Введение в современную девиантологию / gl2(8)

наркоманов из многих стран притягивает Амстердам из-за его либеральной политики в этой области. Некоторым видам бизнеса был нанесен ущерб, а имидж города как туристического центра поблек.

Наркотики и политическая власть: пример Колумбии. Одним из наиболее зловещих проявлений в области потребления наркотиков является то, насколько страны Латинской Америки стали контролироваться королями наркобизнеса. Правительственные официальные лица, выступающие против них и пытающихся арестовать и преследовать судебным порядком наркобаронов, сами находятся в смертельной опасности, а многие были убиты за свои усилия. В одной лишь Колумбии в период между 1985-1988 гг. наркокартели убили генерального прокурора, министра юстиции, более 50 судей, более десятка журналистов. В своих попытках сдерживать деятельность торговцев наркотиков, более 400 сотрудников полиции и армии были убиты. Любой колумбийский чиновник, высказывающийся против наркоторговцев вероятнее всего получит угрозы смерти. Многие попадают в черный список смертников (Айсикофф и Робинсон, 1989). В результате все меньше и меньше правительственных чиновников готовы противостоять наркокоролям.

Но дело не только в том, что не только правительственные организации все меньше готовы противостоять наркобизнесу, но наркокороли становятся правительством. Наиболее известным примером является лидер Панамы генерал Мануэль Норьега. С 1988 г. США предпринимали неоднократные кампании по свержению Норьеги, который имел репутацию ведущей фигуры в международной торговле наркотиками. Среди прочих действий, США наложили ряд экономических санкций против Панамы, включая отказ платить пошлины за пользование Панамским каналом. Однако, несмотря на годы попыток свалить Норьегу, он все же мог оставаться во главе политической власти Панамы. Колумбия поставляет около 80% кокаина, провозимого контрабандой в Соединенные Штаты, зарабатывая от 2,5 до 3

202 Глава II. Социализация и социальный контроль.

триллионов долларов на этом бизнесе. Фактически в настоящее время Колумбия шире экспортирует наркотики, чем другой свой знаменитый продукт - кофе.

Лидером одной из колумбийский наркокартелей является Родригес Гача. Он живет в городке со своей личной военизированной охраной, состоящей из 110 вооруженных людей. кроме того, он контролирует городскую администрацию, отвечающую за перевод и продвижение по службе офицеров полиции. Недавно картель Гачи участвовала в выборах и добилась контроля над еще пятью городками в северной части страны. Эта область легко может быть превращена в “наркогосударство” внутри Колумбии. Помимо контроля над местными правительствами, наркодельцы контролируют 1/12 продуктивной земли в сельской местности, одну из четырех крупнейших телевизионных станций, общенациональную сеть радиостанций, бизнес по продаже автомобилей, офисов., получают часть прибыли аптек, торгующих наркосодержащими лекарствами и контролируют , по меньшей мере, шесть профессиональных футбольных команд Колумбии. Как сказал редактор одной из крупнейших газет страны: “Эти люди более могущественны, чем государство” (Айскофф и Робинсон, 1989).

Дальнейшему укреплению власти наркобаронов способствует тот факт, что они предоставляют работу многим людям, для которых “наркозанятость” - единственный источник существования. Кроме того, наркокартели занимаются “наркофилантропией”, материально поддерживая беднейшие слои общества, которые чувствуют себя глубоко обязанными и являются горячими сторонниками наркоторговцев. Так, один колумбийский наркобарон, Пабло Эскобар, построил для жителей беднейших районов 450 домов с водопроводом, электричеством, телефонами - удобствами, являющимися редкостью для бедняков Латинской Америки. Ни один из жителей бедняцких районов - баррио - никогда не платил какой-либо арендной платы за пользование этими домами. В результате, например, один

204 Глава II. Социализация и социальный контроль.

