Brodel1

Fernand BRAUDEL

Civilisation materielle, economic et capitalisme, XVe-XVIIIe siecle tome 1

LES STRUCTURES DU QUOTIDIEN le possible et 1'impossible

ARMAND COLIN

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Второе русское издание фундаментального труда Фернана Броделя «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв.» осуществляется спустя двадцать лет после того, как в издательстве «Прогресс» появился первый том первого издания, и через четырнадцать лет после того, как первое издание трехтомника было завершено1. Мотивом для подготовки переиздания явилась востребованность книги читателем, усугубленная тем, что тома первого издания выходили в свет в эпоху книжного дефицита, с большими перерывами во времени и разными тиражами.

Новое издание воспроизводит перевод, выполненный доктором исторических наук Львом Евгеньевичем Куббелем, с незначительными дополнениями и уточнениями. Сохранено и обращение «К советскому читателю», написанное Фернаном Броделем в 1985 году. Издание содержит все карты, схемы, графики и таблицы, а также библиографический аппарат. Учитывая академический характер публикации, издательство сочло возможным с любезного согласия Поль Бродель отказаться от размещения в книге репродукций произведений живописи и графики.

1 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв. Т- 1-3. М.: Прогресс, 1986-1992. К

настоящему времени в России вышли идругие книги Фернана Броделя, составившие в итоге небольшую библиотеку: Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск: Полиграмма, 1993; Бродель Ф. Что такое Франция? М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1994—1997; Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II / Пер. М. А. Юсима. Т. 1—3. М.; Языки русской культуры, 2002—2004.

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Издательство выражает глубокую благодарность научному редактору перевода Юрию Николаевичу Афанасьеву, снабдившему второе издание труда Броделя новой вступительной статьей. Мы также признательны вдове Л.Е. Куббеля Екатерине Николаевне Мячиной за содействие в подготовке настоящего издания.

О переводчике

Переводчиком трехтомного труда Фернана Броделя был замечательный историк и этнографафриканист, доктор исторических наук Лев Евгеньевич Куббель (1929-1988). Выпускник Ленинградского университета, он работал в секторе Африки Ленинградского отделения Института этнографии АН СССР (1957-1966), был старшим научным сотрудником Института Африки АН

СССР (Москва, 1966—1972), старшим научным сотрудником Института этнографии АН СССР

(Москва, 1972—1988). Перу Л.Е. Куббеля принадлежат книги «Из истории древнего Мали» (Труды института этнографии АН СССР. Новая серия. Т. 76, М. — Л., 1963), «Страна золота» (М., 1970; 11 изд.: М., 1990), «Сонгайская держава» (М., 1974), «Очерки потестарно-политической этнографии» (М., 1988). Многогранность дарования Л.Е. Куббеля ярко проявилась в его работе над переводом труда Броделя, требовавшей огромных знаний в самых различных областях истории человеческого общества, а также литературного мастерства, которое бы позволило передать своеобразие авторского с шля. весьма далекого от свойственного столь многим историческим сочинениям сухого и скучного наукообразия.

ФЕРНАН БРОДЕЛЬ И ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ

Нашему читателю предлагается второе издание русского перевода опубликованного во Франции в 1979 г. трехтомного сочинения Ф. Броделя «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв.». Это — второе крупное исследование Ф. Броделя. Первое — «Средиземное море и мир Средиземноморья в эпоху Филиппа II»1 — было издано в 1949 г. В течение тридцати лет, разделяющих эти две даты, Ф. Бродель занимал центральное место во французской историографии. После Марка Блока (1886—1944) и Люсьена Февра (1878—1956) — основателей исторической школы «Анналов» — Ф. Бродель, став общепризнанным лидером этого научного направления, продолжил их «битвы за историю»2, предназначением которой, как они считали, должно было стать не простое описание событий, не беззаботное повествование о них, а проникновение в глубины исторического движения, стремление к синтезу, к охвату и объяснению всех сторон жизни общества в их единстве.

За двадцать лет, которые прошли со времени публикации в России первого тома капитального труда Ф. Броделя «Материальная цивилизация, экономикаи капитализм, XV—XVIII вв.», имя Броделя всозна-нии отечественного читателя прочно вошло в число наиболее значимых, культовых имен историков XX в. Его труды, его идея глобальной истории, созданные им концепты — исторической дол го времени ости

. La Mediterrannee et le monde mediterraneen a 1'epoque de Philippe II. P., 1949. - «Битвы за историю» — так Л. Февр назвал опубликованный в 1953 г. сборник ^воих статей: Febvre L. Combats pour 1'histoire. P., 1953.

