Античная этика

1. Нравы в древней Греции эпохи архаики.

Представления о пороках и добродетелях в Греции изначально формировалось в рамках религиозно-мифологического мировоззрения. Первыми письменными источниками, в которых выражены эти представления, стали «Илиада» и «Одиссея». Сформулированный в них нравственный идеал – это герой, обессмертивший память о себе великими подвигами. Мораль Гомера аристократична. Это групповая мораль эпохи родоплеменных отношений. В ней четко выделена оппозиция «Мы и они». Герои благородны по отношению друг к другу, готовы придти на помощь, верны клятве, дорожат честью. Но они с презрением и жестокостью относятся к простым людям, используя их как средство для достижения своих целей. Героев отличает от простолюдинов наличие особых качеств, унаследованных от богов: силы и бесстрашия. Их предназначение – военная служба, они с презрением относятся к производительному труду. Предметом их гордости является то, что они выполняют волю богов. Мораль эпохи Гомера еще не знала четко выраженного чувства личной ответственности и общеобязательности нравственных норм.

Противоположный нравственный идеал был выражен в поэме Гесиода «Труды и дни». Его идеал – это человек труда: скромный, терпеливый, доброжелательный, справедливый, правдивый, бережливый. Оценка Гесиодом нравов своей эпохи очень пессимистична. Он писал о 5 эпохах нравственного регресса: 1) век золотых людей, когда люди были добродетельны, не знали страданий и были счастливы; 2) век серебряных людей, когда из-за гордости люди перестали поклоняться богам и были наказаны; 3) век медных людей, из-за жестокости уничтожавших друг друга; 4) век героев эпохи Гомера, также погибших в войнах; 5) век железных людей, обреченных за свои пороки страдать.

«Землю теперь населяют железные люди. Не будет

Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя,

И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им».

В мире царят вражда и насилие, корысть и зависть. Несправедливость в том, что в таком мире добродетельные люди страдают гораздо больше злодеев, умеющих приспособиться.

В идеях Гесиода впервые в греческой этике вводится понятие «мера» - умеренность в удовольствиях, благах.

Другой древний памятник нравственной дидактики в Греции – поучения Семи мудрецов (предп. Фалес, Солон, Питтак, Хилон, Биант, Клеобул, Периандр). Высшей ценностью они почитали мудрость. Другие добродетели: почитание богов, умение владеть собой (слушаться разума и сдерживать страсти), правильное отношение к другим людям (золотое правило Фалеса). Им приписывают слова на стене храма Аполлона в Дельфах: «Познай самого себя» и «Ничего сверх меры».

Этика пифагорейцев. Идея меры главенствует также в пифагорейской этике. Умеренность желаний (аскеза) и гармоничные отношения с людьми. Любовь, дружбу, справедливость Пифагор считал проявлением идеального сочетания чисел.

Софисты.Для досократиков характерно подчинение человека универсальным законам мироздания. Тогда как этика классического периода противопоставляет мир человека миру природы. Начался этот поворот с софистов. Протагор утверждал, что своей жизнью управляет сам человек, а не Космос, не боги и не судьба. И мера, как важнейший принцип этики, не предустановлена законами природы, а устанавливается самим человеком. Человек свободен в выборе. Софисты освободили человека из-под диктата природной необходимости, о которой писали досократики. А только при этом условии и возможна мораль. Человека от животного отличает способность различать добро и зло и следовать добру (добродетель).

Но софисты не признавали объективности и всеобщности нравственных норм. Протагор и ранние софисты утверждали: моральные требования устанавливаются самим человеком, но некоторые из них в результате соглашения признаются большинством людей. Они - необходимое условие человеческой социальности, основа полисной жизни. В тоже время, в другую эпоху у другого народа они могут быть другими. В отличие от законов природы они – результат человеческого творчества.

Можно ли научить добродетели? «Почему нет учителей добродетели?» – задавал вопрос Сократ. Софисты считали: поскольку добродетель есть установление человека, а не природы или других внешних сил, то ее можно и нужно воспитывать (семья, учителя, государство).

Миф Протагора (в «Диалогах» Платона): боги, жизнь под землей, Эпиметей, Прометей, огонь и ремесла, города, конфликты, мораль от Зевса и Гермеса. Три уровня человеческой природы: физическая, разумная (ремесла), моральная. Стыд и правда – дары Зевса.

Младшие софисты (к.5-н.4 в.до н.э.) дошли до радикального индивидуализма и волюнтаризма. Для них мораль – уже установление не полиса, а индивида. Каждый, думая о своей пользе, сам определяет, что есть добро и зло. Нравственно прав тот, кто умеет доказать свою правоту, а талантливый спорщик может оправдать все. Мораль утрачивала свою функцию.

Сократ.Разграничение физики и практической философии продолжилось в идеях Сократа. Смысл жизни он видел в достижении добродетели, которая является единственным путем к истинному счастью. В противоположность софистам Сократ считал, что добродетель носит абсолютный характер, она как эталон неизменна. К ней относятся такие качества как мужество, справедливость, умеренность. Благо – это удовольствия, польза, счастье. Счастье – отсутствие страданий, умеренные наслаждения. Люди стремятся к удовольствиям и избегают страданий.

Но удовольствия и страдания относительны. Одно и тоже может приносить одним людям удовольствие, а другим страдание. Удовольствия могут вести к страданиям и наоборот. Добродетель – это знание о том, какие поступки ведут к счастью. Быть нравственным можно только следуя разуму. Пороки же – следствие невежества. Преступники и злодеи – это безумцы и невежи. Человек не следует злу осознанно, но только по незнанию. Парадокс Сократа: осознанное, намеренное зло лучше, чем ненамеренное. Человек, совершающий намеренное зло, знает отличие добра от зла и в принципе способен делать добро. Человек, ненамеренно совершающий зло, не знает и что такое добро, а значит не может ему следовать. Парадокс еще в том, что намеренное зло по Сократу не существует, оно логически противоречит определению зла. Добро – удовольствие и счастье. Зло – страдание. Осознанно творить зло, значит осознанно выбирать страдание. Это противоречие эвдемонистической этики.

Следование добру не требует особого волевого усилия, преодоления себя. Добро само по себе желательно, главное, понять, как к нему придти. Чтобы следовать добру, надо просто знать его. Но в отличие от софистов Сократ считал, что добродетели нельзя научить. Чтобы знать добродетель надо быть добродетельным, для Сократа знать и быть – одно и тоже. Знание имеет бытийный статус, оно возвышает человека. А это может стать только результатом личных усилий человека. Только сам человек, а не его учителя, несет ответственность за нравственное содержание своей жизни. Сократ говорил о внутреннем голосе, который подсказывал ему правильные решения в ситуации нравственного выбора. Демон Сократа – это голос совести.

