Глава VIII

О ПРАВЕ ГОСПОД НАД РАБАМИ

1. Что такое господин и раб.

2. Разделение рабов на тех, кто, снискав доверие, пользуется естественной свободой, и тех, кто содержится в тюрьме и в оковах, работая в мастер­ских.

3. Обязательство раба рождается из предоставленной ему господином телесной свободы.

4. Закованные в цепи рабы не связаны никакими соглашениями с господами.

5. Имущество рабов не является их собственностью, не принадлежащей хозяину.

6. Господин может продать раба или передать по завещанию.

7. Господин не может нару­шить права в отношении своего раба.

8. Господин господи­на есть господин его рабов.

9. Какими способами рабы могут приобрести свободу.

10. Господство над животными есть требование естественного права.

1. В двух предыдущих главах мы говорили об установ­ленном государстве (civitas institutiva), то есть таком, которое возникло благодаря взаимному согласию многих лиц, связавших себя данными друг другу соглашениями о взаимной верности им. Теперь же следует сказать о есте­ственном государстве (civitas naturalis), которое может быть названо также и приобретенным (acquisita), посколь­ку власть в нем приобретается благодаря естественным силам и могуществу. И прежде всего необходимо знать, какими средствами может быть добыто право господства над человеческой личностью. Там, где такое право приобре­тено, создается некое маленькое царство (regnum). Ведь быть царем (rex) есть не что иное, как обладать господ-

360

ством над многими лицами, и поэтому большая семья есть царство, и маленькое царство - это семья. Но если вер­нуться снова к естественному состоянию и рассмотреть лю­дей такими, какими они были в тот момент, когда они только что, подобно грибам, появились вдруг из земли уже взрослыми, не связанными никакими обязательствами друг с другом, то существует только три способа, которыми один человек может получить господство над личностью другого. Первый из них имеет место тогда, когда сами люди добровольно, по взаимному соглашению друг с дру­гом ради обеспечения мира и взаимной безопасности отдают себя во власть и подчиняются господству какого-нибудь человека или собрания. Об этом мы уже говорили. Второй способ выражается в том, что человек, захваченный в плен на войне, или побежденный, или неуверенный в своих силах, обещает победителю, или более сильному, дабы избежать смерти, служить ему, то есть выполнить все, что тот ему прикажет. В этом соглашении благо, при­обретаемое побежденным, или более слабым, состоит в да­ровании ему жизни, которая по праву войны в естествен­ном состоянии людей могла быть отнята у него, благо же, обещанное им, есть готовность служить и повиноваться. В силу этого обещания побежденный обязан служить победи­телю и проявлять абсолютное повиновение любыми воз­можными средствами, если только это повиновение не вступает в противоречие с божественными законами. Ведь тот, кто обязан повиноваться чьим-либо приказаниям, еще не зная, что именно тот прикажет, связан безусловным обязательством, не имеющим никакого исключения. И тот, кто связан подобным обязательством, есть раб, а тот, кому он обязан повиноваться, господин. Третий же путь обретения права на личность есть право рождения, об этом способе приобретения права будет сказано в сле­дующей главе.

2. Не всякий военнопленный, которому пощадили жизнь, мыслится вступившим в договор со своим госпо­дином, ибо не всякому верят настолько, чтобы предоставить ему достаточно свободы, дающей ему возможность при же­лании либо убежать, либо уклониться от исполнения своей службы, или замыслить какое-то зло, или причинить ущерб господину. Впрочем, и они выполняют работу, но в эргастулах или закованными в цепи, и поэтому их назы­вают не просто рабами, как всех рабов, но и специальным словом - колодники; и в наше время имеют различное значение слова serviteur, un serf, а также un esclave.

361

3. Следовательно, обязательство раба по отношению к господину рождается не просто из факта дарования жизни, но из того, что содержат его не в оковах и не в тюрьме. Ведь обязательство возникает из соглашения, соглашение же может существовать только тогда, когда существует доверие, как явствует из параграфа девятого главы второй, где приводится определение соглашения как обещания того, кому доверяют. Следовательно, благодея­ние, выражающееся в даровании жизни, соединено с дове­рием, в силу которого господин предоставляет рабу телес­ную свободу, дающую ему возможность, если он пожелает забыть о налагаемых соглашением обязательствах и узах, не только бежать от господина, но и лишить последнего жизни, хотя он сохранил жизнь ему самому.

4. Поэтому те рабы, которых содержат в эргастулах и заковывают в цепи, не подпадают под вышеприведенное определение рабов, ибо они служат не на основании соглашения, а только из страха побоев. Поэтому, если они убегут или убьют господина, они тем самым ничем не нару­шат естественных законов. Ведь если человека заковывают в цепи, то, значит, налагающий оковы предполагает, что скованный не связан достаточно надежно никакими дру­гими обязательствами.