большинство осужденных преступников подвергалось штрафам, ударам кнутом или заключением под стражу. В случае достаточно серьезных преступлений применялось повешение. Колонисты не задумывались о возможности заключения преступников в тюрьму на определенный период времени (Ротман, 1971). Лишь после колонизации идея тюремного заключения преступников стала подлинной практикой.

Сегодня в США переполненность тюрем стала серьезной проблемой. Количество обитателей государственных и федеральных тюрем в 1987 г. составляло 582 609 человек (Бюро правовой статистики США, 1988). В 1980- х гг. количество заключенных выросло более чем на четверть миллиона (на 76%). Вызывает опасения увеличение количества заключенных женщин, причем их число росло быстрее, чем число заключенных мужчин каждый год с 1981 г.

Цена тюремного заключения. К сожалению, одна охрана заключенных, не говоря о содержании, требует значительных расходов. В 1983 г. (последний год, по которому есть статистические данные) муниципальные, окружные, федеральные правительства и правительства штатов потратили примерно 10,4 триллиона долларов на расходы, связанные с содержанием тюрем (Министерство Юстиции США, 1988). Это более чем в четыре раза превосходит цифру в 2,3 триллионов долларов, потраченных на такие же расходы в 1973 г. (Справочник криминально-правовой статистики США, 1983, 1984, с. 2-3). Помимо расходов на улучшение охраны и содержания, расходы на полицию, суды, прокуроров и адвокатов достигли общей стоимости в 1983 г. почти 40 триллионов долларов.

Арест и тюремное заключение, как факторы, сдерживающие преступность. Угроза тюремного заключения, предположительно действует в качестве фактора, сдерживающего преступность. Можно различать два типа сдерживания. При “конкретном” (specific) сдерживании действительное наказание индивида предполагает удержание его/ее от совершения других

преступлений в будущем. “Общее” (general) сдерживание включает в себя угрозу наказания и идею о том, что люди не совершают преступления из боязни быть схваченными и отправленными в тюрьму (Майранн и Грэй, 1987).

Вопрос, поднятый “конкретным” сдерживанием: какова степень вероятности того, что преступник совершит другое преступление после наказания или ареста. Недавние исследования показывают, что арестованные (когда-либо) преступники с меньшей вероятность совершают преступления, чем те, которые были отпущены полицией. Это оказалось действительно верным для тех, кто впервые преступил закон, но особенно верно для опытных преступников (Смит и Гартин, 1989). Лица, подвергавшиеся аресту за криминальные действия, имеют меньшую вероятность совершить преступление в дальнейшем, чем те, кто был отпущен полицией. Этот вывод почти полностью аналогичен результатам полевого эксперимента, в ходе которого выяснилось, что мужчины, арестованные за домашнее насилие, менее склонны повторять свои насильственные действия, чем те, кто не подвергался аресту за подобные действия (Шерман и Берк, 1984).

Хотя аресты, по-видимому, удерживают людей от будущих криминальных действий, этого нельзя сказать о тюремном заключении. Одно из исследований показало, что суровость наказания (тюремного заключения) не уменьшает вероятность повторных преступлений; тюремное заключение, в действительности увеличивает вероятность совершения других преступных деяний (Шеннон, 1980). Другие исследования показали, что примерно одна треть людей, отбывавших срок в тюрьме, а затем освобожденных, позже вновь возвращались в тюрьму. Это называется рецидивизм (Валдо и Грисволд, 1979). Если одна треть людей, бывших какое-то время в тюрьме, не удерживаются от дальнейших преступлений, это говорит о том, что многое, связанное с тюремным опытом, может привести к дальнейшей криминализации личности. Более того, даже если можно предположить, что

206 Глава II. Социализация и социальный контроль.

тюрьма особенно сдерживает преступность среди “белых воротничков”, недавние исследования показывают, что, даже, преступники из привилегированных слоев общества не удерживаются от дальнейших преступлений посредством приговоров к тюремному заключению (Мур, 1987).

