настільна книга
.pdfйого арешту. При цьому він запевнив, що, якщо йому буде змінено запобіжний захід на не пов'язаний з позбавленням волі, готовий з'являтися на всі виклики слідства та суду і просив клопотати про зміну йому запобіжного заходу.
На підставі викладеного у цих зверненнях Уповноваженим з прав людини відповідно до п.1 ч.3 ст.17 Закону України "Про Уповноваженого Верховної Ради України з прав людини" було відкрито провадження, у ході якого встановлено наступне.
2 листопада 2010 р. Генеральною прокуратурою України стосовно Ю. Луценка і Л. Приступлюка було порушено кримінальну справу спочатку за ч.3 ст.191 КК України та в подальшому дії Ю. Луценка перекваліфіковано на ч.5 ст.191, ч.3 ст.365 КК України. Запобіжним заходом обрано підписку про невиїзд.
Проте 26 грудня працівниками спецпідрозділу "Альфа" Служби безпеки України і Генеральної прокуратури його було затримано та наступного дня відповідно до постанови Печерського районного суду м. Києва взято під варту.
Наразі цю постанову суду адвокатом І. Фоміним оскаржено в апеляційному порядку до Апеляційного суду м. Києва з мотивів істотних порушень вимог КПК України під час затримання та арешту Ю. Луценка. Крім того, Уповноваженим з прав людини з'ясовано, що до Апеляційного суду м. Києва надійшло клопотання 29 народних депутатів України про готовність взяття Ю. Луценка на поруки. Зокрема, у ньому зазначається, що депутати мають намір надати письмові зобов'язання про те, що вони гарантують явку обвинуваченого до органу, в провадженні якого знаходиться справа.
Уповноважений з прав людини звертає увагу на те, що понад десять останніх років Україна залишається лідером в Європі за кількістю арештів. І хоча відповідно до європейських стандартів ми передали функцію щодо вирішення питання про обрання запобіжного заходу від прокурорів судам, ситуація, на жаль, кардинально не змінилася.
На цьому неодноразово наголошував і Європейський суд з прав людини. Зокрема, у справі "Москаленко проти України" від 20 травня 2010р. Суд зазначив, що обвинувачена особа повинна завжди звільнятися до суду, крім випадків, коли держава може пред'явити відповідні та достатні підстави виправдання тримання під вартою. При цьому звернуто увагу, що національні суди України недостатньо мотивують необхідність арешту особи, а тяжкість злочину досить часто визначають головним критерієм.
Уповноважений з прав людини вважає, що арешт є найбільш суворим запобіжним заходом і повинен застосовуватися лише у виключних випадках та суворій відповідності з вимогами КПК України. Безпідставне взяття особи під варту призводить до моральних і фізичних страждань людини, її близьких і рідних, нехтування конституційним правом на свободу та особисту недоторканність, честь і гідність.
У зв'язку з вищевикладеним, керуючись ст.101 Конституції України, ст. З Закону України "Про Уповноваженого Верховної Ради України з прав людини", прошу
долучити це звернення до матеріалів справи для розгляду питання про зміну Ю. Луценку запобіжного заходу на не пов'язаний з позбавленням волі.
4.01.2011р.
Н. Карпачова
З досвіду адвокатів минулого
Досвід адвокатів минулого також заслуговує на увагу. Пропонується скарга в порядку нагляду з книги видатного російського адвоката Семена Арії "Жизнь адвоката". І хоч це скарга в порядку нагляду, але стиль, форма і зміст скарги можуть бути використані в написанні, наприклад, апеляційної скарги.
Справа про хабар
Председателю Верховного Суда РСФСР ЖАЛОБА
в порядке надзора по делу Рейфнера И. Р. (осужденного за взятки в 1966 году)
Рейфнер, работавший заведующим лабораторией кафедры сопротивления материалов Московского института нефти и газа им. Губкина, признан виновным в подстрекательстве четырёх студентов к даче взяток. Взятки - в общей сумме 100 руб. - были, согласно обвинению, получены им в декабре 1964 года для передачи преподавателю Саркисову. В действительности эти 100 руб. были присвоены Рейфнером. За получение и присвоение 100 руб. Рейфнер осужден к 7 годам заключения.