Сократ не описывает эмпирические нравы, противоречивость людей, их неразумность, импульсивность (Просвещение, подпольный человек Достоевского). Он описывает, как должен поступать разумный человек. При этом он видел разницу сущего и должного. Он трагически воспринимал нравы афинского общества. Люди слепы, они отказываются видеть, в чем заключено истинное благо. Никто из собеседников Сократа не мог дать вразумительный ответ. При этом они убеждены, что живут добродетельно. А речи Сократа вызывают раздражение. При этом Сократ и себя признавал ничего незнающим о добродетели. Т.к. утверждение обратного означало бы, что он считает себя добродетельным, что нескромно и нелогично (добродетель как недостижимый идеал). Нравственное самосовершенствование бесконечно. Человеку должно быть свойственно недовольство собой, надо осознавать свое незнание.

Благодаря Сократу в этике формируется идея личной нравственной ответственности человека за свое поведение. Индивид становится полноправным субъектом нравственных отношений. А ответственным может быть только поступок, ставший результатом осознанного, разумного выбора. Поэтому основанием и условием нравственности является разум. Воля – слуга разума. Идеи Сократа - пример этического рационализма. Строгость и абсолютность нравственных требований – ригоризм.

Сократические школы киников и киренаиков свели философию к этике. Киники(Антисфен, Диоген, Кратет): нравственный идеал – автаркия – свободная и самодостаточная жизнь: не зависеть от людей, от общепринятых норм и ценностей (от норм приличия, условностей, вызывающих чувство стыда), от материальных потребностей. Для счастья не нужны никакие внешние блага, только добродетель. У человека все можно отнять, кроме добродетели. Но что является добродетелью, они не дали четкого ответа.

Стремление к наслаждениям мешает добродетели и счастью. «Лучше сойти с ума, чем наслаждаться». Умение довольствоваться малым – путь к счастью («Не загораживай мне солнце»»).

Противоположный идеал сформировала школа киренаиков(Аристипп, Гегесий, Феодор). Они видели цель жизни – в получении чувственных, вполне материальных удовольствий. Признание удовольствия благом – общее для античной этики. Но признание его единственным благом – особенность киренаиков. Причем важны не сами по себе внешние блага или поступки людей. Важны ощущения, которые они вызывают: боль или наслаждение. Наслаждение желанно вне зависимости от того, чем оно вызвано. «Наслаждение является благом, даже если оно порождается безобразнейшими вещами». Счастье – это совокупность множества удовольствий.

Платонизначально разделял идею Сократа о тождестве добродетели, знания и счастья. Но знание не должно быть связано с миром вещей, оно должно помочь душе освободиться от этих связей. Необходимо освободиться от страстей, материальных желаний. Необходимо обладать эросом (Эрот, персонаж диалога «Пир», сын бога) - особым настроем души, любовью к прекрасному и вечному. Душа восходит по ступеням любви: любовь к прекрасному телу – к красоте души – к красоте знания – к красоте самой по себе. К сократовскому разуму Платон добавляет любовь, как условие восхождения души к высшему благу.

Три начала души – три добродетели: разум (мудрость), страсть (мужество), чувство (умеренность).

Идеал целостного знания: тождество добра, истины и красоты. Поэтому Платон не выделил этику из философии. Стремление к добру неотделимо для него от поиска истины и наслаждения красотой.

Благо – вершина иерархии идей, Абсолют. Оно как солнце в земном мире, все освещает, к нему все тянется, все в нем нуждается. «Идея блага – причина всего правильного и прекрасного».

Причины зла – в материальном мире. Причины человеческих пороков – тело человека с его потребностями. «Федон»: «…пока мы обладаем телом и душа наша неотделима от этого зла, нам не овладеть полностью предметом наших желаний. Предмет же этот, как мы утверждаем – истина». Познание-припоминание открывает душе подлинное бытие. Поэтому познание для Платона есть нравственное очищение, открытие лучшего в человеке, осознание своей бессмертной сущности и причастности к высшему благу. Цель человека – умереть для этой жизни, чтобы вернуться к вечности, откуда пришла душа. Через смерть к бессмертию. Мудрецы заняты «только одним – умиранием и смертью». «За могилою он (философ) найдет блаженство».

Этика Платона включает две части: индивидуальную этику самосовершенствования личности (подобную сократовской) и социальную этику, регламентирующую отношение личности и государства. Приоритет духовного и общего над материальным и единичным в первой части соответствует приоритету общественного над личностным во второй части. Идеальное государство Платона логически следует из его этического идеализма. Устремленность человека к общей идее блага подразумевает в социальной жизни полный отказ от индивидуальности и подчинение государству.

Аристотель.Для Аристотеля добродетель человека есть необходимое условие полисной жизни, поэтому этика – начало политики.

Точные причины названий «Никомахова этика» и «Эвдемова этика» не известны. «Большая этика» по иронии – самая маленькая по объему.

В «Никомаховой этике» Аристотель дал первый глубокий анализ проблемы соотношения счастья и добродетели. Он определил счастье как высшее благо, как цель целей, ценную саму по себе, к которой устремлена, в конечном счете, жизнь и деятельность любого человека. Счастье не может быть средством для чего-либо. Стремление к этой цели наделяет жизнь смыслом, определяет ее ценность. Но в аристотелевской этике счастье и добродетели не исключают, а предполагают друг друга. Причем ничто из этого не является целью или средством по отношению к другому. Добродетельные поступки ведут к счастью, но не являются только средством, не имеющим собственной ценности, и наградой за которое в результате окажется счастье. Благо содержится и в самих этих поступках, доставляющих радость, составляющих неотъемлемую часть счастья и имеющих собственную ценность. Если человек по настоящему добродетелен, то совершение правильных поступков должно радовать его. Без добродетели невозможно достижение счастья, а без счастья как главной цели теряют смысл добродетельные поступки. Таким образом, в этике Аристотеля добродетель и счастье не противопоставляются и не подчиняются одно другому, воспринимаясь как единое целое. Классическая греческая философия эпохи расцвета полисной жизни могла надеяться, что ведение добродетельной жизни может и должно доставлять удовольствие.

Счастье – это реализация предназначения человека в мире, достижение совершенства через овладение добродетелью. Добродетельный человек остается счастливым даже в самых трудных условиях, потому что добродетель подсказывает, как правильно поступить для получения удовольствий и избегания страданий.

Аристотель разделил добродетели на два вида: этические (связаны с чувствами, проявляются в повседневной жизни, формируются путем упражнений, становясь привычками), дианоэтические (связаны с разумом, формируются обучением).

Аристотель развил идею предшественников о мере, как условии добродетели. Каждая человеческая страсть, чувство, эмоция имеет количественные характеристики, имеет максимум и минимум – две порочные крайности. Добродетель – не столько противоположность порока, сколько середина между двумя порочными крайностями одной и той же страсти. Так полное отсутствие страха превращается в безрассудную браваду, избыток страха приводит к трусости, добродетельная середина – мужество.

Аристотель выделяет справедливость – наиболее полную и совершенную добродетель. Обладание ею требует обладания всеми остальными этическими добродетелями. В отличие от остальных добродетелей справедливость является характеристикой не столько личности или межличностных отношений, сколько общества в целом.