Тенденции в западной системе социального контроля преступности. Эпоха Просвещения и XIX век подарили человечеству веру в то, что насилие и преступность - результат “неразумного” устройства и управления обществом, что стоит (с помощью науки) объяснить людям как надо жить и изменить социальные отношения в соответствии с Разумом, проблема преступности будет решена сама собой. Ж.Ж.Руссо, К.А. СенСимон, О.Конт - неполный перечень имен великих мыслителей веривших в возможности человеческого разума. Девиантность рассматривалась, как временное явление. Однако XX век развенчал все эти надежды, “подарив” человечеству, помимо устойчивого роста преступности (около 5% в год – среднемировой показатель на 1990-е гг.) две мировых войны, сотни локальных войн, гитлеровские и сталинские лагеря, “холодную войну”, геноцид, правый и левый экстремизм, фундаментализм, терроризм и т.д. и т.п.

В целом, социальная практика XX века явно продемонстрировала, что человек есть существо не только доброе и разумное, но и темное и злое. Что степень склонности человека к убийству себе подобного не зависит от просвещенности общества, что наличие или отсутствие образования почти не влияют на степень жестокости, к которой человек оказывается способен, что голос Разума легко заглушается “жаждой крови”. При этом, как и ранее, передовые технологии активно используются в практиках преступлений, убийства и насилия. Появление оружия массового уничтожения, учитывая легкость, с которой человек убивает себе подобных, ставит под угрозу само существование всего Человечества. Не удивительно, что постмодернизм в

социологии и криминологии конца XX века, приходит к выводу, что сама социальная реальность девиантна (Sammer C., 1999). Социологи и криминологи, исследующие формы латентной (скрытой) преступности (И.Валерстайн, К.Вайл, Р.Портфельд и др.) установили факт практически тотальной криминализации взрослого населения западных обществ (Manheim J., 1965). Таким образом, дискредитировалось само понятие преступления, с его “универсальным” признаком общественной опасности. Это вынуждало констатировать тот факт, что в условиях плюралистичности интересов и множественности социальных конфликтов понятие «преступление», есть не что иное, как результат “социального спора”. Другими словами, выигравшие “социальный спор” получают возможность диктовать обществу свои, специфические правила и определения того, что есть правомерно или неправомерно. Приходится констатировать, что если борьба с преступностью и ведется (с сомнительным успехом), то преимущественно против “уличной преступности”, тогда как огромный пласт “беловоротничковой”, “элитарной”, “респектабельной” преступности (преступность выигравших в “социальном споре”) остается вне “зоны внимания” со стороны общества. Одновременно, не смотря на все усилия государственных органов, статистика официально регистрируемых преступлений продолжала расти. Имеются основания предположить, что чтото в самой социальной системе продуцировало преступность ее членов. Среди ученых-социологов все чаще встречается мнение, что это - ценностные основания современной Западной культуры, с ее утилитаристской, прагматичной моралью, оставляющей не много места духовности.

Все описанные процессы привели к тому, что в большинстве «цивилизованных» стран общепризнанными стали представления о “кризисе наказания”, кризисе уголовной политики и уголовной юстиции, кризисе государственного и политического контроля. Вот почему последняя из 11-ти

208 Глава II. Социализация и социальный контроль.

рекомендаций Национальной Комиссии США по уголовной юстиции предлагает “изменить повестку дня уголовной политики от “войны”, к “миру”.

Активно развивается движение аболиционистов за отмену не только смертной казни, но и тюремного заключения, как не выполняющего своих функций, с переходом на альтернативные меры наказания, за переход от юстиции “возмездной” к “восстанавливающей”. Кризис репрессий и уголовной юстиции очевиден. Более прогрессивной, перспективной представляется в мировой криминологии и девиантологии идея превенции, т.е. такого воздействия общества, институтов социального контроля, отдельных граждан на причины девиантного поведения и факторы ему способствующие, которое приводит к сокращению и/или желательному изменению структуры девиаций и к несовершению потенциальных девиантных поступков.