Мосгорсудом приговор оставлен без изменения.
Осуждение Рейфнера считаю неправосудным - по изложенным ниже причинам.
I. Исключительные обстоятельства, требовавшие применения статьи 43 УК
Судьба семьи Рейфнер трагична.
В1941 году отец осужденного - инженер Рейфнер Роберт Игнатьевич - был арестован
ирасстрелян по ложному обвинению; реабилитирован посмертно за отсутствием состава преступления в 1956 году.
В1943 году мать осужденного - уборщица Рейфнер Надежда Дмитриевна - была арестована по ложному обвинению и заключена в лагерь, провела там 11 лет и погибла; реабилитирована в 1956 году.
Сам осужденный 16-летним подростком был арестован органами МГБ и безвинно сослан в отдаленные местности Сибири, где провел 14 лет; ссылка эта затем была признана незаконной и отменена.
Безвинное уничтожение отца и матери, тяжкое наказание, безвинно понесенное самим осужденным, являются обстоятельствами исключительными и требовали особо гуманного отношения к Рейфнеру в случае его виновности, применения к нему статьи 43 УК РСФСР.
Дополнительными поводами к тому были наличие у него трех несовершеннолетних детей и язвенного заболевания. Не препятствовал такому подходу к делу и объем вмененного ему преступления.
II. Нарушения процессуальных гарантий прав подсудимого
Преступные нарушения законности, повлекшие некогда гибель семьи Рейфнер, требовали от суда по настоящему делу особенно тщательного соблюдения процессуальных гарантий прав подсудимого.
Вместо этого дело являет собой образец полного пренебрежения нормами процесса и правами подсудимого. Характер этих нарушений свидетельствует не только о неуважении к закону, но и о предвзятом отношении к делу, при котором всякая попытка подсудимого и защиты побудить суд более тщательно проверить обвинение огульно пресекалась.
В качестве примеров процессуальных нарушений можно привести следующие:
а) 8 апреля 1966 года, до предания Рейфнера суду, он на личном приеме передал судье письменное ходатайство о направлении дела на доследование. Судья отказал в приеме ходатайства, вследствие чего Рейфнер в тот же день направил ходатайство суду заказным пакетом (квитанция от 8 апреля 1966 года приложена к кассационной жалобе). Ходатайство это было получено и приобщено к делу, однако конверт со штемпелем, который позволил бы видеть, что получено оно было до предания Рейфнера суду, не приобщен. Тем самым Рейфнер был в нарушение статьи 46 УПК лишен права на обращение с ходатайством к распорядительному заседанию суда;
б) на том же приеме 8 апреля 1966 года Рейфнеру (еще обвиняемому, а не подсудимому) было вручено судьей обвинительное заключение и отобрана расписка с датой вручения - "8 апреля" (л. 241). Тем самым в нарушение статьи 237 УПК предание Рейфнера суду было предопределено судьей еще до этой стадии процесса и до постановления о предании суду.
Для сокрытия этого нарушения закона дата вручения Рейфнеру обвинительного заключения в протоколах судебных заседаний была затем подчищена и исправлена с 8 на 9 апреля, то есть на день предания суду (п. 288 об, 408 об);
в) Постановлением судьи от 9 апреля 1966 года Рейфнер был предан суду по статье 15-174 УК (без указания части). В таком положении дело было принято судом и выдано для ознакомления подсудимому, который ввиду неясности смысла постановления снял
снего фотокопию (в деле).
Втаком же виде обвинение сохранялось в судебных заседаниях 26 апреля и 24 мая 1966 года, что видно из вводной части протоколов за эти даты (л. 249 и 288).
Однако затем это обвинение было после вынесения приговора заменено на часть 2 статьи 17-174 УК путем подчистки и переделки постановления о предании суду (л.
240).
