2. Понятие знака в теориях зарубежных и русских (российских) ученых.

Начиная с Аристотеля и стоиков изучение знаков (в особенности естественного языка) начинает постепенно обособляться в особую ветвь знания. Но только продолжение этой традиции у Бл.Августина приводит к окончательному ее выделению. Для Бл. Августина языковые знаки не менее важны, чем свидетельские. Он вводит различие знака и вещи как классификационный принцип. По сути тем самым он уже предвосхитил главную мысль Локка о делении наук на те, которые изучают знаки, и прочие науки. У Августина была уже идея о том, что знак может «обозначить что - либо иное».

Несмотря на очень широкий спектр семиотических достиженийи прозрений Августина, у него еще не было разработанной терминологии для теории знаков и отсутствовало общее для нее название.

В рукописях Лейбница, которые были полностью опубликованы только в нашем веке, содержится наиболее глубокое изложение принципов общей семиотики — «всеобщей характеристики» как науки о знаках, представляющей одновременно область дискретной математики. Еще в 1678 г. в письм е к Чирнгаузу Лейбниц писал, что «знаки» (или, как он иногда говорил в соответствии с терминологией своего века, «характеры») «коротко выражают и как бы отображают глубочайшую природу вещи и при этом удивительным образом сокращается работа мышления». В своей собственной системе он «намеревался свести понятия к символам, символы к числам, и, наконец, посредством цифр и символов подвергнуть понятия символическому вычислению.

После Лейбница и Локка семиотика в XVIII веке становится признанной дисциплиной, причем роль второго из них современникам была понятней. Правда, не все ученые следовали его терминологии, но обособление всей области знания было достигнуто.

Локк предложил тройственное разделение наук на физические, практические и семиотические. Локка можно толковать двумя (по крайней мере) способами, что и делалось не раз.

Во-первых, можно предположить, что «семиотический» разряд наук, занятый самым и разными видами знаков, в этом смысле является всеохватывающим.

Тогда семиотику следует понимать как целую группу наук, предметом которых служат знаки, или же как общую методологию этих наук.

Во-вторых, можно согласиться с высказанным Локком мнением о семиотике как логической дисциплине; этот взгляд позднее повторял Пирс. Все ученые, испытавшие влияние Локка от Ламбера до Гуссерля (в том числе и Пирс) рассматривали семиотику как философское изучение знаков, близкое к логике. Особую весомость эта точка зрения приобрела благодаря работам бывших участников Венского Кружка, таким как Карнап.

Чарлз Сандерс Пирс (1837–1914) был логиком; его работы по семиотике стали известны уже в 1930-е годы. Пирсу принадлежит разделение семиотических знаков на индексы (знаки непосредственно указывающие на объект), иконы, или иконические знаки (знаки с планом выражения, сходным с феноменом изображаемой действительности) и символы (знаки с планом выражения, не соотносящимся с обозначаемым объектом). Пирс различал экстенсионал, т.е. широту охвата понятия (множества объектов, к которым применимо данное понятие), и интенсионал, т.е. глубину содержания понятия. Употребление слова «символ» Пирсом в качестве термина, обозначающег о особый вид знаков, вызывает неудобную омонимию, потому что в нескольких европейских традициях, как в немецкой,французской, русской соответствующие слова часто употреблялись в общем значении «знак».

Имея в виду французскую традицию, Мальмберг предложил различать семиотику, изучающую неязыковые знаки, в отличие от науки о символах языка. Европейская структурная традиция лингвистического изучения знаков естественного языка как части общей семиотики возникла в трудах Соссюра (и потом развивалась несколькими течениями структурализма).

Система, построенная из знаков в отвлечении от реальных текстов, была в центре внимания Соссюра и таких его последователей, как Ельмслев.

Ельмслев начинает с необходимости имманентного (внутреннего логического) рассмотрения знаковой системы, который бы сделал возможным изучение с единой общей точки зрения наряду с естественным языком таких разных областей, как литература, изобразительное искусство, музыка, логика и математика. В каждой системе должен быть выявлен свойственный ей набор некоторых абстрактных отношений, таких, как коммутация, с помощью которой изучается в языке соотношение между разными его сторонами —планом выражения и планом содержания.

