Украденные проценты роста

В странах, переживающих одну за другой волны кризиса, не перестают считать проценты падения или роста ВВП – две десятых, минус три сотых и так далее… Как будто бы речь идет об умирающем больном – хотя, как известно, в отличие от людей крупные социальные объекты выказывают на порядок более высокую жизнеспособность. А если уж умирают – то соответствующий процесс растягивается на десятилетия. Однако минус полпроцента ВВП – это почти всегда смертный приговор коалиционному правительству средненькой европейской страны. А плюс процент – уже охранная грамота.

Со стабильностью валового внутреннего продукта можно было бы согласиться, если происходило это в условиях абсолютно состоявшегося, сытого и беспроблемного общества. Когда жизнь расписана на дни и месяцы вперед, и никто не намерен оспаривать свое положение и уровень состояния. Но ведь ничего подобного в мире нет!

Миллионы людей в Греции, Италии, Португалии и других государствах, страдающих от отсутствия экономического роста, несомненно готовы приложить немалые трудовые усилия, чтобы заработать больше. Сменить машину, отремонтировать дом, оплатить учёбу для детей... Многие согласились бы едва ли не на любую работу: ведь всякий из нас, если припечёт, в состоянии потаскать на стройке кирпичи или вырастить на пустыре мешок картофеля. Сумма подобного рода индивидуальных усилий, создающих новую стоимость, как раз результировалась бы в необходимом росте национальных ВВП.

Однако подробного не происходит. Работы нет, стройки заморожены, поскольку банки превысили лимиты по рисками, а у девелоперов нет заказов. Одного страстного желания таскать на себе кирпичи недостаточно, чтобы построить себе новый дом или заработать на него. А картошку на пустырях растить запрещено, так могут оказаться несоблюдёнными европейские стандарты пищевой безопасности.

Вот и получается, что миллионы людей, страстно желая жить лучше и готовые для этого работать не покладая рук, не могут пальцем пошевелить! Специализация и разделение труда, которыми столь гордится современная цивилизация, на самом деле убивают естественное и абсолютно законное право человека использовать свой труд для того, чтобы произвести дополнительную стоимость, часть которой – забрать себе. Человек лишен полноты своего «экономического бытия», которое сегодня опосредуется миллионами связей с другими экономическими субъектами и институтами. Когда экономика растёт и эти миллионы связей непостижимым для непосвященных образом обеспечивают преобразование атомарных частных усилий в симфонию сложнейших производственных цепочек, то этой фантастической гармонией принято восхищаться и гордится. Но зато когда экономика тонет – то идут ко дну, словно скованные единой цепью и лишенные всякой возможности к самостоятельному спасению, и все её участники.

Греков лишь можно обнадёжить лишь тем, что, поскольку им посчастливилось начать тонуть в пределах западного мира, со временем будет предложено спасение через уже упоминавшуюся функционализацию, то есть превращение людей в элемент глобального корпоративного механизма. Скорость вращения шестерёнок в этом механизме будут регулироваться извне, в соответствии с экзогенным планом, согласно которому каждый начнёт зарабатывать столько, сколько ему определёно и тогда, когда это будет необходимо. За этим механизмом будут хорошо следить, благодаря чему заржаветь, надломиться и окончательно пропасть в нём шестёренкам не дадут.

Об альтернативе подобному обществу я уже писал. Там, где приветствуется сложный взаимозаменяемый тип труда, там и цепочка, по которой импульс индивидуального намерения жить лучше транслируется на всю экономику, будет несоизмеримо короче.

Возможно, мы когда-нибудь начнём ясно и остро понимать, что всеобъемлющее разделение труда, специализация, дистилляция навыков и знаний – не всегда благо, как нас тому учили и продолжают учить. И что в пределе своем они имеют распад на безсвязнные кванты вещества, на сколы бывших смыслов.