6. Почему мелкие собственники в россии должны были высказаться за национализацию?

Взгляните с указанной точки зрения на аграрную эволюцию России со второй поло­вины XIX века.

Что такое наша «великая» крестьянская реформа, отрезка земли у крестьян, пересе­ления крестьян на «песочки», введение при помощи военной силы, расстрелов и экзе­куций новых земельных распорядков?

*См. «Аграрный вопрос» Каутского (стр. 132 и след. нем. оригинала) о росте мелких ферм на югеАмерики вследствие падения рабства.

" «Вперед», 1905, № 15 (Женева, 7/20 апреля), статья: «Маркс об американском «черном переделе»» (см. Сочинения, 5 изд., том 10, стр. 53—60. Ред.) (второй том меринговского Собрания сочинений Мар­кса и Энгельса). «Мы вполне признаем, — писал Маркс в 1846 году, — движение американских нацио­нал-реформистов в его исторической правомерности. Мы знаем, что это движение стремится к достиже­нию такого результата, который, правда, в данную минуту дал бы толчок развитию индустриализма со­временного буржуазного общества, но который, будучи плодом пролетарского движения, неизбежно должен в качестве нападения на земельную собственность вообще и в особенности при существующих в настоящее время в Америке условиях повести дальше, благодаря его собственным последствиям, к ком­мунизму. Криге, примкнувший вместе с немецкими коммунистами в Нью-Йорке к движению против ренты (Anti-Rent-Bewegung), облекает этот простой факт в напыщенные фразы, не вдаваясь в рассмотре­ние самого содержания движения»¹⁰².

254 В. И. ЛЕНИН

Это — первое массовое насилие над крестьянством в интересах рождающегося капита­лизма в земледелии. Это — помещичья «чистка земель» для капитализма.

Что такое столыпинское аграрное законодательство по 87 статье, это поощрение грабежа общин кулаками, эта ломка старых поземельных отношений в пользу горстки зажиточных хозяев ценою быстрого разорения массы? Это — второй крупный шаг мас­сового насилия над крестьянством в интересах капитализма. Это — вторая помещичья «чистка земель» для капитализма.

А что такое трудовическая национализация земли в русской революции?

Это — крестьянская «чистка земель» для капитализма.

В том-то и состоит основной источник всех благоглупостей у наших муниципали-стов, что они не понимают хозяйственной основы буржуазного аграрного переворота в России в двух возможных видах этого переворота, помещичьи-буржуазного и кресть­янски-буржуазного. Без «чистки» средневековых поземельных отношений и распоряд­ков, частью феодальных, частью азиатских, не может произойти буржуазный перево­рот в земледелии, ибо капитал должен, — в смысле экономической необходимости должен, — создать себе новые поземельные распорядки, приспособленные к новым ус­ловиям свободного торгового земледелия. Эта «чистка» средневекового хлама в облас­ти аграрных отношений вообще и старого землевладения в первую голову должна кос­нуться главным образом земель помещичьих и надельных крестьянских, ибо то и дру­гое землевладение теперь, в данном своем виде, приноровлено к отработкам, к насле­дию барщины, к кабале, а не к свободному капиталистически развивающемуся хозяй­ству. Столыпинская «чистка» лежит, несомненно, по линии прогрессивного капитали­стического развития России, но только приспособлена эта чистка всецело к интересам помещиков: пусть богатые крестьяне втридорога заплатят «крестьянскому» (читай: по­мещичьему) банку, — мы за то дадим им свободу грабить общину,

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 255

насильственно экспроприировать массу, округлять свои участки, выселять крестьян­скую бедноту, подрывать самые основы жизни целых сел, создавать во что бы то ни стало, несмотря ни на что, пренебрегая хозяйством и жизнью какого угодно числа «ис­конных» надельных земледельцев, создавать новые отрубные участки, основу нового капиталистического земледелия. В этой линии есть безусловный хозяйственный смысл, она верно выражает действительный ход развития, каким он должен быть при господ­стве помещиков, превращающихся в юнкеров.