Таким образом, Рейфнер осужден по обвинению, по которому он в законном порядке предан суду не был. Превращение этой стадии в пустую формальность, выполненную к тому же с явными нарушениями норм этики и процесса, противоречит требованиям постановления Пленума Верховного Суда СССР от 18 марта 1963 года "О строгом соблюдении судами законов при рассмотрении уголовных дел" и носит нетерпимый характер;
г) столь же вольно обращался суд с правами подсудимого и в судебном заседании:
-вопреки возражениям защиты была допрошена в качестве свидетеля гр-ка Дунаева, которая никогда ранее не допрашивалась и сидела в зале в качестве слушателя значительную часть процесса;
-в то же время было отказано в допросе свидетелей Горденина и Бранина, опровергавших обвинение;
-подробно мотивированные письменные ходатайства Рейфнера и защиты о доследовании дела и по другим вопросам в нарушение статьи 261 УПК были рассмотрены и отклонены судом без удаления в совещательную комнату, то есть практически даже без детального ознакомления с ними.
Подтверждая в частном определении факты прямых нарушений судом процессуальных гарантий по делу, Мосгорсуд оставил приговор, вынесенный в таких условиях, в силе, сославшись на то, что эти нарушения не отнесены статьей 345 УПК к перечню безусловных поводов отмены приговора.
С такой трактовкой закона согласиться нельзя, так как, согласно статьям 342 и 345 УПК, основаниями к отмене приговора являются не только безусловные поводы, но и всякие "существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или стеснения прав участников процесса, повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного приговора".
Подлоги в постановлении о предании суду и в протоколах судебных заседаний, отказ от законного порядка рассмотрения ходатайств подсудимого ит. п., несомненно, относятся к существеннымнарушениям такого рода. Поэтому приговор, вынесенный
при наличии подобных нарушений закона, не может считаться правосудным и подлежит отмене.
III. Неисследованность дела по существу
Сущность обвинения состоит в том, что Рейфнер получил в 1964 году с трех студентов - Алиева, Байтемирова и Оганезова - по 10 руб. под видом взятки для преподавателя Саркисова и присвоил их. Тогда же и таким же путем он получил отдельно 70 руб. от Майлибаева.
Все взяткодатели закончили институт в 1964 году. С заявлениями о передаче взяток они обратились в ноябре 1965 года, то есть спустя год. О причинах столь длительного молчания они вразумительных объяснений не дали.
Между тем причины этой "задержки" могут быть поняты в свете следующих обстоятельств:
всентябре 1965 года Рейфнер сообщил руководству о пропаже с кафедры магнитофона и о предполагаемой причастности к этому Алиева, ранее имевшего выговор за попытку вынести магнитофон из института (л. 262),
воктябре 1965 года с учетом этой информации Алиев по настоянию преподавателя Саркисова не был принят в аспирантуру (лл. 29, 129, 143, 421,429изамеч.).
Именно после этих событий близкая подруга Алиева -Трегубова - обратилась с заявлением о получении Саркисовым через Рейфнера взяток от ряда студентов в 1964 году. Причины подачи такого заявления в ноябре 1965 года, а вместе с ними и возможность ложного оговора - очевидны.
Та же Трегубова привлекает к начатой ею акции и Байтемирова, которому она посылает по месту работы (на Урал) копию своего заявления и просит поддержать ее и Алиева (л. 426 и замеч.). Байтемиров соглашается и в феврале 1966 года присылает свое заявление, дословно списанное с заявления Трегубовой и Алиева (см. лл. 23 и 93).
Ряд бывших студентов института показали, что в этот период Трегубовой велась подлинная кампания по сбору клеветнических заявлений против Рейфнера и Саркисова. Так, Корнева сообщила в партком:
"15 ноября ко мне подошла Трегубова. и предложила написать заявление в парторганизацию о том, что Рейфнер требовал у меня взятку, чтобы поставить зачет. Я отказалась, так как это клевета, зачет я не сдала из-за неподготовленности" (л. 37).
