MogilnitzkijNikolaeva_-_MetodologicheskijSintez_-_M_-_2002_204_PDF / Методологический синтез - М - Могильницкого-Николаевой - 2002 - 204

что почти четыре дня Козимо ничего не ел. Заметив это, его страж, Фредериго Малавольти, сказал: «Не думаю, чтобы тебе надо было опасаться за свою жизнь, имея столько друзей и во дворце, и за его стенами… Никогда я не замараю своих рук чьей- нибудь кровью, особенно твоей, ибо от тебя я никогда не видел чего-нибудь худого… Слова эти вернули Козимо мужество, и со слезами на глазах он обнял и поцеловал Фредериго»103. Страж не только сказал какие-то слова, но и поспособствовал в передаче некоей суммы золотых флоринов гонфалоньеру, что, быть может, немало поспособствовало спасению жизни Козимо.

Эта ситуация ожидания казни явно может быть квалифицирована как кризис идентичности: система установок поведения и реагирования, стратегия действий, наработанная Козимо в прошлом, до заключения – не сработала здесь, дала сбой, осечку. Повторюсь, Козимо явно не рассчитывал на такой исход, явившись в Синьорию. Макиавелли, например, пишет, что Козимо «явился по вызову, ибо более полагался на свою невиновность, чем на милосердие Синьории»104. Но его расчеты не оправдались. Мучительные раздумья (где он просчитался; казнят его сограждане или нет), неопределенность, неуверенность, напряжение – все это состояния, характерные для кризиса.

Подобные слова и действия сурового стража в таком случае послужили переломным моментом кризиса: в одобрении и пособничестве этого человека он получил подтверждение того, что согражданами любим, популярен, если даже страж в стане врагов на его стороне. Именно после этих слов Козимо предпринимает шаги к спасению своей жизни. То, что в этот кризисный момент прошлая стратегия действий прошла проверку извне, могло более всего способствовать ее закреплению в качестве устойчивой поведенческой модели. Далее мы уже не видим Козимо сомневающимся, он едет в изгнание, уже сознавая, что победил: и по пути его всюду встречают с великим почетом, а венецианцы открыто посещают его не как изгнанника, а как важного политического деятеля105.

103Макиавелли Н. Указ. соч. С. 174.

104Макиавелли Н. Указ. соч. С. 173.

105Макиавелли Н. Указ. соч. С. 175.

В свете данного подхода рациональная интерпретация поведения Козимо (то, что образ действий был просчитан Козимо заранее, то что он сознательно прикидывался агнцем, тщательно камуфлировал свои истинные намерения) представляется не совсем убедительной. Видимо, был в его памяти, в его единой нефиксированной установке, как сказал бы Д. Узнадзе, багаж тех автоматизмов, тех шаблонов, которые сформировались в процессе социализации: пришли от отца, благодаря образованию, окружению, бизнесу.., тем более что сама Флоренция диктовала алгоритм поведения, основанный на законопослушности, навыках лавирования. Удельный вес такого рода автоматизмов поведения был очень велик, но они осуществлялись скорее на уровне регулятивной неосознаваемой установки. Основной принцип «функционирования политического чутья», который мне хотелось бы здесь акцентировать, состоит в том, что после таких кризисных, переломных моментов, вроде вышеописанного казуса, устойчивость подобных автоматизмов возрастает, что может способствовать их рационализации.

Согласно теории установки и идентичности, «идентичность человека не является постоянной, а зависит от ситуаций, вызывающих изменение соотношений между сознательным и бессознательной сферой психики. Изменение идентичности может быть необходимым в экстремальных, кризисных условиях для сохранения единства Self, для осуществления жизненно необходимых действий, и тогда используется что-то из бессознательного материала»106. Граница между осознанным, полуосознанным и неосознанным поведением довольно зыбка, но вряд ли ее нужно игнорировать.

Зачастую подобный автоматизм полностью не рационализируется или рационализируется в соответствующих понятиях эпохи, далеко не всегда адекватных тому понятию, которое в них вкладываем мы. Ощущал ли себя Козимо «завершителем роли «отца народа» и «хранителем коммунального

106 Идентичность в норме и патологии / Короленко П., Дмитриева Н.В., Загоруйко Е.Н. Новосибирск, 2000. С. 200.