XIV ФЕРНАН БРОДЕЛЬ И ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ

(la tongue duree), мира-экономики (economies-mondes), разных скоростей исторического времени, наконец, капитализма, — оказали плодотворное влияние на происходившее в эти годы обновление гуманитарного знания в нашей стране и немало содействовали формированию новой парадигмы общественных наук. Помимо своей эпистемологической значимости, идеи броделевского синтеза и эшелонирования исторического времени — пространства явились мощным фактором перехода к новому типу историописания и, кроме того, серьезным образом повлияли на современное историческое образование. В самом деле, сегодня невозможно представить себе курсов теоретикометодологического или историографического содержания, в которых бы не уделялось принципиального внимания вкладу «новой исторической науки», ее стремлению к преодолению не только позитивистского наследия, но и критике структуралистских объяснительных моделей, ее отношению к марксистским схемам исторического процесса и экономической теории Маркса, ее роли в создании нового качества социальной и экономической истории, наконец, сложной борьбе истории и социологии на общем поле гуманитарных наук. Между тем все перечисленные пункты

так или иначе неразрывно связаны как с творческими новациями самого Броделя, этого «князя» французской истории, так и с его колоссальной организаторской и административной деятельностью на тех ключевых постах, которые он занимал в разные годы в институционном пространстве научного мира Франции.

Проблематика его трудов, вопросы, которые он ставит в своил исследованиях, масштабны и неизменно актуальны, ибо не имеют однозначного решения: с одной стороны, его усилия направлены на представление типологии цивилизационных моделей, на изучение той исключительной роли, которую сыграло Средиземное море в мировой истории, с другой — он занят поисками теоретико-исторического объяснения основополагающих структур капитализма, истоков нашей современности, глубинных причин, обусловивших экспансию европейской цивилизации по всей поверхности земного шара, а также выявлением вероятных сценариев будущих, а теперь уже и настоящих радикальных движений, направленных на смешение или перемещение мирового центра, на достижение нового расклада и новой иерархии современных миров-экономик на планетарном уровне. Сегодня можно с уверенностью сказать, что две главные книги Броделя — «Средиземное море и мир Средиземноморья в эпоху Филиппа II» и «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв.» представляют собой для большей части исследователей и практиков, которые трудятся на ниве гуманитарных и социальных наук, обязательную и необходимую точку отсчета, непременный ориентир или

ФЕРНАН БРОДЕЛЬ И ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ XV

мерило их собственной познавательной и иной деятельности, позволяющее им осуществлять методологическую рефлексию в ситуации изменения конфигурации современных наук о человеке

иобществе. Являясь автором оригинальной методологической перспективы — перспективы исторической долговременности, знаменитой longue duree, — Бродель изменил наше привычное видение исторических фактов, событий и общественных изменений, предложив новый тип подхода к реалиям, так или иначе составляющим социальное измерение истории. Однако что именно ценно в наследии этого выдающегося ученого сегодня и почему в меняющейся историографической ситуации рубежа веков фигура Броделя продолжает оставаться никем не оспариваемой константой?

Чтобы понять оригинальность и сущностные особенности творческого метода Броделя, важно напомнить, хотя бы пунктирно, некоторые этапы его биографии — впрочем, достаточно хорошо известной, — ибо в течение своей жизни, своей личной истории Броделю пришлось пережить исключительный в каком-то смысле опыт и побывать в весьма драматических обстоятельствах, которые не могли не оказать влияния на формирование его, также исключительной, личности. Первое, что следует отметить, — это то, что по своему рождению, а также по впечатлениям раннего детства он был, с позволения сказать, «пограничником» — в том смысле, что первые семь лет своей жизни он провел в небольшом местечке во французской Лотарингии, где ощутил на себе влияние многокультурной среды и проникся идеей разнообразия культурного опыта, а также оказался в контакте с немецким языком, что в дальнейшем облегчило ему знакомство с достижениями германской и австрийской научной мысли, столь бурно развивавшейся в период между двумя войнами, открыло перед ним двери на рынок немецкоязычной продукции в области социальных наук и обеспечило плодотворное взаимовлияние этих элементов с силовыми линиями

идостижениями средиземноморской культуры, что в значительной мере заложило основы сложного здания броделевского творчества.