Ельмслев отмечал особое привилегированное положение естественного языка среди других систем знаков. Это определяется тем, что все другие семиотические системы могут быть в него переведены. Это объясняется исключительной свободой образования новых языковых знаков и их способностью сочетаний в сколь угодно длинных последовательностях. Неинтерпретируемые (в логико-математическом смысле) знаковые системы (такие, как игры), по Ельмслеву, занимают положение, отличное от языка, в них отчетливо проявляется имманентный характер чистой структуры как таковой.

Сепир избегает использования термина «знак», и в значении этого последнего постоянно пользуется словом «символ» в самом широком смысле, охватывающем все возможные типы знаков.

Леви-Стросс обратится к рациональному изучению знаковых структур (мифов, ритуалов, установлений), не осознаваемых членами тех коллективов, которые их используют.

СЕМИОТИКА В РОССИИ. ОБЩИЙ ОЧЕРК

Потебня, постоянно проводил сравнения естественного языка с другими системами знаков, сопоставлял наличие подобных конструкций с неразвитостью перспективы в изобразительном искусстве.

Для Потебни как в грамматической теории, так и в исследованиях по поэтике, фольклору и мифологии, существенна была ориентация прежде всего на значение знака.

Дальнейшее развитие этих идей в московско-тартуских семиотических работах привело к введению понятия «вторичных моделирующих систем»: под ними имелись в виду такие системы, знаки которых надстроены над языковыми знаками.

Флоренский строит свою общую теорию символов и знаков и подробно излагает отдельные более специальные ее части, в частности, посвященные структуре произведений изобразительного искусства.

Как и Флоренский, область изучения знаков как особый предмет изучения выделял в своих философских трудах Шпет, являвшийся в своем общем мировоззрении последователем феноменологии Гуссерля. В соответствии с идеями Гуссерля слова или знаки, заменяющие их, он рассматривал как «всеобщий слой», который определяет исходные данные всякого знания.

Шпет был первым русским философом, давшим детальное обоснование необходимости исследования знаков как особой сферы научного знания и изложивший принципы феноменологического и герменевтического подхода к ней, который вновь привлек внимание исследователей в последние годы.

Шпет пришел к выводу, что «сфера этнической психологии априори намечается как сфера доступного нам через понимание некоторой системы знаков, следовательно, ее предмет постигается только путем расшифровки и интерпретации этих знаков. Что эти знаки являются не только приметами вещей, но и сообщениями.

Наиболее детально разработанную концепцию культуры как системы знаков, служащих для управления поведением, выдвинул еще в начале 1930- х гг. Выготский.

В Москве и Тарту в качестве предмета для анализа с самого начала рассматривали и текст, который может состоять из отдельных знаков и в этом смысле вторичен (надстроен над языком и принадлежит ко вторичной знаковой системе). Мифологические и религиозные символы, мотивы и тексты на протяжении последних сорока лет были главным объектом исследования значительнной группы семиотиков Москвы.

1962г. – первый симпозиум по стуктурному изучению знаковых систем в Москве. Художественная литература как система знаков и текстов была одной из главных проблем, вокруг которой московская семиотическая группа после симпозиума 1962г. объединяется с тартуской. Культура определенной страны и эпохи рассматривалась как система знаковых систем и как объект семиотического исследования.

Бахтин утверждал, что смыслы, которыми занимаются все науки о человеке, всегда выражаются в знаках: «каковы бы ни были эти смыслы, они должны принять какое-либо временно-пространственное выражение, т.е. принять знаковую форму, слышимую и видимую нами».

Интерес Бахтина к смыслам и значениям, для выражения которых и нужны знаки, делает его особенно близким современной науке, давно прошедшей период чисто синтаксического исследования знаков в их соотношениях друг с другом и перешедшей к поискам методов адекватных семантических описаний языка и других семиотических систем. Значения знаков Бахтин связывал с их ценностью.

Одним из главных достижений ранних работ Бахтина в области изучения знаков было установление принципиального различия между знаком как элементом системы и знаком в конкретном высказывании.

В совершенно точном смысле возрождение угасавшего было интереса к науке о знаках вовсем мире в начале 1960-х годов связано с личностью Якобсона.

Якобсон настаивает на том, что деление на три основные вида знаков — символы, индексы (указатели) и иконические знаки не является жестким и абсолютным. Более того, в таких знаках, как слова естественного языка, могут соединяться каждая из этих функций в разных пропорциях.