И задача автора – попытаться органично связать события этой сферы с явлениями большого масштаба. Продемонстрировать связь процесса формирования личности и потери или, наоборот, обретения этой личностью политического капитала с приходом к власти.

Исторический материал, на котором базируется работа, это судьба двух поздних правительниц династии Тюдоров: Марии I и Елизаветы I. В какой мере и почему системы личных приоритетов сыграли роль в формировании двух различных по своим последствиям стилей правления?

Достаточно очевидно, что условия правления Елизаветы и Марии, те политические, религиозные и экономические проблемы, которые обеим приходилось решать, имели много общего.

Вобласти внешней политики: судьбы островного королевства во многом зависели от баланса сил между Францией и Испанией на континенте. Англии было крайне важно не допустить ситуации, когда континентальные державы могли бы выступить единым фронтом, но решающей силой на международной арене страна не была: тлеющий конфликт с Шотландией, нестабильная внутренняя ситуация, чреватая восстаниями и заговорами, не позволяли пускаться в крупные авантюры.

Вобласти политики внутренней: существовала абсолютная монархия, но с сильной зависимостью от парламента, с одной стороны, и Королевского Совета, с другой. Страну со времен царствования Генриха VIII терзала религиозная нестабильность. Католичество было отвергнуто, но нормы англиканства были еще далеки от полной разработки и окончательной формулировки подвергались постоянной правке. Кроме того, существовали и радикальные протестантские секты, чьи религиозные взгляды были неприемлемы для престола. Формировалась "новая" знать, джентри. Одновременно шел процесс "огораживаний", отсюда – пауперизация части сельского населения, дисбалансы в экономике

–и, как следствие, частая угроза голода, отсутствие стабильности в обществе, разгул преступности111.

111 Англия в эпоху абсолютизма (Статьи и источники) / Под ред. Ю.М. Сапрыкина. М., 1984; Сапрыкин Ю.М. Народные движения в Англии. М., 1978;

Личные качества Марии и Елизаветы также имели много общего: обе были умны, образованны, свободно говорили на нескольких европейских языках и на латыни, однако образование принцесс никоим образом не было нацелено на подготовку их к управлению страной, в этом смысле опыт у них был крайне малый. Обе, однако, прошли школу интриг и обмана. Обе сталкивались с серьезными государственными проблемами и ответственно относились к их решению.

Даже повороты судьбы во многом были одинаковы у обеих: они родились наследницами престола, а затем, из-за разводов короля Генриха, потеряли этот статус и превратились в бастардов. Обе пережили связанные с этим унижения, и даже жизнь их порой оказывалась под угрозой. Обе долгое время выступали как не желанные для правящей группировки наследницы. Обе взошли на престол едва ли не чудом, при ликовании народа. Обе оказались в ситуации "женщина на троне", очень сложной в ту эпоху. Обе одинаково стремились поддержать внешнее величие и престиж своей власти, причем использовали схожий набор пропагандистских средств.

Но эти две женщины, последовательно занимавшие английский престол, две дочери одного отца, в исторических трудах часто выглядят антиподами, поскольку совершенно различным оказался исход их правления: Мария за пять лет царствования потеряла весь свой "политический капитал", в истории получила прозвище "Кровавая" и репутацию фанатички, а елизаветинская эпоха прославляется как период процветания страны, как основа будущего ее величия.

Может ли использование социо-психологических теорий бросить дополнительный свет на этот парадокс?

Прежде всего, возникает необходимость ознакомиться с процессом складывания личности королев, который привел их к выбору тех или иных жизненных позиций. В этом ключе наиболее адекватным представляется использование теории Э. Эриксона. Взрослая, сложившаяся личность, согласно его

Савин А.Н. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903; Штокмар В.В. Экономическая политика английского абсолютизма в эпоху его расцвета, Л., 1962.

концепции, обладает идентичностью – некой системой оценок себя и мира и возможных практик как результата этих оценок.

