Brodel3

Fernand BRAUDEL

Civilisation materielle, economic et capitalisme XVe-XVIIIe siecle tome 3

LE TEMPS DU MONDE

ARMAND COLIN

Мир-экономика: один порядок перед лицом других порядков ... 26

Государство: власть политическая, власть экономическая . 31

Шва 2. СТАРИННЫЕ ЭКОНОМИКИ С ДОМИНИРУЮЩИМ ГОРОДСКИМ ЦЕНТРОМ В ЕВРОПЕ: ДО

Глава 3. СТАРИННЫЕ ЭКОНОМИКИ С ДОМИНИРУЮЩИМ ГОРОДСКИМ ЦЕНТРОМ В ЕВРОПЕ:

Ничтожная территория, бедная природными ресурсами ... 175

Голландцы против португальцев: занять место ближнего . . 208 Связная система торговых перевозок

Величие и упадок Объединенной Ост-Индской компании . 220

Неудачи в Новом Свете, предел голландского успеха .....228

Подразделения простейшие, подразделения высшего порядка ... 293

Первоочередной фактор: английское сельское хозяйство .. 614

В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ: РЕАЛЬНОСТИ ИСТОРИЧЕСКИЕ

капитализм перед лицом рыночной экономики.......699

Список графиков.......................................

Список карт и схем.....................................

Указатель имен ........................................

Указатель географических названий .......................

К. Хеллеру посвящается

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Этот третий и последний том есть как бы ответ на вызов и реализация некоего притязания. Вызов и притязание раскрывают его смысл. Позаимствовав удачное выражение Вольфрама Эберхарда1, я озаглавил этот том «Время мира» — название, несомненно, красивое, хоть и обещает оно больше, чем я мог бы исполнить.

Вызов заключен в том доверии, какое я питаю к столь возможно широкому обращению к истории, которая на сей раз берется в ее хронологическом развертывании и в разнообразных ее временных характеристиках. Словно предаться ее движению, следуя ее путям и ее логике, означает прибегнуть к главнейшему испытанию из всех, чтобы подтвердить или опровергнуть итоги предварительных исследований первых двух томов настоящего труда. Вызов, как видите, сочетающийся с определенными притязаниями, а именно — с претензией на то, что история может одновременно представать и как объяснение, притом одно из самых убедительных, и как подтверждение поистине единственное, лежащее вне пределов наших абстрактных умозаключений, нашей априористской логики и даже за пределами тех сетей, какие непрестанно расставляет нам здравый смысл. А может быть, и с еще одной претензией: желанием предложить приемлемую схему истории мира на базе данных весьма неполных, но все же слишком многочисленных для того, чтобы попытаться охватить их целиком.

Таким образом и определяется цель настоящего тома. Читатель найдет в нем рассказы, описания, картины эволюции, разрывы, закономерности. Но от начала и до конца я боролся с соблазном чересчур Увлечься рассказом, описывать ради одного только удовольствия нане-

XVI ПРЕДИСЛОВИЕ

сти какой-нибудь штрих, подчеркнуть какой-то момент, зафиксировать примечательную деталь. Я лишь попытался увидеть и побудить увидеть других, чтобы понять, т. е. чтобы подтвердить. Но делал я это настойчиво, как если бы именно упорство этих усилий служило оправданием моих исследований и, более того, самого ремесла историка.

Однако же во всей истории мира есть от чего прийти в уныние самым неустрашимым и даже самым неискушенным. Разве это не безбрежный поток, без начала и конца? И такое сравнение еще неадекватно: история мира — не один, но множество потоков. К счастью, историки уже имеют опыт того, как противостоять избыточности. Они упрощают ее, расчленяя историю на секторы (история политическая, экономическая, социальная, культурная). Главное же — они научились у экономистов тому, что время можно расчленить на базе разнообразных временных характеристик и таким образом приручить его, сделав в общем поддающимся изучению: существуют временные

ни от политики и взглядов, которые ее обрамляют, ни от возможностей и ограничений, которые определяют ее место»9. У.У. Ростоу решительно сомневается в том, что человек в обществе — это прежде всего «человек экономический»10. Дьё'рдю Лукачу11 казалось смешным полагать, что предмет экономики «действительно мог бы быть изолирован от остальных социальных, идеологических и политических проблем». По мнению Рэймонда Фёрса, все действия людей «имеют экономический аспект, социальный аспект, культурный аспект» и, конечно же, аспект политический12. Для Йозефа Шумпете-ра экономическая история «не может быть чисто экономической»13, а для этнолога Жана Пуарье «экономический факт может быть целиком осмыслен экономистом, только если последний выйдет за рамки экономики»14. Один современный экономист утверждает даже, что «разрыв с другими общественными науками... неприемлем в политической экономии»15. Почти то же утверждал уже в 1828 г. Жан-Батист Сэ: «Оказалось, что политическая экономия, которая как будто имела своим предметом лишь материальные богатства, охватывает всю социальную систему целиком, связана в обществе со всем»16.