Отыскать меру в страстях и истинную цель жизни человеку помогают дианоэтические добродетели: рассудительность и мудрость. Рассудительность, опираясь на знания и жизненный опыт, помогает сделать правильный выбор. Если рассудительность – это знание изменчивой человеческой жизни, то мудрость – это знание вечных принципов мироздания, созерцание истины, блага и красоты. Это знание может быть бесполезно для практики, но обладание им, согласно Аристотелю, приносит самое сильное наслаждение.

Эпикурсчитал главным благом наслаждение, но трактовал его специфически, не так как его понимали киренаики. Во-первых, душевные страдания и удовольствия он считал гораздо более сильными, чем физические. Если вторые присутствуют только в настоящем, то вторые и первые и прошлом (память), и в будущем (ожидания). Эпикур классифицировал удовольствия: 1) естественные и необходимые (не голодать, не мерзнуть); 2) естественные, но не необходимые (предметы роскоши); 3) неестественные и не необходимые (слава, почет). Для счастливой жизни достаточно удовольствий первого вида.

Страдания и удовольствия тесно связаны и переходят друг в друга. Пресыщение удовольствием может вызвать скуку или вызвать страдание. И наоборот, наградой за страдание может стать удовольствие. Поэтому следует избегать удовольствий, ведущих к страданию, и стойко переносить страдания, за которыми может прийти удовольствие. В стремлении к удовольствиям важна умеренность, а для того чтобы найти меру необходима рассудительность.

Удовольствие Эпикур понимал как отсутствие страданий. Поэтому нравственным идеалом он считал атараксию – состояние невозмутимости духа, отсутствие страданий, умение владеть страстями, быть свободным и ни в чем не нуждаться.

Свобода является важной категорией и эпикурейской физики, и этики. Свобода тождественна благу. Счастлив может быть только тот, кто свободен от страстей и желаний, от людей и от собственных страхов. Страхи вносят смятение в душу, мешая достижению атараксии: страхи перед богами, перед необходимостью (судьбой), перед смертью.

Стоики.Этика и физика стоиков противоположны эпикуреизму. (Зенон из Кития, Клеанф, Хрисипп, Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий). В отличие от греческой философии классического периода стоики восстановили единство природного мира и человеческого, характерное для натурфилософского периода. Единый Логос управляет всем, природа разумна, а человек ее часть. Отсюда девиз стоиков: «Живи согласно с природой», «Живи согласно с разумом».

Человек не может изменить судьбу, но может по-разному относиться к ней. Следует покориться, принять судьбу, оставаясь невозмутимым. Подчинение судьбе не унизительно, это значит жить по космическим законам. Мудрец достигает состояние апатии, бесстрастия. Принимая любые события как естественные, а значит разумные, мудрец ничему не удивляется, не огорчается. И все-таки апатия означает не полное отсутствие страстей, а умение управлять ими, свести к трем правильным страстям: радость от встречи с новым, осторожность вместо страха, воля к благу.

Стоики разделяли три пласта бытия: благо (добродетели), зло (пороки) и безразличное («адиафорон»). Добродетели (мудрость, рассудительность, мужество, справедливость) и пороки (страх, скорбь, желание, наслаждение) подвластны человеческой воле, являются состояниями души. Сферой безразличного является все, что не зависит от воли человека, что находится вне души. Среди безразличного есть предпочтительное (жизнь, здоровье, красота, слава, богатство, родина и др.) и нежелательное (болезни, несчастья, бедность, смерть). Человеку следует стремиться к предпочтительному и избегать нежелательного, но результат не зависит от нас. Сфера свободы выбора ограничивается лишь сферой духа, внутренней свободой. А все внешнее, включая тело человека, остается в царстве необходимости. (Марк Аврелий: «Человек – мешок с нечистотами»).

Поступки, ведущие к получению предпочтительного, являются естественными, следуют из человеческой природы, а не из осознанного выбора. Поэтому не являются ни добродетельными, ни порочными. В них нет личной заслуги человека, и они относятся к сфере безразличного. Добродетельными могут быть только те поступки, которые совершаются свободно, осознанно, произвольно и во исполнение долга.

В эпоху эллинизма трагическое мироощущение разводит и противопоставляет добродетель и счастье. Пессимистическая оценка бытия человека заключалась в выводе о том, что невозможно одновременно быть и добродетельным, и счастливым. Одно надо выбирать как безусловную ценность, а другое воспринимать как средство, которым можно и пожертвовать. В результате, одни искали счастье в удовольствиях и в избегании страданий, воспринимая добродетель лишь как средство. Другие видели счастье в достижении добродетели, как главной ценности, даже если для этого требовалось претерпеть лишения.

Скептики. Секст Эмпирик (2 пол. 2в. – н. 3в.), врач. Природа вещей непознаваема. О каждой вещи можно высказать противоположные суждения, которые будут одинаково достоверны. Поэтому надо вообще воздерживаться от суждений. Стремление к познанию разбивается о непознаваемость вещей, вызывает сомнение, смятение, неуверенность, неудовлетворенность. Воздержание от познания позволяет избежать отрицательных эмоций, сохранить спокойствие духа, невозмутимость. Скептики эмпирически нащупали связь между воздержанием от суждений (гносеологическая позиция) и невозмутимостью духа (нравственное чувство).

Они отрицали и возможность знания о морали, отрицали ее абсолютность и объективность. Показывали невозможность дать определения нравственным понятиям. Они релятивизировали мораль. Задачей этического разума они считали постоянное самоопровержение, для того чтобы освободить человека от своего порабощающего действия. Вся античная этика строилась на утверждении о руководящей роли разума в нравственной жизни индивида. В этике скептиков этот тезис перешел в свою противоположность.

Скептики спорят с теми, кто связывает познание сущности добра и зла с возможностью достижения счастья. Определенность в понимании добра и зла, наоборот, мешает достижению счастья. Понимая под благом и злом что-то конкретное, человек стремиться обрести это благо, избежать зла. Обретая благо, боится потерять его. Все это выводит из душевного равновесия. «Не уловивши блага, он будет сильно тревожиться от желания овладеть им, а достигнув его, никогда не успокоится вследствие избытка радости или заботы о полученном». «нельзя счастливо жить тому, кто предполагает существование каких-либо благ или зол по природе».

Неоплатонизм. Плотин (205-270 гг.). Последняя крупная этическая система античности. («Эннеады» 6 сборников по 9 трактатов). Учение о Едином. Единое – Бог, Абсолют, первоначало, от него зависит все, оно не зависит ни от чего. Единое есть Благо и совершенство, к которому все стремится. Эманацией Единого является Ум (Дух). Эманация – истечение, подобно свечению, или звучанию. Дух эманирует в Душу. Душа – выговоренное слово Ума. Единое, Ум и Душа – три уровня совершенства, сфера божественного Блага.

Душа порождает многообразие мира, вещи менее совершенные. Единичные души – осколки мировой Души. Индивидуальные души сходятся в ней.