В частности, в возрасте до четырех лет ребенок решает проблему "доверять" окружающему миру или не доверять. В этот период, Елизавета, видимо, пережила серьезный кризис – в неполные 3 года она лишилась матери. И, что, вероятно, она ощутила гораздо сильнее (поскольку мать и отец мало лично контактировали с дочерью, их роли выполнял штат прислуги и придворных дам), резко изменился ее статус – из наследной принцессы она превратилась в "незаконнорожденную". Отсюда – изменения отношения окружающих и самого качества жизни, которые ощутимы даже для ребенка такого возраста112.

Таким образом, Елизавета получила первый, базисный урок недоверия к миру, настороженности, повышенной бдительности.

Но Эриксон, а также автор концепции установки Д. Узнадзе полагают, что первичный урок "недоверия", должен получить подтверждение на более поздних этапах. Именно это, согласно Узнадзе, позволяет впечатлению закрепиться в качестве фиксированной установки, в противном случае оно уходит на задворки сознания в невостребованное.

И отроческие годы дали такое подтверждение: принцесса Елизавета находилась в числе ближайших наследников короны и, в силу этого, была потенциально опасной соперницей в борьбе за власть. Судьбы Томаса Сеймура, Уайатта, Джейн Грей многократно демонстрировали ей опасность авантюризма, дерзости, необдуманных поступков. Елизавета сумела сохранить жизнь только благодаря проявляемой ею осторожности и осмотрительности, нередко – благодаря умению подчиниться обстоятельствам. В результате складывается личность, чуткая к любым изменениям в окружающем ее мире, с очень мощным комплексом, нацеленным на выживание, на сохранение и жизни, и – впоследствии – статуса. При этом основным оружием ее при борьбе за достижение цели становится лавирование, принятие той манеры поведения, которая, наиболее вероятно приведет к успеху.

112 См.: Дмитриева О.В. Елизавета I. Семь портретов королевы. М., 1998;

Plowden A. Marriage With My Kingdom. L., 1990.

Почему же личность такого типа оказалась способной к наиболее удачной самореализации в качестве правительницы страны?

Пользуясь концепцией Узнадзе, можно заметить, что перед нами личность с динамической установкой, личность, без труда объективирующая свои цели и готовая легко переключаться в направлении объективированных целей. Елизавета крайне чутка к настроениям тех, кто ее окружает, тех, от поддержки кого зависит ее жизнь и корона. Это и позволяет подобной личности стать фигурой, наиболее соответствующей периоду трансформаций, новаций (религиозных, социальных) в обществе. Она инстинктивно ухватывает назревающие проблемы, способна выдвинуть "форс-идею". Согласно П. Бурдье, это идея, которая может выразить подспудно существующее раздражение или ожидание, достояние серийного опыта, превратить смутные чаяния масс в понятные лозунги и, таким образом, мобилизовать общество. Подобная гибкость позволяет Елизавете в известной мере "отрываться" от традиционно заданных матриц поведения, если они грозят некой опасностью ее основным установкам.

Королева Мария, видимо, изначально не сталкивалась с ситуациями, порождающими недоверие к миру. В малолетстве она была любимой дочерью короля, ее окружала пышность и всеобщее поклонение. Отец даже сделал ее принцессой Уэльской (естественно, управлением Уэльса ведала не сама девочка, но она играла роль важной представительной персоны). В результате у Марии больше инстинктивного доверия к миру и окружению и отсутствует напряжение всех сил при маневрировании, отсутствует болезненная чуткость на реакцию окружения113.

До 11 лет Мария воспитывалась как наследная принцесса – причем, однако, предполагалось, что сама она править не будет – у Марии появится муж, и самое ответственное дело – это его выбор. Впрочем, и этот выбор от Марии не зависел. Ее обучали покорности в сфере частной жизни и поддержанию статуса принцессы в общественной, что казалось вполне совместимым.

Серьезные потрясения произошли, когда Марии было около 12 лет, из-за назревающего конфликта короля с женой и

113 Эриксон К. Мария Кровавая. М., 2001; Loades D. Mary I. L., 1987.