Не согласился поддержать Трегубову Оганезов, которого она уже указала в заявлении как взяткодателя. На следствии и в суде Оганезов категорически отрицал дачу им 10 руб. для Саркисова через Рейфнера. Суд объяснил показания Оганезова тем, что он - родственник Саркисова и потому не желает говорить правду. Между тем Саркисов ни в чем не обвинялся, а Рейфнер - лицо постороннее для Оганезова, и
потому попытка суда сослаться на родство как на причину показаний Оганезова неубедительна.
В то же время в приговоре не объясняются два серьезных логических пробела обвинения:
а) Оганезов, как родственник Саркисова, пользовавшийся его постоянной помощью и поддержкой, не нуждался в посреднике для обращения к нему с просьбой или для передачи денег;
б) та же родственная связь обеспечила Оганезову предельно благожелательное отношение к нему Саркисова и полностью исключала надобность уплаты за такое отношение 10 руб. в виде взятки.
При таких данных вмененное Рейфнеру получение 10 руб. с Оганезова под предлогом передачи Саркисову представляется неправдоподобным.
Заслуживает внимания также и следующее соображение: если бы на совести Рейфнера было вымогательство с Алиева 10 руб. под видом взятки, вряд ли он стал бы сознательно вызывать к себе острую неприязнь Алиева сообщением о вероятной причастности его к краже магнитофона. Для виновного Рейфнера такое сообщение было бы связано с неизбежной угрозой контробвинения его со стороны Алиева из мести. Таким образом, обвинение Рейфнера по эпизоду получения 30 руб. с Алиева, Байтемирова и Оганезова основано на показаниях Алиева и Трегубовой, находящихся с Рейфнером в остро неприязненных отношениях и заинтересованных в мести ему, и Байтемирова, поддержавшего их лишь после получения от них информации, то есть на весьма недостоверных доказательствах.
Обвинение это к тому же опровергается показаниями Оганезова и логическими пробелами.
Тогда же, в ноябре 1965 года, Алиев помимо Байтемирова привлек к кампании против Рейфнера своего близкого друга Майлибаева. Последний заявил, что он год назад передал Рейфнеру для передачи Саркисову 70 руб. - в три приема.
Относительно сумм, которые он передал Рейфнеру, Майлибаев неоднократно менял свои показания и просил считать предыдущие показания недействительными (см., напр., л. 172). Соответственно изменениям этих показаний Рейфнеру трижды перепредъявлялось обвинение.
Говоря об источниках средств, Майлибаев показал, что 35 руб. на дачу взятки он занял у Горденина и Бранина. Последние опровергли это утверждение Майлибаева, и потому от допроса их следствие и суд отказались. Несмотря на это, они сочли нужным прислать свои заявления о ложности показаний Майлибаева (лл. 266, 267).
В судебное заседание Майлибаев привел своего друга Абдурахманова, который был допущен к участию в деле как свидетель и показал, что это он дал Майлибаеву 10 руб. для передачи Рейфнеру.
Между тем на всем протяжении предварительного следствия Майлибаев утверждал, что 10 руб. он занял у неизвестного ему студента-заочника (лл. 46, 57, 85, 89).
Таким образом, показания Майлибаева вызывают основательные сомнения как по их внутренней противоречивости, так и по отсутствию убедительных подтверждений его ссылок на источники средств.
С учетом дефектности доказательств вины Рейфнера и наличия оснований подозревать, что все обвинение создано Алиевым с целью мести за причиненный ему Рейфнером вред, дело требовало тщательной и всесторонней проверки.
Суд отказался от такой проверки. Все ходатайства, заявленные подсудимым и защитой о вызове свидетелей и истребовании документов для оценки личности Алиева и его показаний, о допросе Мирошникова и Маляриса для выяснения характера отношений Алиева и Трегубовой, о допросе Горденина и Бранина для проверки основательности ссылок на них Майлибаева и другие, были отклонены судом, несмотря на их существенное значение для дела.
Поэтому не вызывает удивления тот факт, что свыше пятидесяти студентов и преподавателей института обратились в Прокурату.