе, исход которой неизвестен. И наоборот, невозмож­но придумать ничего глупее, чем слабого и зависимого от тебя человека самому же превратить в сильного врага, вы­пустив его из-под своей власти. Из этого становится понят­ным, что в естественном состоянии человека надежная и непобедимая сила дает право управлять и повелевать теми, кто не способен сопротивляться; а поэтому всемогуществу уже по самому его существу непосредственно принадлежит право на любое действие.

15. Однако в силу указанного равенства сил и прочих человеческих возможностей люди, находящиеся в естест­венном состоянии, то есть в состоянии войны, не могут на­деяться на длительную безопасность. Поэтому истинный разум повелевает нам искать мира, пока есть хоть малей­шая возможность на его достижение; если же достичь его невозможно, нужно искать себе союзников в войне; это за­кон природы, как будет показано далее.

292