последующего развода. Согласно Эриксону, на стадии 11–20 лет выкристаллизовываются отношения между установками "как я вижу себя, к чему я готова" и "как меня видят другие, чего от меня ждут". Проверяется пригодность всего багажа, накопленного до этого момента в строительстве последующей жизни. В случае неудачного протекания кризиса может сформироваться личность со спутанной идентичностью – то есть с глубоко укорененными, как правило, бессознательными сомнениями в своей роли, в своем месте в обществе. Видимо, такого рода неразрешимый конфликт возник у Марии между представлением о себе как о принцессе и о себе как о покорной дочери.

Отец, Генрих VIII, объявил брак с Екатериной Арагонской незаконным с самого начала, и, следовательно, Мария также становилась незаконнорожденной и лишалась титула принцессы. Екатерина же занимала твердую позицию – подчиняясь решениям мужа касательно своего местонахождения, положения и даже своей жизни, она, однако, отказывалась согласиться с тем, что шло против веры и ее совести, – с положением о незаконности брака и унижением ее королевского достоинства114.

Позиция матери во многом повлияла на выбор Марии. Екатерина опиралась на святость католической веры (несмотря на то, что эта вера также была отменена Генрихом). Мария заняла подобную позицию. С одной стороны, в том, что касается ее земного существования, она – покорная дочь, с другой – по совести и вере она – принцесса, поддерживающая свою родовую честь и требующая признания своего статуса. Догматы веры оказываются единственным, что в состоянии на сознательном уровне примирить две разные роли, которые ей приходится играть. Отсюда – огромная значимость религиозных убеждений Марии, в дальнейшем не раз оказывающаяся решающей.

И, несмотря ни на что, ситуации выбора между двумя традиционными ролями ей всегда даются тяжело: смирение перед мужем и самостоятельность политики, например. Употребляя выражения Д. Узнадзе, Мария являет собой пример статичной установки, когда сущность (идентификация) не совсем нормально структурирована, существует внутренняя противоречивость, и

114 Smith L.B. Henry VIII: The Mask of Royalty, Cambridge, 1993.

объективация позволяет коррегировать эти несостыковки, но трудно и мучительно, с болезненными переживаниями. Отсюда – бесконечные колебания Марии в выборе линии поведения, и окончательный выбор – всегда наиболее оправданный с точки зрения католической доктрины или, иначе говоря, фиксированной установки.

Здесь можно, казалось бы, заметить некое противоречие. На первый взгляд, по манере поведения Мария-правительница была гораздо решительнее королевы Елизаветы. Именно последнюю обвиняли в том, что она бесконечно колеблется, меняет свои мнения, старается оттянуть окончательный ответ. Мария же при необходимости действовала весьма быстро и решительно, например во время мятежа Уайатта. И, приняв решение, никогда не отступала от него115.

Однако для Елизаветы ее нерешительность являлась лишь удобной тактикой поведения, не затрагивая стержневой установки

– самосохранения как личности и правительницы – вернее, являясь ее орудием. Неосознанное, но четкое представление о себе, сформировавшаяся идентичность придавали внутреннюю логику противоречивым, казалось бы, поступкам монархини.

Идентичность же Марии можно назвать, вероятно, спутанной. Подростковый кризис выразился в том, что она так и не решила окончательно – на бессознательном, конечно, уровне – кто она и в каких отношениях с обществом. В таких ситуациях и вступает в действие механизм объективации – недостающую уверенность приходится искать сознательно. В результате принимаются рассудочные, жесткие правила игры.

Хорошей иллюстрацией к вышесказанному является ситуация, когда королевы рассматривали сделанные им брачные предложения. Вновь мы видим две однотипные ситуации.

Необходимость иметь наследника обязывает Марию, которой уже под сорок, завести переговоры о браке с испанским принцем Филиппом. Королева бесконечно перебирает доводы за и против предполагаемого союза: что принесет он ей, стране, вере. После достаточно долгих колебаний Мария дает испанскому послу слово – она выйдет замуж за Филиппа. Политически этот союз

115 Эриксон К. Указ. соч. С. 126–134.