5. Итак, господин обладает равным правом на господ­ство над рабом, заключенным в оковы, как и над не заклю­ченным, ибо обладает высшей властью по отношению и к тому, и к другому и может сказать о рабе точно так же, как и о любой другой вещи, одушевленной или неодушевлен­ной,- это мое. Отсюда следует, что все, что принадлежало рабу до того, как он оказался в рабстве, теперь принад­лежит господину, и все, что раб приобретает, будет приобретено для господина. Ибо тот, кому принадлежит право распоряжаться личностью человека, может распо­ряжаться всеми вещами, которыми могло распоряжаться это лицо. Следовательно, не существует ничего, что бы раб мог сохранить как собственное вопреки воле господина. Однако у него есть предоставленная ему господином собственность и господство над его вещами, которыми раб может владеть и защищать их от других рабов, точно так же, как и у гражданина, как мы видели выше, нет ничего собственно принадлежащего ему вопреки воле го­сударства или того, кто обладает верховной властью, но у каждого гражданина есть собственность по отношению к своему согражданину.

6. Следовательно, поскольку и сам раб и все, чем он вла-

362

деет, принадлежит господину, а каждый на основании естественного права может располагать своей собствен­ностью так, как он захочет, господин может по собствен­ному усмотрению продать раба, заложить его либо пере­дать по завещанию.

7. Кроме того, сказанное выше о положении подданных в установленном государстве, а именно что обладающий в государстве верховной властью не может нанести им ника­кой несправедливости, является верным и по отношению к рабам, потому что они подчинили свою волю воле госпо­дина. А поэтому все, что он сделает, он сделает по их желанию, а невозможно нанести никакой обиды тому, кто сам хочет этого.

8. Если вдруг господин оказался в плену или по соб­ственной воле стал рабом или подданным другого, этот последний станет господином не только его самого, но и его рабов; по отношению к ним он будет верховным владыкой, по отношению же к их хозяину - непосред­ственным. Ведь поскольку не только раб, но и все, что он имеет, принадлежит хозяину, поэтому и рабы первого явля­ются рабами второго, и их первый господин может распо­ряжаться ими лишь в той мере, в какой это будет угодно верховному господину. И поэтому, если когда-то в государ­ствах у господ будет абсолютная власть над рабами, она будет считаться происходящей из естественного права и не установленной гражданским законом, а предшествующей ему.

9. Раб освобождается от рабства точно так же, как в установленном государстве подданный освобождается от подчинения. Во-первых, если господин дарует ему свободу. Ибо право распоряжаться собой, которое раб передал гос­подину, господин может вернуть обратно рабу. Такого рода освобождение называется манумиссией (доброволь­ный отпуск на волю). Это аналогично разрешению пере­ехать в другое государство, предоставляемому государст­вом своему гражданину. Во-вторых, если господин прого­нит раба от себя; это то, что в государстве называется изгнанием и с точки зрения результата не отличается от манумиссии, хотя они и различаются по своему ха­рактеру: в первом случае свобода оказывается наказанием, а во втором - наградой, но в обоих случаях господа отказываются от владения. В-третьих, если раб окажется в плену, то новое рабство уничтожает прежнее. Ведь рабы, подобно всем прочим вещам, приобретаются на войне, и справедливость требует, чтобы господин защищал их, если

363

он хочет, чтобы они принадлежали ему. В-четвертых, раб получает свободу, если не известен наследующий господину, например если господин умирает, не оставив наследника и не сделав завещания. Ибо предполагается, что никто не связан обязательством, если он не может знать, перед кем он обязан. Наконец, раб, заключенный в оковы или каким-нибудь иным способом лишенный телес­ной свободы, освобождается от этого второго вида обяза­тельства, налагаемого соглашением. Ибо не существует соглашения там, где нет веры вступающему в соглашение, и невозможно нарушить слово, которое не было дано. Господин же, сам находящийся в рабстве у другого, не может освободить своих рабов так, чтобы они оказались свободными и от власти верховного господина. Ведь, как было показано выше, такого рода рабы принадлежат не ему, а верховному господину.

10. Право на не имеющих разума животных приобрета­ется таким же образом, как и на человеческую личность, то есть благодаря естественным силам и возможностям. Ведь если в естественном состоянии, поскольку ведется всеобщая война против всех, каждому позволено порабо­щать или даже убивать людей, коль скоро это будет представляться ведущим к его благу, то тем более то же самое будет позволено против зверей, то есть по собствен­ному желанию обращать в рабство тех, которые по их способностям могут быть приручены и быть ему полезны­ми, остальных же как вредных непрестанно преследовать силой оружия и уничтожать. Следовательно, господство над животными берет свое начало от естественного права, а не от положительного божественного права. Ведь если бы подобное право не существовало до появления Священ­ного писания, никто бы не имел права убивать животных в пищу себе, и поистине ужасающе было бы положение людей, которых звери могли бы безнаказанно пожирать, а они бы - нет. Следовательно, если естественное право поз­воляет животному убивать человека, то это же право позво­ляет человеку убивать зверей.