Иерархия мироздания включает уровни, в каждом следующем из которых остается все меньше Блага (каскад нисходящих ступеней). На последней ступени от Блага не остается ничего. Это четвертая ступень – материя. Отсутствие света есть тьма, отсутствие Блага есть абсолютное зло. Оно бескачественно, негативно.

Бытие – это Ум и Душа. Единое выше Бытия, Материя – ниже (небытие, не сущее). Человек – есть сочетание Единого и Материи. Душа человека – часть мировой Души, через нее человек причастен к божественному, к Благу. Тело материально, оно лишь частично освящено душой, в остальном оно – зло. Добро и Зло в человеке принимают форму добродетелей и пороков.

Цель человека – подняться по ступеням до слияния с Единым. Это требует освобождения души от тела. Но Плотин не приветствовал умерщвление плоти. Для него освобождение подобно поэтапному очищению. Надо прожить земную жизнь добродетельно, не давая материальному и чувственному власти над собой. Материальный мир – «разукрашенный труп».

Плотин сформулировал 4 этапа восхождения человека к Единому, каждому из которых соответствует свой уровень добродетелей.

1) На первом уровне душа смотрит вниз, на тело, человек обуздывает свои чувства с помощью практических, гражданских добродетелей (разумность, мужество, благоразумие, справедливость).

2) Душа обращается к себе, освобождается от власти тела. Аскетические добродетели (бесстрастие, интуиция).

3) Душа смотрит вверх, в сферу Ума, идентифицирует себя со своей разумной частью. Теоретические добродетели (философия).

4) Слияние с Богом, мистический экстаз (подобный опьянению или влюбленности, восторг). Пострациональная стадия, бессознательное счастье, невыразимое в понятиях.

Влияние этики неоплатонизма на христианскую этику (сходство):

1) Отождествление Бога и Абсолютного Блага.

2) Отождествление зла с материей.

3) Индивидуализация, иррационализация и мистифицирование процесса нравственного совершенствования человека.

Отличия этики неоплатонизма и христианства:

1) Человек – самостоятельный субъект, способный личными усилиями достичь Бога.

2) Достичь Бога могут только те, кто овладеет философским мышлением.

Этика неоплатонизма завершает эволюцию идей античной этики, некоторые из них продолжая и доводя до максимума (идея уподобления богам и достижения блаженства), другие сводя к нулю и превращая в противоположность (от земных подвигов к отказу от земного, от восхваления гражданских добродетелей до полного безразличия к социальности). Плотина не интересуют отношения людей между собой, его интересуют отношения индивида с Богом.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЭТИКА

Апологетика (2-3 вв): обоснование преимущества христианского мировоззрения в сравнении с античным. Патристика (3-8 вв): формирование догматики. Схоластика (9-14 вв): синтез богословия и античной философии. Петр Домиани: «Философия –служанка богословия»

Европейская средневековая этика есть этика христианская. В отличие от античной этики ее ядром является не рациональный поиск сущности добродетелей, а принятие в качестве нравственного идеала образа Спасителя, богочеловека Иисуса Христа. Нравственным идеалом большинства античных учений был человек, разумом обуздавший свои страсти, обладающий мудростью, справедливостью, мужеством, умеренностью, человек свободный и самодостаточный, самостоятельно определяющий свои цели. Средневековая этика опирается на совершенно иное представление о человеке.

1) человек уже не принадлежит полностью самому себе. Бог для него податель жизни, высшее благо и истина.

2) человек признается слишком слабым и греховным, чтобы суметь обуздать свои страсти только разумом, без веры.

3) вместо четырех классических античных добродетелей (мудрости, справедливости, умеренности и мужества) добродетелями признаются вера (вера в античности – нижний вид познания, докса-мнение), надежда, любовь, кротость, терпение, жертвенность, нестяжательство.

4) иными становятся цели земной жизни: вместо счастья – спасение души от зла ради вечной жизни.

5) добродетель обретается не в результате правильных поступков и самовоспитания, а в результате молитвенного общения с Богом. Акцент переносится с внешней на внутреннюю жизнь человека.

6) Христианская этика содержит нормы и запреты, носящие абсолютный характер. Тогда как античные добродетели относительны, условны и ситуативны.

7) В античной этике учение о пороках играет гораздо меньшую роль, чем в христианской этике учение о грехах. Душа человека предстает безграничным миром противоречивых чувств, в котором идет напряженная борьба между добром и злом.

8) В Античности этика – рациональная философская дисциплина, где разум и познает, и руководит поступками, и судит. В христианской этике более выражены иррациональные и мистические черты, в ней разум ограничивается, оставляя место вере и тайне.

Обоснование христианской морали.Образ креста: вертикаль символизирует отношения человека с Богом, горизонталь – отношения с другими людьми. Моральное начало вторично по отношению к религиозному. Христианская этика теономна. В ней содержится антинатуралистическая установка: человеческая моральность не может иметь естественного происхождения, она не следует из природы. От Бога человеку дана сама способность различать добро и зло, от него же исходит определение границ добра и зла, а также санкция за нарушение запретов.

Авторитарная и волюнтативная модель морали вызывает вопрос: мог ли Бог дать другое определение добра и зла? Или их определение не зависит от него? По аналогии можно поставить вопрос: мог ли Бог дать человеку иные математические истины? Или это не в его власти (сделать, чтобы дважды два не было равно четырем)? Чтобы ответить на эти вопросы Августин отождествил Бога с миром истин: его воля не подчинена естественным законам, но и не является чистым произволом. Бог не мог дать иные математические истины, т.к. ему пришлось бы противоречить самому себе, ведь Он сам и есть истина. По этой же причине Он не мог нечто иное назвать добром, ведь Он сам и есть добро.

Не все в мире от Бога. Зло – не от Бога. В божественной природе соединены онтологические, этические и когнитивные характеристики. Бог есть бытие, добро и истина. Добро тождественно бытию, зло – небытие, отсутствие добра.

Нравственный смысл догмата о творении. Библия для христианской этики является средоточием символических образов, идеалов, образцов для подражания. Уже сам догмат о творении задает идеал нравственного поступка. Бог творит мир свободно, не подчиняясь какой-либо необходимости и не ради выгоды, что является образцом бескорыстного нравственного поступка, мотивированного только им самим (идеальная моральность по Канту). Дар бытия, идущий от Бога, тем ценнее, что является даром любви и милосердия, мотивами исключительно важными для христианской нравственности. Ими же объясняется жертва Христа. Бог оказывается выше человеческого представления о справедливости, основанной на принципе талиона. Талион предполагает калькулирующую справедливость, воздающую за заслуги и наказывающую за проступки. На место дохристианского представления о возмездии приходит идея всепрощения, отпущения грехов. Эта тема становится центральной в сопоставлении закона и благодати апостолом Павлом, Оригеной, Григорием Нисским, митрополитом Илларионом.

Из догмата о творении следует еще один важный для морали вывод: человек не является хозяином своей жизни, он ею пользуется как даром, а потому несет ответственность за нее.

