Раздел IV

Вещное право

Ограниченные вещные права

Глава 23 § 1 (2)

его отчуждения, определяется исключительно условиями конкретного арендного договора. В соответствии с ними объем прав арендатора всякий раз может быть различным (например, включая или, наобо­рот, исключая для него возможности распоряжения арендованным имуществом), и потому их невозможно заранее точно определить. В связи с этим в обязательственных отношениях, в большинстве слу­чае возникающих на основе договора, участники, как правило, воль­ны в определении их содержания и условий, включая даже установ­ление условий таких сделок, которые вообще не определены законом, но не противоречат ему (что делает бессмысленным установление в законе закрытого, исчерпывающего перечня отдельных видов дого­воров).

Для ограниченных вещных прав такое положение исключено: их характер и содержание определяются непосредственно законом, а не договором с собственником, тем более что их возникновение может происходить и помимо его воли. Закон сам устанавливает все их раз­новидности и определяет составляющие их конкретные правомочия (содержание) исчерпывающим образом (numerus clausus). Данное об­стоятельство составляет четвертый важнейший признак ограничен­ных вещных прав (которым нередко пренебрегают многие отече­ственные исследователи¹).

¹ Что затем и дает основания для необоснованного вывода о возможности со­здания по соглашению сторон договора «новых вещных прав», неизвестных закону. Та­кое мнение высказано, в частности, Г.А. Гаджиевым (Гаджиев Г.А., Пепеляев С.Г. Пред­приниматель — налогоплательщик — государство. Правовые позиции Конституцион­ного Суда Российской Федерации. Учебное пособие. М., 1998. С. 115) и В.А. Плетневым (Гражданское право. Часть первая. Учебник для вузов / Под ред. Т.Е. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 297).

Ведь ограниченные вещные права, будучи необходимым и полез­ным гражданско-правовым институтом, одновременно несут в себе опасность для права собственности: нередко они существенно связы­вают, обременяют собственника, ограничивая его хозяйственное гос­подство над вещью на весьма длительный, иногда на неограничен­ный срок. Как указывал И.А. Покровский, «истинной ценой, кото­рою покупается каждое подобное ограниченное право на чужую вещь, является урезанное, морально и экономически подорванное право собственности». Поэтому такие права допускаются законом лишь при наличии особых оснований, причем он сам, непосредст-

в ,

венно определяет и их виды, и их конкретное содержание, тогда как «частная автономия может проявлять себя только в выборе их»¹.

В германской цивилистике, наиболее последовательно закрепив­шей и использующей классические основы пандектного учения об ограниченных вещных правах, обычно подчеркивается и другая сто­рона дела: в силу своего абсолютного характера такие права действу­ют в отношении всех третьих лиц и должны соблюдаться ими, а для этого требуется осведомленность о содержании и видах указанных прав². Участники имущественного оборота вправе также заранее точ­но знать, с чем они имеют дело, в частности, при приобретении «об­ремененной» вещи. Поэтому здесь прямо запрещено изменять дого­вором содержание ограниченных вещных прав или создавать их но­вые разновидности, неизвестные закону.

Более того, одним из важных принципов вещного права здесь считается «принцип публичности» (Publizitaetsgrundsatz)³, из которого вытекает обязательность государственной регистрации ограниченных вещных прав (путем соответствующих записей о них в поземельной книге, поскольку дело обычно касается прав на недвижимое имуще­ство). И у нас в силу п. 1 ст. 131 ГК вещные права на недвижимые вещи, а также их возникновение, переход и прекращение подлежат государственной регистрации в едином государственном реестре, дан­ные которого доступны всем третьим лицам. В сравнительно редких случаях возникновения ограниченных вещных прав на движимые вещи (залог) реализация «принципа публичности» приобретает дру­гие формы: например, специальный (технический) учет или регист­рация некоторых вещей; наложение на оставленную у залогодателя вещь печати залогодержателя либо иных знаков, свидетельствующих о ее залоге (ср. п. 2 ст. 338 ГК)⁴, и т.п. Это обстоятельство также сле-

¹См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 210.

² См.: BaurF. Lehrbuch des Sachenrechts. 16. Aufl. MUnchen, 1992. S. 3-4; WolfM. Sachenrecht. 16. Aufl. Miinchen, 2000. S. \\\KoziolH., WelserR. Grundriss des biirgerlichen Rechts. 11. Aufl. Wien, 2000. Bd. I. S. 208-211. Ср.: Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. В 2 т. Т. I. M., 2002. С. 206.

³ Schreiber K. Sachenrecht. 3. Aufl. Stuttgart, 2000. S. 26-27; Schwab K.H., Pruetting H. Sachenrecht. Ein Studienbuch. 31. Aufl. MUnchen, 2003. S. 17.

⁴ Напротив, залог движимых вещей, не отвечающий требованиям «принципа публичности», теряет и свойства вещного права (см.: Чжу Наньпин. Залог движимых вещей по законодательству России и Китая (сравнительно-правовой анализ). М., 2004. С. 65 и ел.).

145