В то же время детские годы, проведенные в небольшой деревушке, позволили ему непосредственно наблюдать реалии деревенской жизни и оказали в дальнейшем серьезное влияние на формирование его теоретических идей. Именно тогда, находясь в непосредственном контакте с этими сельскими реалиями, разворачивавшимися в медленном временном режиме, в темпоральности, для которой характерен повтор и воспроизводство стереотипных поведенческих схем и обычаев, уходящих корнями в глубь времен, Бродель приобрел особый вкус и чув-

XVI ФЕРНАН БРОДЕЛЬ И ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ

ФЕРМАМ БРОДЕЛЬ И ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ XVII

ствительность, а также способность к утонченному восприятию и пониманию разнообразных структур исторической долговременности. Кроме того, знание деревенской жизни позволяло ему мастерски менять масштаб исторического повествования, переходя от широких обобщений к описанию живописных деталей той самой материальной жизни, исследованию которой он себя посвятил. Как-то он сказал одному из соискателей докторской степени, возвращая ему диссертацию для доработки: «Мсье, она недостаточно отдает навозом!» Чтобы продолжить тему о «пограничности» Броделя, вспомним также о том, что его

званиями: «В сердце Средиземноморья», «Доля среды», «Коллективные судьбы и общее движение», «Человеческое единство. Пути и города». «Мне необходимо было верить, — пишет в связи с этим Ф. Бро-дель, — что история, что судьбы человечества свершаются на более глубоком уровне... В невообразимой дали от нас и от наших повседневных бед творилась история, верша свой неторопливый оборот, такой же неторопливый, как та древняя жизнь Средиземноморья, чью неизменность и своего рода величавую неподвижность я столь часто ощущал»3. От обдумывания темы исследования до публикации книги о Средиземноморье прошло около 20 лет. В 1947 г. Бродель защитил диссертацию, а в 1949 г. вышла и книга, которая и по форме, и по содержанию вписалась в представляемое «Анналами» историографическое направление. В ней, как писал Л. Февр, воплотилось все, «чего на протяжении 20 лет добивались все мы, будь то Марк Блок, Анри Пиренн, Жорж Эспинас или Андре Сайу, Альбер Деманжон, Анри Озе или Жюль Сион — я называю только умерших, — в нашем стремлении создать историю более живую, более продуманную, более действенную, более приспособленную к нуждам нашей эпохи»4. Конструирование типологии различных времен истории и разнообразных социально-исторических длительностей было своего рода реакцией отторжения на ужасы окружающей действительности. Как рассказывал впоследствии сам Бродель, он ощущал тогда потребность выйти за рамки непосредственной реальности событий военного времени — событий иррациональных. Именно эта потребность заставила его заняться поисками и попытаться выявить иные временные pei истры и измерения, в частности разработать собственное долговременное видение той глубинной истории, которая разворачивается на отрезке длительной временной протяженности, Это вынужденное внешними обстоятельствами стремление дистанцироваться от реалий и

временных рамок событийной истории позволило Броделю не только открыть среднее и долгое время, свойственные соответственно конъюнктурам и структурам (в его терминологии), но и развенчать доминировавшее в тот период понятие темпоральности. Предложенная Броделем идея множественности исторических и социальных длительностей, соответствующих разным по своей природе историческим явлениям, однако способных сочленяться в обшем регистре физического времени и подчиняющихся сложной диалектике одновременности и разнофазовости, порой при-

3Braudel F. La Mediterrannee et le monde mediterraneen a Fepoque de Philippe II. P., 1949. P. 178.

4Febvre L. Un livre qui grandit // «Revue historique». 1950, Vol. 3. P. 224. Цит. по: Долин В.М. Историки Франции Х1Х-ХХ веков. М., 1981. С. 197.

ФЕРНАН БРОДЕЛЬ И ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ XIX

нодящей к наслоениям, кажется на вид довольно простой. Тем не менее по существу она означала радикальную критику основных параметров считавшейся на тот момент самоочевидной модели современной темпоральности и разработку более тонкой и доселе не виданной модальности, в которой отныне предлагалось заново моделировать концепцию времени.

В1958 г. была опубликована статья Ф. Броделя «История и социальные науки. Длительная временная протяженность»5, эта статья представляет собой, с одной стороны, подведение итогов и теоретическое обобщение конкретно-исторических изысканий как основателей «Анналов», так и самого автора, а с другой — своего рода программу, во многом определившую своеобразие творчества Ф. Броделя. В статье говорится, что начиная примерно с 30-х годов во французской историографии коренным образом изменилось представление об историческом времени. Раньше оно воспринималось упрощенно и однозначно, как равномерно протекающее календарное время, как заранее данная шкала или ось, на которую историку надлежит лишь нанизать факты-события прошлого. На смену представлению о времени как бессодержательной длительности прошлого, представление о социальном, содержательно-определенном времени, •А точнее, о множественности времен, разнообразных временных ритмах, присущих разного рода историческим реальностям, о прерывности в течение социального времени.

Это более сложное и в то же время более соответствующее объективной реальности понимание времени по-разному воплотилось в работах французских историков. Труды самого Ф. Броделя пронизаны идеей диалектики трех различных временных протяженностей, каждая из которых соответствует определенному глубинному уровню, определенному типу исторической реальности.