О подобии человека Богу. В Античности родилась идея о подобии микрокосма макрокосму. В христианстве она трансформируется в подобие человека Творцу, что выделяет его из сотворенного мира. Это подобие еще раз подтверждается в боговоплощении Иисуса Христа. Бог принял человеческий образ, возвышая грешного человека до образа Бога. «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом» (богословский тезис).

Нравственный смысл догмата о грехопадении. В Библии учение о бытии имеет этическую окрашенность. Объектом нравственной оценки может быть не только человек и его поступки, но и окружающий мир. Созданный Богом мир характеризуется как нравственный порядок, в котором не было места злу и смерти. Грех Адама стал не просто событием его собственной жизни, а поворотным моментом в истории всего мироздания. Нравственный порядок творения был нарушен, в мир пришло зло, появилась смерть. Так человек негативно проявил своё подобие Творцу, став творцом зла в мире. Возродиться нравственный миропорядок должен посредством восстановления человека. При этом человек оказался достаточно силен, чтобы породить зло, но недостаточно силен, чтобы преодолеть его в себе и в мире. Преодоление зла возможно только через покаяние, смирение и идущую от Бога благодать.

Паулинизм. Нравственный смысл посланий ап. Павла. Послания апостола Павла – один из важнейших текстов Нового завета, содержащий толкование христианской этики и догматики. Павел противопоставляет закон и благодать. Закон символизирует всю дохристианскую мораль с ее формализмом, принудительно-внешним характером (античная мораль и Декалог). Закон представляет собой систему запретов и предписаний. Благодать же заключается в божественном даре любви и милосердия, который преобразует человека. Закон – это нравоучение, которое очерчивает границы греховного, но не дает силу бороться с ним. Благодаря закону человек осознает свою греховность и беспомощность, неспособность противостоять искушению, что еще больше ожесточает его (Рим. 7: 15-20). Закон создал для человека добро и зло, назвав их. Это акт называния-творения. До закона человек жил в блаженном неведении. Получив заповеди, человек узнал, что живет во грехе и был наказан муками совести. Павел открыл парадоксальную двойственность закона: установление Богом добра стало и открытием зла.

По мнению Павла, жертва Христа стала искуплением вины человека и его преображением, снятием первородного греха (не эсхатологически, а уже при жизни). Но касается это только избранных, людей, обладающих верой. Вера – это благодать. «Человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Рим., 3:28). Внутренняя вера сильнее внешнего соблюдения ритуалов, мотив важнее поступка. Закон и благодать противопоставляются Павлом как закон плоти и закон духа.

В Библии некоторые действия Бога необъяснимы с точки зрения справедливости. А подчинена ли божественная воля закону? Подсудна ли она человеческому суждению о справедливости? Нет. Воля Бога выше закона и выше любых человеческих суждений о справедливости. Он «кого хочет, милует, а кого хочет, ожесточает» (Рим., 9:18). Бог подарил человеку жизнь. Безмерность этого дара окупает любые испытания, посылаемые человеку и кажущиеся несправедливыми. Эта концепция в католичестве называется resartussanctorum(сверхдолжная благодать, избыточная).

Проблема происхождения зла и теодицея. Дьявол не равносилен Богу и онтологически не является независимой силой. Изначально дьявол (греч. Diabolos– клеветник, хулитель) – обвинитель человека. Он показывал Богу неудачность его творения, недостатки человека, его несовершенство, ничтожество. Далее это переросло в соперничество с Богом за человека. Дьявол стал поощрять зло, он искушает человека проявить худшую часть своей природы. Но в сотворенном Богом мире даже зло стало частью божественного плана. Бог использует дьявола для своих целей. В итоге злая воля дьявола вызывает благие последствия. «Я часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо». Гёте использовал идею средневековых богословов. Зло – от человеческой и дьявольской воли, но Бог преобразует его последствия во благо (Августин). Зло инструментально выполняет роль средства. Это не делает дьявола доброй силой. Для нравственной оценки важен не результат поступка, а мотив. А воля дьявола злая. «Всегда неправедна воля Сатаны, но никак не лишена справедливости его власть, поскольку волю он имеет от самого себя, власть же – от Бога» (Григорий Великий). Характерный пример – спор Бога и дьявола по поводу праведности Иова. Божественное пари. Бог и дьявол играют, ставя на кон душу человека. Бог добровольно подчиняет свою волю правилам игры. В итоге он выигрывает, в очередной раз используя дьявола для посрамления зла. Этот спор символизирует борьбу добра и зла в душе любого человека. Это типичная ситуация нравственного выбора, проходящего через мучительные сомнения. В этом внутреннем споре в человеке участвуют и внешние силы – Бог и дьявол (ап. Павел, Достоевский и др.). Результат спора зависит от человека, т.к. выбор в конечном счете за ним.

Но самый первый спор с дьяволом Бог проиграл. Адам сделал неправильный выбор, и Бог, подчиняясь условиям пари, временно отдал мир во власть дьявола. Бог использует дьявола для наказания человека (всего рода человеческого). Карающая функция оказалась отделена от Бога милосердного.

Бог и дьявол состязаются, подчиняясь правилам, которые ап. Павел трактует как закон, определенный Богом или допускаемый им (существует ли объективный закон, которому бы подчинялся Бог?) Бог переигрывает дьявола, посылая в мир своего Сына. Сатана казнит невинного, нарушает закон, нарушает меру справедливого воздаяния, и расплатой за это является освобождение мира из-под власти сатаны. Искупление означает выкуп человека у дьявола. Эту идею развивали как западные мыслители, склонные к легизму (Тертуллиан, Августин, Ансельм Кентерберийский), так и восточные (Григорий Нисский, Максим Исповедник, Афанасий Великий, Ориген). «В этом искуплении кровь Христова служит как бы платой за нас, которой дьявол не обогащается, а обуздывается» (Августин). Бог мог отобрать мир у дьявола, но нарушил бы закон (самим установленный?). Он играл по правилам и переиграл дьявола.

Одна из тем «Посланий» ап. Павла – отношение человека к земному миру. Двойственность этого отношения в том, что человек телесно еще принадлежит земному миру, но духовно уже преодолел его. Человек не должен презирать этот мир, который есть творение Божие, но не должен и вожделеть его, т.к. служение плоти умножает скорбь. Это отношение к земной жизни без отвращения и вожделения.

Особое внимание в «Посланиях» уделяется любви, которая, по мнению Павла, является добродетелью даже более значимой, чем вера и надежда. Потому что без любви вера и надежда утрачивают свою силу (1 Кор, 13:1-3).

«Литература двух путей»- раннехристианские тексты. В них противопоставляются путь жизни и путь смерти. В «Дидахе» («Учение двенадцати апостолов») сильны эсхатологические ожидания и аскетические установки. «Да прейдет этот мир». В связи с этим задача человека – готовиться к Пришествию Христа, двигаясь по «пути жизни».