Какова же другая, крестьянская, линия? Либо она экономически невозможна — и то­гда все разговоры о конфискации крестьянами помещичьей земли, о крестьянской аг­рарной революции и прочее — одно шарлатанство или пустое мечтание. Либо она эко­номически возможна, при условии победы одного элемента буржуазного общества над другим элементом буржуазного общества, — и тогда мы должны ясно представить себе и ясно показать народу конкретные условия этого развития, условия крестьянского пе­ресоздания старых землевладельческих отношений по-новому, по-капиталистическому.

Тут естественно является мысль: эта крестьянская линия и есть раздел помещичьих земель в собственность крестьянства. Отлично. Но чтобы этот раздел в собственность соответствовал действительно новым, капиталистическим условиям земледелия, — нужно, чтобы раздел произошел по-новому, а не по-старому. Основой раздела должна быть не старая надельная земля, распределенная между крестьянами сотню лет тому назад по воле помещичьих бурмистров или чиновников азиатской деспотии, — основой должны быть требования свободного, торгового земледелия. Раздел, чтобы удовлетво­рять требованиям капитализма, должен быть разделом между фермерами, а не разде­лом между крестьянами-«лежебоками», из которых подавляющее большинство хозяй­ничает по рутине, по традиции, применительно к условиям патриархальным, а не капи­талистическим. Раздел по старым нормам, т. е.

256 В. И. ЛЕНИН

применительно к старому, надельному, землевладению, будет не чисткой старого зем­левладения, а увековечением его, не освобождением пути для капитализма, а обремене­нием его массой неприспособленных и неприспособляемых «лежебок», которые не мо­гут стать фермерами. Раздел, чтобы стать прогрессивным, должен основываться на но­вой разборке между крестьянами-земледельцами, на разборке, отделяющей фермеров от негодного хлама. А эта новая разборка и есть национализация земли, т. е. полное уничтожение частной собственности на землю, полная свобода хозяйства на земле, свобода образования фермеров из старого крестьянства.

Представьте себе современное крестьянское хозяйство и характер надельного, т. е. старого крестьянского землевладения. «Будучи объединены общиной в крохотные ад­министративно-фискальные и землевладельческие союзы, крестьяне раздроблены мас­сой разнообразных делений их на разряды, на категории по величине надела, по разме­рам платежей и пр. Берем хоть земско-статистический сборник по Саратовской губер­нии; крестьянство делится здесь на следующие разряды: дарственники, собственники, полные собственники, государственные, государственные с общинным владением, го­сударственные с четвертным владением, государственные из помещичьих, удельные, арендаторы казенных участков, безземельные, собственники бывшие помещичьи, на выкупной усадьбе, собственники бывшие удельные, поселяне-собственники, пересе­ленцы, дарственные бывшие помещичьи, собственники бывшие государственные, вольноотпущенники, безоброчные, свободные хлебопашцы, временнообязанные, быв­шие фабричные и т. д., а затем еще крестьяне приписные, пришлые и пр.¹⁰³. Все эти разряды отличаются историей аграрных отношений, величиной наделов и платежей и пр., и пр. И внутри разрядов подобных же различий масса: иногда даже крестьяне од­ной и той же деревни разделены на две совершенно отличные категории: «бывших гос­подина N. N.» и «бывших госпожи М. М.». Вся эта пестрота была естественна и необ-хо-

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 257

дима в средние века» . Если бы новый раздел помещичьих земель произошел примени­тельно к этому феодальному землевладению — все равно, в смысле ли дополнения до единой нормы, т. е. раздел поровну, или в смысле какой-нибудь пропорциональности между новым и старым, или как-нибудь иначе, — этот раздел не только не гарантиро­вал бы соответствия разделенных участков требованиям капиталистической агрикуль­туры, а, напротив, закрепил бы заведомое несоответствие. Такой раздел затруднил бы общественную эволюцию, привязал бы новое к старому, вместо того, чтобы освободить новое от старого. Действительным освобождением является только национализация земли, позволяющая вырабатываться фермерам, складываться фермерскому хозяйст­ву вне связи со старым, без всякого отношения к средневековому надельному земле­владению.