Всамых нижних ее слоях, как в морских глубинах, господствуют пространства, стабильные структуры, основными элементами которых являются человек, земля, космос. Время протекает здесь настолько медленно, что кажется почти неподвижным; происходящие процессы — изменения взаимоотношений общества и природы, привычки мыслить и действовать и прочее — измеряются столетиями, а иногда и тысячелетиями. Это очень длительная временная протяженность. Другие реальности из области экономической, социальной действительности,

имеют, подобно морским приливам и отливам, циклический характер и требуют для своего

1 Braudel F, Histoire et science. La longue duree // Annales E.S.C. 1958. № 4.

Сокр. пер. на рус. язык см.: История и общественные науки. Историческая Длительность / Фернан Бродель // Философия и методология истории. М., 1977. С. 115-142.

XX ФЕРНАН БРОДЕЛЬ И ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ

ФЕРНАН БРОДЕЛЬ И ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ XXI

выражения иных масштабов времени. Это уже «речитатив» социально-экономической истории, этими же временными характеристиками отличаются общества и цивилизации. Наконец, самый поверхностный слой истории: здесь события чередуются, как волны в море. Они измеряются короткими хронологическими единицами; это политическая, дипломатическая и тому подобная «событийная» история.

Воспроизведенная Броделем в статье схематизация — упрощение исторической действительности, в которой, по его же мнению, можно выделить десятки, сотни различных уровней и соответствующих им временных ритмов. Кроме того, и внутри каждого данного уровня исторической действительности могут сосуществовать, переплетаться, накладываться одна на другую, как черепица на крыше, несколько временных протяжен ноете и, поскольку они есть не что иное, как формы движения различных областей социальной действительности. Согласование времен, содержательное объяснение подлинных временных ритмов и есть, по мнению Ф. Броделя, надежнейшее средство проникновения в глубины исторической реальности.

Таким образом, уже в своей первой большой книге «Средиземное море и мир Средиземноморья в эпоху Филиппа II» (1949) Бродель как бы оказывается на перепутье двух главнейших исторических координат: временной, которой стал для него тот узловой для европейской истории период, каким был так называемый «долгий» XVI век, когда, строго говоря, состоялось рождение всемирной истории, и пространственной, представленной Средиземноморьем, вокруг которого происходят многочисленные цивили запионные движения и к которому притекают исторические волны различных народов Старого Света.

Исторический анализ, проделанный в работе «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв.» (1979), радикально раздвигает хронологические и пространственные рамки исследования до временного отрезка чуть ли не в тысячу лет, охватывая процессы, начало которых можно отнести в одном случае к XI в., в другом — к XVIII и отголоски которых можно уловить в XX столетии. Следуя урокам, полученным от Л. Февра, Бродель полагает, что специфическое пространственно-временное измерение исследования диктуется поставленной в нем «исторической проблемой». Пространственные же рамки рассмотрения такой глобальной проблемы, как капитализм и возникновение «современности», или, как сказали бы мы, современного индустриального общества (modernite), расширяются до границ Старого Света, а в сущности

— до планетарных масштабов.

Таким образом, можно констатировать явную, непосредственную связь между этими двумя работами, причем первая предстает как своего рода огромная, неограниченная глава второй. Однако существует

идругая, возможно, более глубокая — теоретическая и концептуальная — связь между ними, заключающаяся в новом обращении ктемам и моделям объяснения, разработанным еще в 1949 г.,

иих обогащении и переосмыслении 30 лет спустя. Так, например, модель материальной цивилизации является теоретическим элементом, надстроенным над теорией геоистории, а моделирование типовых элементов мира-экономики есть не что иное, как обобщение уроков, извлеченных из изучения конкретного «случая» европейского мира-экономики «долгого» XVI века. Изучение общих закономерностей функционирования капитализма и поведения капиталистов, несомненно, вытекает из более раннего исследования их поведения и роли в цивилизациях Средиземноморья.

«Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV— XVIII вв.», отстоящая от «Средиземноморья» на 30 лет, повторила и актуализировала успех, который выпал на долю этой более ранней работы, но также утвердила за Ъроделем место одного из первых мэтров в послевоенном интернационале историков. И первая и вторая работы вызревали и перерабатывались в течение более двадцати лет, прежде чем вышли из-под его пера в законченной форме — «предельно простой и ясной». Первая стала для историков школой, способствуя постепенному утверждению в профессиональной среде определенного способа мыслить и писать историю. Можно ли сказать то же самое о «Материальной цивилизации»? Основная цель всего исследования сформулирована в предисловии, предпосланном первому тому издания 1967 г.