Следовательно, экономическая история мира — это вся история мира, но рассмотренная под определенным углом зрения: экономическим. Но ведь избрать именно такой угол зрения, а не какой-то иной означает заранее избрать некую форму одностороннего объяснения (все же опасную как раз в силу этого), от которой — я знаю это с самого начала — мне не освободиться полностью. Нельзя безнаказанно оказывать предпочтение серии так называемых экономических фактов. Сколько бы мы ни старались удержать их под контролем, отвести им надлежащее место, а главное — выйти за их пределы, разве сможем мы избежать незаметного проникновения «экономизма» и проблем исторического материализма? Это то же самое, что пересекать зыбучие пески.

Итак, как это часто случается, мы попытались, с помощью здравых аргументов, устранить трудности, загромождавшие нашу дорогу. Но едва мы принялись за дело, как с самого начала трудности упрямо возвращаются. Те трудности, без которых, признаем это, историю не принимали бы всерьез.

На последующих страницах читатель увидит, как я постарался эти трудности преодолеть. Прежде всего мне нужно было засветить свой фонарь. Отсюда первая, теоретическая глава — «

Членения пространства и времени», — где

ПРЕДИСЛОВИЕ XIX

сделана попытка поместить экономику во времени и в пространстве, рядом, над и под остальными элементами, разделяющими с нею это время и это пространство: политикой, культурой, обществом.

Последующие пять глав, со 2-й по 6-ю, пытаются совладать со временем, с этого момента нашим главным или даже единственным противником. Я еще раз сделал ставку на длительную временную протяженность^1. Вполне очевидно, что это означает надеть семимильные сапоги и не замечать определенные эпизоды и реальности краткосрочного протекания. На последующих страницах читатель не найдет ни жизнеописания Жака Кёра, ни портрета Якоба Фуггера Богача, ни тысяча первого объяснения системы Лоу. Это, конечно, лакуны. Но каким иным способом можно соблюсти логическую краткость?

С учетом сказанного и следуя привычной и почтенной процедуре, я разделил время мира на длительные периоды, учитывающие прежде всего последовательный опыт Европы. Две главы (вторая — о Венеции и третья — об Амстердаме) рассматривают «Старинные экономики с доминирующим городским центром». Четвертая глава под названием «Национальные рынки» исследует расцвет национальных экономик в XVIII в., в первую очередь — экономик Франции и Англии. Глава пятая — «Мир на стороне Европы или против нее» — дает обзор мира в так называемый Век Просвещения. Шестая глава, «Промышленная революция и экономический рост», которая должна была быть последней, изучает громадный разрыв, лежавший у истоков того мира, в котором мы живем и ныне. Заключение, все удлиняясь, обрело размеры отдельной главы. Я надеюсь, что посредством достаточно близкого и неторопливого наблюдения этого разнообразного исторического опыта будут подкреплены выводы анализа в предшествующем томе. Разве Йозеф Шумпетер в своем труде «История экономического анализа» (1954), который для нас, историков, представляет высшее его достижение, не утверждал, что существует три способа изучать экономику18: через историю, через теорию, через статистику; но если бы ему, Шумпетеру, пришлось заново начинать свою карьеру, сделался бы он историком? Мне бы хотелось, чтобы специалисты общественных наук подобным же образом видели в истории исключительное средство познания и исследования. Разве настоящее не находится больше чем

наполовину во власти прошлого, упорно стремящегося выжить? И разве не предоставляет прошлое посредством своих закономерностей, своих различий и своих сходств ключ, необходимый для всякого серьезного понимания настоящего?

ххпредисловие

ПРИМЕЧАНИЯ

1Eberhard W. Conquerors and Rulers Social Forces in Medieval China. 2d ed., 1965, p. 13 f. — Цит. по: Wallerstein I. The Modern WorldSystem, 1974, p. 6.

2Das Gupta A. Trade and Politics in 18th Century India. — Islam and the Trade in Asia. Ed. D.S.Richards, 1970, p. 183.

3Bouvier R. Quevedo «homme du diable, homme de Dieu», 1929, p. 83.