Обобщая, можно выделить следующие характерные черты современной западной политики социального контроля над девиантным поведением:

•признание несостоятельности репрессий (“кризис наказания”);

•изменение стратегии социального контроля от “борьбы и войны” к “мирному сосуществованию”;

•поиск мер социального контроля, альтернативных репрессивным;

•приоритет превенции.

Именно идея превенции - т.е. недопущения, предотвращения преступлений составляет в настоящее время основное содержание прогрессивных новаторских подходов к проблемам преступности.

В рамках одного параграфа невозможно осветить все аспекты преступности, да мы и не ставили перед собой подобной цели. Целью было – дать читателю общее представление о преступности, в контексте прочих видов девиантности. Интересующимся темой подробнее, советуем

обратиться к учебникам по криминологии, благо они доступны и, в большинстве своем, написаны хорошо. В следующей главе мы рассмотрим различные теории отклоняющегося поведения, а сейчас – подведем итоги.

Резюме:

•Преступление – наиболее явная форма девиантности, привлекающая наибольшее внимание агентов социального контроля;

•В России наиболее тяжелая криминогенная ситуация сложилась в постперестроечный период, сопровождающийся бурным ростом преступности и «выдвижение в лидеры» по целому ряду криминогенных показателей: статистика убийств, самоубийств, алкоголизации и т.д.; борьбе с преступностью сильно мешает высокий уровень коррупции;

•Преступления разделяются на различные типы, в зависимости от своей специфики; классификация преступлений в отечественной и западной правовой практике частично различается;

•Официальная криминальная статистика отражает лишь часть процессов в данной сфере, во всех современных государствах велик уровень латентной преступности;

•Преступления имеют выраженную региональную специфику;

•Наркотики сильно влияют на преступность, причем опыт декриминализации наркотиков дает (на примере Голландии) отрицательные результаты; наркотики и вообще криминальный капитал, влияют и на политическую сферу, подчиняя ее своему контролю;

•Современные методы контроля над преступностью (арест и тюремное заключение) не всегда эффективны; все большее распространение получает идея превенции, как основной метод борьбы с преступностью.

210 Глава II. Социализация и социальный контроль.

Приложения к параграфу.

Элита и низы общества в отношении к преступлениям и наказаниям.

В 1980-х произошел скандал на Уолл-Стрит, связанный с незаконной покупкой и продажей акций на основе опережающей информации. Это называется “торговля изнутри” и является криминальным деянием. Случаи подобной

торговли, потрясшие Уолл-Стрит в 1986 году, сконцентрировались вокруг Ивана Бески. Бески был мультимиллионером, разбогатевшим на спекуляциях на рынке акций, который, в конечном счете, признал, что его невероятные экономические

успехи - результат приобретаемой им опережающей информации об общем

корпоративном обороте сделок. С этой информацией Бески был в состоянии скупить акции компаний, прежде чем цены на их акции повышались и, таким образом, получить огромные прибыли.

Когда его преступления были раскрыты, Бески согласился помогать

правительству в обнаружении других предпринимателей, вовлеченных в торговлю

акциями изнутри. В итоге он заплатил 100 млн. долларов штрафа и ему было пожизненно запрещено участвовать в профессиональной торговле акциями. Правительство позволило Бески продать 440 млн. долларов из акций, контролируемых им, до того как было объявлено о его преступлениях (т.е. до того как цена на акции Бески должна была резко упасть в связи со скандалом).

Бески также был приговорен к трехлетнему сроку тюремного заключения (с условно-досрочным освобождением через год отбытия наказания) в тюрьме по

его выбору; он выбрал тюрьму Ломпок, штат Калифорния, с минимумом охраны и тюремного оборудования. Тюрьма расположена на 44 000 акров волнистых

холмов и ухоженных лужаек. Заключенным предлагаются теннисные корты,

тренажерные залы, трек на открытом воздухе. Трудно представить, что взломщику или грабителю, укравшему сотни миллионов долларов будут