Капиталистическая эволюция на средневековых надельных землях крестьянства шла в пореформенной России таким образом, что прогрессивные хозяйственные элементы высвобождались из-под определяющего влияния надела. С одной стороны, высвобож­дались пролетарии, сдавая наделы, бросая их, запуская земли. С другой стороны, вы­свобождались хозяева, высвобождались посредством покупки и аренды земли, строя новое хозяйство из разных кусочков старого, средневекового землевладения. Земля, на которой хозяйничает современный русский сколько-нибудь состоятельный крестьянин, т. е. такой, который действительно способен превратиться при благоприятном исходе революции в свободного фермера, — эта земля состоит частью из его собственного на­дела, частью из арендованного надела соседа-общинника, частью, может быть, из дол­госрочной аренды у казны, из погодной аренды у помещика, из земли, купленной у банка, и т. д. Капитализм требует того, чтобы все эти различия разрядов отпали, чтобы всякое хозяйство на земле построено было

«Развитие капитализма», гл.V, IX: «Несколько замечаний о докапиталистической экономике нашей деревни», стр, 293, (См. Сочинения, 5 изд., том 3, стр. 381. Ред.)

258 В. И. ЛЕНИН

исключительно соответственно новым условиям и требованиям рынка, требованиям агрикультуры. Национализация земли выполняет это требование революционно-крестьянским методом, стряхивая с народа сразу и целиком всю гнилую ветошь всех форм средневекового землевладения. Не должно быть ни помещичьего, ни надель­ного землевладения, должно быть только новое, свободное землевладение, — таков лозунг радикального крестьянина. И этот лозунг выражает самым верным, самым по­следовательным и решительным образом интересы капитализма (от которого ради­кальный крестьянин ограждает себя по наивности крестным знамением), интересы наи­большего развития производительных сил земли при товарном производстве.

Можно судить по этому об остроумии Петра Маслова, у которого все отличие аграр­ной программы от трудовической крестьянской сводилось к закреплению старого, средневекового, надельного землевладения! Крестьянская надельная земля, это — гет­то, в котором задыхается и из которого рвется крестьянство к свободной земле. А Петр Маслов, вопреки крестьянским требованиям свободной, т. е. национализированной, земли, увековечивает это гетто, закрепляет старое, подчиняет лучшие земли, конфи­скуемые у помещиков и передаваемые в общественное пользование, условиям старого землевладения и старого хозяйства. Крестьянин-трудовик — на деле самый решитель­ный буржуазный революционер, на словах — мещанский утопист, воображающий, что «черный передел» есть исходный пункт гармонии и братства , а не капиталистическо­го фермерства. Петр Маслов на деле — реакционер, закрепляющий из страха перед Вандеей будущей контррево-

«Социалист-революционер» г. Мушенко, всего цельнее излагавший воII Думе взгляды своей пар­тии, провозгласил прямо: «Мы поднимаем знамя освобождения земли» (47 заседание, 26 мая 1907, стр. 1174). Надо быть слепым, чтобы не видеть не только капиталистического реального характера этого якобы «социалистического» знамени (это видит и Петр Маслов), но и экономической прогрессивности такой аграрной революции по сравнению со столыпинско-кадетской (этого не видит Петр Маслов).

Сравни наивное выражение этой буржуазно-революционной точки зрения в речи «народного со­циалиста» Волка-Карачевского о «равенстве, братстве, свободе» (II Дума, 16 заседание, 26 марта 1907 г., стр. 1077—1080).

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 259

люции теперешние антиреволюционные элементы старого землевладения, увековечи­вающий крестьянское гетто, на словах же у него непродуманные, бессмысленно за­ученные словечки о буржуазном прогрессе. Действительных условий действительно свободно-буржуазного, а не столыпински-буржуазного прогресса русского земледелия Маслов и К⁰ абсолютно не поняли.