4Imbert J. Histoire economique des origines a 1789. 1965; Hausherr H. Wirtschafts-geschichte der Neuzeii. 1954; Richardot H., Schnapper B. Histoire des fails economiques jusqu'a lafinduXVIIP siecle. 1963; Hicks LA Theory of Economic History, 1969 (фран-

цузский перевод 1973 г.).

5KulischerJ.AiigemeineWirtschaftsgeschichte des Mittelalters und der Neuzeti. 2 Bde, 1958.

6Novafis F. L'Encyclopedie. 1966, p. 43.

7См.: Clemens R. Prolegomenes d'une theorie de la structure economique. 1952, в частности с. 92.

8Слова Витольда Кули, сказанные им в одном давнем разговоре. См.: On the Typology of Economic Systems. The Social Sciences. Problems and Orientation. 1968, p. 109-127.

9Gentil da Silva J. Точная ссылка утеряна, и сам автор, на которого я ссылаюсь, не смог ее восстановить.

loRostow W.W. Les Etapes du developpement politique. 1975, p. 20.

11См. статью К.Ш. Кароля (Carol K.S.) в «Le Monde», 23 juillet 1970.

12Цит. в: Belshaw C.S. Traditional Exchange and Modern Markets. 1965, p. 5.

13Schumpeter J. History of Economic Analysis. 2d ed., 1955,1, p. 6.

14Poirier J. Le commerce des hommes. —«Cahiers de I'lnstitut de science f'.conomique appliquee», novembre 1959, № 95, p. 5.

15Guillaume M. Le Capitaletson double. 1975, p. 11. l6SayJ.-B. Cours complet d'economic politique pratique. 1828,1, p. 7.

17Braudel F. Histoire et sciences sociales: la tongue duree. — «Annales E.S.C.», 1958, p. 725-753.

18Schumpeter J. Op. cit., ch. II, passim. По словам г-жи Элизабет Буди-Шумпе-тер, четвертым способом должен быть социологический метод.

Глава 1 ЧЛЕНЕНИЯ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ В ЕВРОПЕ

Как видно из названия, эта глава, задуманная как теоретическая, развертывается в двух плоскостях: она пытается расчленить пространство, а затем расчленить время. Проблема заключается в том, чтобы заранее разместить реальности экономические и вслед за ними реальности социальные, им сопутствующие, в соответствии с их пространством, а после этого — в соответствии с их продолжительностью. Такие выяснения главного будут долгими, в особенности первое из них, необходимое для того, чтобы легче понять второе. Но, я полагаю, полезно и то и другое; они ставят вехи на том пути, по какому надлежит двигаться, они оправдывают этот путь и предлагают удобный лексикон. Ибо, как и в любых серьезных спорах, здесь царят слова.

ПРОСТРАНСТВО И ЭКОНОМИКИ: МИРЫ-ЭКОНОМИКИ

Пространство, будучи источником объяснения, затрагивает разом все реальности истории, имеющие территориальную протяженность: государства, общества, культуры, экономики... В зависимости от того, то или другое из этих множеств[ мы изберем, значение и роль пространства будут видоизменяться. Однако видоизменяться отнюдь не во всем.

В первую голову я хотел бы коснуться экономик и рассматривать какое-то время только их. Потом я попробую очертить место и вмешательство других множеств. Начинать с экономики — это отвечает

Глава 1. ЧЛЕНЕНИЯ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ В ЕВРОПЕ

не только программе настоящего труда. Из всех видов овладения пространством освоение экономическое, как мы увидим, легче всего вычленяется и шире всего распространено. И оно не совпадает с одним лишь ритмом материального времени мира: в его игру непрестанно вмешиваются все прочие социальные реальности, способствующие или враждебные ему и в свою очередь испытывающие его влияние. И это самое малое, что можно сказать. МИРЫ-ЭКОНОМИКИ Чтобы начать обсуждение, следует объясниться по поводу двух выражений, которые могут

повести к путанице: мировая экономика и мир-экономика (economie-monde).

Мировая экономика простирается на всю землю; как говорил Сис-монди, она представляет «рынок всего мира»2, «род человеческий или же всю ту часть рода человеческого, которая находится в общении друг с другом и сегодня образует в некотором роде всего лишь единый рынок»3. Мир-экономика (выражение неожиданное и плохо воспринимаемое французским языком, которое я некогда придумал за неимением лучшего и не слишком согласуясь с логикой, дабы передать одно из частных употреблений немецкого слова Weltwirtschaft — «мировое хозяйство»4) затрагивает лишь часть Вселенной, экономически самостоятельный кусок планеты, способный в