Синкретические учения: гностицизм, манихейство, герметизм, маркионизм.Иногда их объединяют общим названием «гностицизм». Эти учения соединяли в себе черты античного и христианского мировоззрения и были очень влиятельными в первые века нашей эры. За это они подвергались критике с обеих сторон: со стороны приверженцев и античной, и христианской традиции.

Общими чертами этих учений является этический дуализм и пессимизм, признание субстанциальной равнозначности добра и зла и пессимистический приговор земному миру. Вообще субстанционализация зла – это устойчивая, хотя и не всегда явная традиция в европейской культуре. Этот дуализм свойственен и неоплатонизму, и паулинизму, и гностицизму и еретическим учениям. Христианские мыслители с разной успешностью пытались уйти от этого. Отказывая злу в статусе субстанции, догматика не могла уйти от персонификации добра и зла, от восприятия мира как арены борьбы этих начал.

Гностические учения открыто признавали зло самостоятельной силой, причем объявляли земной мир царством зла. Следовательно, целью человека является уход от мира. Парадокс в том, часть из этих учений прзнавали одним из средств преодоления зависимости от мира чувственную разнузданность. Либертинизм – принцип моральной вседозволенности, восходящий к античности. Неотъемлемая часть античной культуры – дионисийские мистерии, Сатурналии – оргии, в которых нравственные нормы отбрасывались, гомосексуализм не считался пороком. Гностики утверждали, что душа должна сначала познать зло в полной мере, испытать его, чтобы преодолеть. Пренебрежительное отношение к материальному миру переносилось и на нравственные нормы, регулирующие земную жизнь. Для гностика безразлично все происходящее с телом. Он выше мира, выше морали. Для иудеев и христиан либертинизм был неприемлем.

Герметизм– учение, связанное с именем греческого бога Гермеса. Гермес олицетворяет взаимосвязь мира живых людей и мира мертвых. Он проводит души умерших людей в мир мертвых, что делает его обладателем тайного знания. Согласно герметизму двуполый Бог-Отец (Ум) рождает бога Демиурга, который создает из материи природу. Бог-отец создает двуполого человека (андрогинна), равного себе и бессмертного. Человек добровольно отказывается от своей божественной природы, становясь обычным смертным и разделяясь на мужчину и женщину. Задача человека – покинуть земной мир, обитель зла, страдания и смерти, вернуть свою божественную природу.

Манихейство (Мани, 3 век) – учение о борьбе добра и зла. Было широко распространено, влиятельно, но преследовалось почти во всех государствах как ересь. Манихейство испытало влияние зороастризма. Оно признает изначальное существование двух равновеликих начал – доброго и злого. Их смешение порождает земной мир и человека, обреченного на страдание. Цель человека – вернуть исходное состояние, спасти частицы добра, освободив их, отделив от зла.

Маркион – создатель учения, противопоставившего Ветхий Завет и Новый Завет более радикально, чем это было сделано в паулинизме. Он считал ветхозаветного Иегову богом зла и мщения, создателем несовершенного мира, а Христа – богом любви и прощения.

Проблема отношения тела и духа.

Одной из тем христианской этики и антропологии являются отношения духа и тела. Отношение к телу оказалось двойственным. С одной стороны, задача спасения души не предполагает избавления от тела. Следует различать понятие природного тела, как источника греховных желаний, и духовное тело, которое должно стать результатом духовного преображения. Бог выбрал для воплощения человеческое тело, в нем претерпел преображение на горе Фавор и в нем же воскрес, тем самым реабилитировав его. Эсхатологическая перспектива предполагает воскрешение именно человеческого тела, хотя и в преображенном виде. В некоторых христианских учениях допускается возможность обожения тела при жизни (исихазм). В этом смысле тело представляется неотъемлемым атрибутом человека.

С другой стороны, природное тело после грехопадения воспринимается как сосуд греха, временная темница души. Половое влечение воспринимается как признак ущербности человека и оказывается постыдным (от полного отрицания христианскими аскетами до некоторой реабилитации половых отношений в этике Фомы Аквинского).

Зеркальным отражением христианской этики в ее отношении к телесности стала средневековая карнавальная культура. Она реабилитировала и высвобождала всё, что осуждала и запрещала официальная культура. Трагическому противопоставлялось комическое, духовности – животная телесность, морализму – либертинизм, мрачному аскетизму – языческий праздник (продолжение сатурналий).

Аскетическая традиция восточного христианства.

В восточной христианской церкви в первых веках нашей эры сформировалась устойчивая аскетическая традиция. Целью человека считалось обретение Святого духа, обожение. Этот акт должен затрагивать как душу, так и тело (прославленное, благодатное, преображенное тело). Некоторой аналогией мистической аскезы является церковная литургия, культ, таинства, в которых предполагается присутствие Святого Духа. Но культ ритуализирован и канонизирован, а аскеза – это индивидуальный опыт.

Подвижничество, духовный подвиг аскета-отшельника имеет целью мистическую жизнь во Христе – соединение двух энергий – божественной и человеческой (остающихся при этом неслиянными). Синергия – совместное деяние Бога и человека. Энергетизм – основа византийского исихазма 14 века (Григорий Палама). Исихазм – священное безмолвие, («молчальники», «умная молитва»). «Кеносис» - опустошение сознания, сведение сознания к ничто, самоумаление, освобождение места для божественной энергии. Человеческая и божественная воля неравнозначны, между ними невозможен диалог равных. Нравственное усилие человеческой воли сводится к ее самоупразднению. Сознание должно стать чистым зеркалом Бога, не искажая его своей субъективностью (Максим Исповедник). Сделать себя пустым сосудом (Феофан Затворник). Отказ от себя, самоотдача, упразднение индивидуальности – основа идеи соборности в русской культуре. Преодоление греха индивидуации. Индивидуальная множественность – искажение человеческой природы, разрушение Всеединства (Соловьев). Это характерное отличие восточной и западной философии. Универсализм против индивидуализма.

Индивидуализм, эгоизм, отказ от единения с Богом – порождение греха. Египетский отшельник Евагрий Понтийский (4 век) дал классификацию 8 основных пороков-страстей: чревоугодие, сребролюбие, блуд, печаль, гнев, уныние, тщеславие, гордость. (Позднее эта классификация перекочевала в католичество). Страсти рассевают душевную энергию. Не все страсти греховны, это зависит от мотива, направленности. Страсть может быть обращена на благо, или во зло. Так, например, злоупотребление познанием превращает мудрость в безумие. Высшая положительная страсть – любовь к Богу. Порок – в неправильном употреблении вещей. Не деньги – зло, а жадность, не пища – а чревоугодие, не деторождение – а блуд (Максим Исповедник).

В аскетизме моральное начало оказалось подчинено мистическому. Функция морали в этом – подготовка человека к восприятию благодати, преодоление своей греховной природы. Добродетель – средство для спасения. Но средство, не гарантирующее результат. Нравственный подвиг не гарантирует снисхождение благодати, а благодать не является наградой за праведность. Аскетический подвиг отшельника с религиозной точки зрения оказывается не более предпочтителен, чем простая вера мирянина. Он представляет больший интерес с нравственной точки зрения, как форма самосовершенствования, осуществления идеала.