Отличие вульгарного марксизма Петра Маслова и тех приемов исследования, кото­рые действительно применял Маркс, всего яснее можно видеть на отношении к мелко­буржуазным утопиям народников (и эсеров в том числе). В 1846 году Маркс беспощад­но разоблачил мещанство американского эсера Германа Криге, который предлагал на­стоящий черный передел для Америки, называя этот передел «коммунизмом». Диалек­тическая и революционная критика Маркса отметала шелуху мещанской доктрины и выделяла здоровое ядро «нападений на земельную собственность» и «движения против ренты». Наши же вульгарные марксисты, критикуя «уравнительный передел», «социа­лизацию земли», «равное право на землю», ограничиваются опровержением доктрины и сами обнаруживают этим свое тупое доктринерство, не видящее живой жизни кресть­янской революции под мертвой доктриной народнической теории. Маслов и меньше­вики довели это тупое доктринерство, выраженное в нашей «муниципализаторской» программе закрепления самой отсталой средневековой собственности на землю, до то­го, что от имени с.-д. партии во второй Думе могли говориться такие поистине позор­ные вещи: «... Если в вопросе о способе отчуждения земли мы (социал-демократы) к этим (народническим) фракциям стоим гораздо ближе, чем к фракции народной свобо­ды, то в вопросе о формах землепользования мы от них стоим дальше» (47 засед., 26 мая 1907 г., стр. 1230 стенографического отчета).

Действительно, в крестьянской аграрной революции меньшевики стоят дальше от революционной крестьянской национализации и ближе к либерально-помещичьему со­хранению надельной (да и не одной

260 В. И. ЛЕНИН

надельной) собственности. Сохранение надельной собственности есть сохранение за­битости, отсталости, кабалы. Естественно, что либеральный помещик, мечтая о выкупе, распинается за надельную собственность ... рядом с сохранением доброй доли поме­щичьей собственности! А социал-демократ, сбитый с толку «муниципализаторами», не понимает того, что звук слов исчезает, а дело остается. Звук слов об уравнительности, социализации и т. п. исчезнет, ибо не может быть уравнительности в товарном произ­водстве. Но дело останется, т. е. останется наибольший, возможный при капитализме, разрыв с феодальной стариной, с средневековым надельным землевладением, со всей и всяческой рутиной и традицией. Когда говорят: «из уравнительного передела ничего не выйдет», то марксист должен понимать, что это «ничего» относится исключительно к социалистическим задачам, исключительно к тому, что капитализма это не устранит. Но из попыток такого передела, даже из идеи такого передела очень многое выйдет на пользу буржуазно-демократического переворота.

Ибо этот переворот может произойти либо с преобладанием помещиков над кресть­янами — а это требует сохранения старой собственности и столыпинского реформиро­вания ее, исключительно силою рубля. Либо он произойдет путем победы крестьянства над помещиками — а это невозможно, в силу объективных условий капиталистической экономии, без уничтожения всей средневековой собственности на землю, и помещичь­ей и крестьянской. Либо столыпинская аграрная реформа, либо крестьянски-революционная национализация. Только эти решения экономически реальны.

Между прочим. Меньшевики (и в том числе т. Церетели, речь которого я цитировал) глубоко заблу­ждаются, думая, что кадеты сколько-нибудь последовательно отстаивают свободную собственность кре­стьян. Это неправда. От имени партии кадетов г. Кутлер во второй Думе высказался за собственность (в отличие от перводумского проекта кадетов относительно государственного земельного запаса), но в то же время сказал: «партия полагает ограничить их (крестьян) только (!) в праве отчуждения и в праве залога, т. е. предотвратить в будущем широкое развитие купли-продажи земель» (12 засед., 19 марта 1907, стр. 740 стенографического отчета). Это — архиреакционная программа бюрократа, переодетого либералом.

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 261

Все же среднее, начиная от меньшевистской муниципализации и кончая кадетским вы­купом, есть мещанская ограниченность, тупое искажение доктрины, плохая выдумка.