Византийская аскетическая традиция развивалась как в форме догматического богословия (Максим Исповедник, Григорий Палама), так и в форме практического опыта аскезы (старцы, подвижники) (синайский отшельник 7 века Иоанн Лествичник, Макарий Египетский, Симеон Новый Богослов.). «Добротолюбие» - сборник текстов аскетической традиции (составлен в 18 веке). Аскетические учения отцов восточной церкви оказали решающее влияние на развитие русской православной культуры.

Аврелий Августин (354-430). «О свободном выборе», «Исповедь», «О граде Божием». Ключевые проблемы этики Августина – проблемы теодицеи и свободы воли. Августин – мыслитель переходной эпохи. Его взгляды менялись от ранних работ к поздним и испытывали влияние античных идей.

В ранних трактатах Августин, находясь под влиянием античных идей, склонялся к мысли об иллюзорности зла. Человек не способен оценить в целом замысел Божий, и судит с позиции своих ограниченных представлений о справедливости. Но эта идея опасна для христианского мировоззрения, т.к. иллюзорным становится и грех, и наказание за грех, и искупительная жертва Христа (во имя чего она была?).

Августин испытал искушение манихейством, и, понимая опасность субстанционализации зла для христианства, пытался избежать этого. Признание зла субстанцией, во-первых, ведет к двоебожию и к ограничению власти доброго Бога, а во-вторых, к выводу о вечности и непобедимости зла.

Августин убежден, что сотворенный Богом мир совершенен. В его трактовке зло не есть субстанция, объективная сила. Таковым статусом обладает только Бог, который есть добро. Но Бог создал человека из «ничто», наделив свободой воли. Человек злоупотребил свободой, мятежной волей выбрал «ничто», смерть. И если ничто – это отсутствие бытия, то зло – это отсутствие добра (ортодоксальная версия). Признание зла отсутствием добра порождает проблемы как для морального, так и для религиозного сознания. Если зло не является реальной силой, то с чем же борется добро? Чему противостоит добродетель? Если добру ничто не противодействует, то в чем значение нравственного подвига? Зло – лишь тень добра, результат недостаточности добра.

Эстетическая теодицея Августина оценивает сотворенный мир как прекрасный и совершенный, а зло воспринимает как его необходимую часть. Перед лицом зла становится очевидным преимущество добра, тьма оттеняет свет, страдания помогают ценить удовольствия. Но представление о совершенстве мира противоречит библейской идее воздаяния за грехи. Мир отдан во власть зла, что является возмездием человеку. Мир далек от совершенства, в нем царит несправедливость, грешники радуются, а праведники страдают. Проявлением этой несправедливости стала казнь безвинного Христа. Если мир совершенен, зачем потребовалась эта жертва? Пусть бы зло оставалось частью этого «совершенства».

Еще одна концепция добра и зла содержится в работах Августина и восходит к Аристотелю. Добро и зло определяются интенционально, как направленность души. Они укоренены в душе в виде особых сущностей, склонностей. Критерием по Августину является любовь, как склонность к чему-либо. Зло – это любовь человека к себе, доведенная до презрения к Богу. Добро – любовь к Богу, доведенная до презрения к себе.

Августин различает понятия «пользование» и «наслаждение». Добрая воля правильно ориентирована, она наслаждается Богом как высшей целью, а предметный мир использует как средство. Злая воля неправильно ориентирована, она подменяет цель средствами. Она наслаждается предметным миром, забывая о Боге. Зло – результат первородного греха, ошибочной направленности человеческой воли. Страдания – наказание за грехи (даже если они неведомы человеку).

Причиной греха является злая воля, а причиной злой воли является ничто. Но это причина не производящая, т.к. воля свободна. Ничто это причина изводящая, ослабляющая и соблазняющая волю человека. Ничто лишено свойства субстанции, поэтому не может производить что-либо. Но оно является потенциальной причиной зла, ослабляя волю человека. Непосредственной производящей причиной зла является воля человека. Он творит зло не вынужденно, а свободно, и поэтому несет ответственность за него. Преодоление зла лежит на пути подчинения Божественной воле. И если злые поступки Августин вменяет самому человеку, то добрые – заслуга Божественной воли.

Августин очень глубоко разработал проблему свободы, введя ее в этику. Он противопоставляет истинную свободу и произвол. Произвол – свобода поступать в соответствие со своими прихотями, это причина греха. Произвол только создает видимость свободы, на самом деле превращая человека в раба страстей, обрекая на неизбежную расплату: болезни, душевные драмы и смерть. Истинная свобода – в добровольном подчинении воле Бога. Она только выглядит как подчинение, но абсолютное всесилие и свобода Бога открывают человеку новые возможности.

По сути, Августин разделяет понятия «свободный выбор» и «свободная воля». Свободный выбор у человека сохраняется всегда: это выбор между добром и злом. Это делиберативная свобода, сохраняющаяся даже в грехе. Но это свобода несовершенная, она сохраняет зависимость человека от зла, склонность к греху, сомнение выбора. Истинная свобода – это свобода от зла. Свободная воля – это добрая воля, подчинившаяся Богу и освободившаяся от зла.

В ранних работах Августин отстаивал идею способности человека свободно выбирать между добром и злом и самостоятельно противостоять греху. В поздних работах под влиянием изучения посланий апостола Павла Августин приходит к выводу: человек не способен сам справиться с грехом, он обречен грешить, т.к. унаследовал первородный грех от Адама. Августин участвовал в «пелагианской полемике». Способность человека своими личными усилиями достичь блаженства в Боге соответствует античному взгляду на человека, а не христианскому вероучению. И Августин спорил с античной традицией. Спасение может придти только через Благодать от Бога.

Монах Пелагий выразил дух светской моралистики, поставив возможность спасения человека в зависимость, прежде всего, от самого человека. Для него жертва Христа – лишь образец нравственного подвига для человека, пример для подражания (как подвиг Сократа, например). Для Августина же распятие – это жертва, искупляющая грехи человека, акт прощения и милосердия, рука Бога, протянутая человеку, без которой он сам никогда не выйдет из греха. Для Августина религиозное начало выше морального.

В ходе пелагианской полемики Августин пришел к отрицанию реальности свободного выбора человека. По сути, у человека нет реального выбора между добром и злом. Человек не в силах самостоятельно выбрать Бога и преодолеть грех. Но он не может и выбрать грех и противодействовать Божественной благодати, если на него падет выбор Бога. Будучи избранным, он не может не полюбить добро. Таково воздействие Божественной воли. Бог превращает злую волю человека в добрую. Добрая воля есть дар Божий. При этом достигается цельность души: единство интеллекта и воли. Человек и знает добро, и желает его.

В рамках христианства существуют разные подходы к пониманию божественной справедливости и милосердия. Принцип разделяющей, или воздающей справедливости исходит из того, что каждому воздается по его заслугам, праведникам – награда, грешникам – наказание.

Принцип уравнивающего милосердия основывается на всепрощении, на одинаковой любви как к праведникам, так и к грешникам. Адский огонь – не возмездие (чувство мщения не присуще Богу), а очищение. Страдание – не наказание, а боль исцеления от греха. Моральный мотив прощения – милосердие, онтологическая причина – восстановление мира и человека в их догреховном состоянии.

Принцип уравнивающего милосердия близок Оригену, Григорию Нисскому. Августин выдвинул доктрину предопределения, которая находится между принципами справедливости и милосердия. Все человечество является наследником греха Адама и достойно наказания. И если Бог всех накажет, то он поступит справедливо, в соответствии с законом, но не в соответствии со свое волей. Если Он простит всех, то он поступит милосердно, но абсолютно своевольно, поставив свою волю выше закона. Августин полагает, что Бог помилует, но не всех, а только избранных. Чем определяется Его выбор? Благодать не является результатом заслуг самого человека. Иначе бы она была законно заслуженной платой за праведность, а не милосердным даром Бога. Благодать есть дар незаслуженный (даром, т.е. не за что). Но в таком случае, чем объясним выбор Бога: кого удостоить милости? Человеку не дано понять мотивов Бога. Он справедлив, т.к. наказывает за грех, и Он милосерден, т.к. избранных все-таки милует. Он мог казнить всех, но из толпы осужденных нескольких помилует.

Августин подверг критике «золотое правило» за его формализм. Оно не указывает пороки и добродетели, ставя их в зависимость от желаний человека. Так, прелюбодеяние, например, из порока может превратиться в благо. Сам Августин признавал четыре классических античных добродетели и называл их добродетелями разума. Но основанная на них моральность не является достаточным основанием для спасения. Выше добродетелей разума Августин ставит добродетели веры (вера, надежда, любовь). Без веры все добродетели разума превращаются в пороки. Ими могут обладать и злодеи. Можно совершать усилия, развивая в себе добродетели разума, можно совершать нравственные подвиги на этом пути, но без веры это приведет к греху гордыни. Богу ближе не сильные духом, и надеющиеся на себя, а нищие духом, но верующие и надеющиеся только на Бога. Божественная воля действует не совместно с человеческой, а через человеческую волю как свой инструмент.

Петр Абеляр(1079-1142). «Этика, или познай самого себя». Абеляр разграничивает понятия «порок» и «грех». Порок – это склонность к греху, желание греховного. Грех – это результат волевого действия или бездействия, согласие воли на дурной поступок, ее капитуляция. Добро – намерение следовать воле Бога.

Абеляр поставил вопрос о том, что важнее для нравственной оценки поступка: его мотив или последствия («Я часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо»). По его мнению, наиболее важен мотив: осознанный, разумный выбор добра. Добрым или злым может быть только мотив, сами же поступки и их результаты нравственно нейтральны.

Абеляр считал, что незнание освобождает от ответственности. Человек, незнающий заповеди Бога и нарушающий их, порочен, но безгрешен. Грех всегда осознанное решение. Нельзя согрешить против того, что не знаешь.

В отличие от Августина он считал, что Благодать лишь указывает путь человеку, дает ему силы, но спасение станет результатом только собственных усилий человека, его поступков.

Фома Аквинский(1224-1274). Синтез этики Аристотеля и христианской этики. Фома традиционно разделяет разум и волю. На пути человека к Богу они выполняют разные функции, но в идеале должны помогать друг другу. Разум познает высшие истины, дает воле знание о благе. Воля желает блага, заставляет разум искать истину.

Первичная необходимость человеческой природы, естественная склонность души это стремление к высшему Благу – к Богу. Такой склонностью обладают праведники, потому что они знают истину, созерцают Бога и не могут не хотеть Блага. Но простые грешные заблуждаются и ищут блаженство в вещах, не связанных с Богом. Этика Фомы является интеллектуалистской. Истина тождественна добру, поэтому знание истины тождественно желанию добра. Знание Бога делает добро неизбежно привлекательным, желанным для человека. В этой неизбежности исчезает свобода выбора. Порок же является заблуждением.

Фома видел свободу воли в ситуации сомнения, когда истина не познана, а человек колеблется между добром и злом. Фома видел в свободной воле опасность греха. Воля к добру оказывается слабее соблазна греха. Обуздать греховные желания помогают добродетели. Добродетели и пороки – это расположения души, направляющие человека к совершению добрых или злых поступков. Характеристика поступка определяется его направленностью, его целью. Добрые поступки соответствуют природе души, т.к. Благо соответствует природе воли. Высшим Благом, целью всех целей является Бог, в высшей степени добродетельные поступки направлены к Богу. Добрые поступки согласуются с разумом, злые противоречат ему.

Фома использовал учение Аристотеля о добродетелях. Он также делит их на умственные и нравственные. Умственные: мудрость (знание всеобщего и вечного), научность (знание временного и относительного), интеллект (знание обыденного), благоразумие (пруденция, аналог рассудительности, разумный выбор целей и средств). Нравственные: умеренность (выбор середины, меры), справедливость, мужество (сила воли, решимость следовать добру), религия (благочестие перед Богом). Высшими являются теологические добродетели – вера, надежда, любовь. Они выходят за пределы разума. Они не могут быть обретены личными усилиями человека, а являются благодатным даром Бога. Добродетели умственные и нравственные являются естественными, светскими. Они делают человека относительно добродетельным. А религиозные добродетели делают человека абсолютно совершенным (в духе Августина – без веры добродетели превращаются в пороки).

В этике Фомы частично реабилитируются чувственные удовольствия, подчиненные мере. Это шаг к гуманизму Возрождения. Высшее удовольствие (духовный экстаз, любовное опьянение) – познание Бога (в духе восточного мистицизма).

Иоанн Дунс Скотт. «Тонкий доктор». Схоласт. Из множества вариантов бытия Божественная воля свободно выбирает тот, который ей больше нравится. Воля беспредпосылочна, причина самой себя. Благом объявлено то, что выбрала Божественная воля. Благо производно от Божественной воли. В тоже время Скотт различает в заповедях Декалога три первые как абсолютные максимы, выражения естественного закона, отменить которые не может даже Бог. Остальные – максимы гипотетические. Так в средневековом религиозном сознании отношение к Богу безусловно превалирует над собственно нравственностью, т.е. отношением к человеку.

Скотт традиционно выделяет две способности воли. Изначально до грехопадения она добрая. Поэтому ее естественное стремление направлено к добру. Вторая способность – свободное стремление, свободный выбор, сомнение между добром и злом, несовершенная свобода.

В 1277 г. во Франции под запрет попали учения, оказавшиеся под влиянием интеллектуализма Античности и арабской философии (в том числе томизм). В противовес предпочтение отдали волюнтативной метафизике Скотта: индетерминизм, всемогущество Божественной воли. К этому же принципу близок и Уильям Оккам. И все-таки желая уйти от противоречий, они ограничивали Божественную волю законами разума.