5. Международные договоры об арбитражном разрешении инвестиционных споров

Большую группу двусторонних договоров образуют двусторонние международные соглашения о взаимном поощрении и взаимной защите капиталовложений. В них регламентируется порядок рассмотрения споров между инвестором и принимающим инвестиции государством. Это - споры о размере и порядке выплаты компенсации возмещения за ущерб, причиненный инвестициям в предусмотренных случаях*(349). Ряд соглашений предусматривает передачу таких споров на рассмотрение постоянно действующего третейского суда в Швеции, другие - в арбитраже ad hoc, третьи - по выбору сторон: в одном из постоянно действующих третейских судов (институционных арбитражей) либо в арбитраже ad hoc в соответствии с Арбитражным Регламентом ЮНСИТРАЛ. В числе двусторонних международных договоров России и применяемые в силу правопреемства заключенные СССР соглашения о взаимном поощрении и взаимной защите капиталовложений*(350).

Вашингтонская конвенция 1965 г. - Конвенция о разрешении инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами вступила в силу 14 октября 1966 г. По данным на сентябрь 2002 г., участниками этой Конвенции являлись 132 государства. Подписана Россией 16 июня 1992 г., однако до настоящего времени не ратифицирована*(351). В соответствии с Вашингтонской конвенцией в Вашингтоне учрежден центр по разрешению инвестиционных споров (International Center for Settlement of Investment Disputes - ISCID).

Вашингтонская конвенция:

применяется при наличии арбитражного соглашения для рассмотрения споров, возникающих между государством, государственным образованием или государственным органом и инвестором (физическим или юридическим лицом) из другого государства;

исключает обращение за разрешением споров в национальные (государственные) суды сторон спора и ссылки на государственный иммунитет;

регулирует вопросы формирования состава арбитража и порядка рассмотрения им спора; процедуру "аннулирования" решения Генеральным секретарем ISCID по итогам рассмотрения ходатайства проигравшей стороны; придание арбитражному решению юридической силы решения государственного суда.

Правовая природа, понятие и способы заключения соглашения о передаче спора на рассмотрение третейского суда

1. Понятие и правовая природа третейского суда

Конституирующим признаком третейского суда всегда являлся и, преимущественно, продолжает считаться*(352) договор сторон о передаче спора на рассмотрение "частного (негосударственного) суда" (третейское соглашение).

При общепризнанной квалификации основанного на третейском соглашении "добровольного" третейского суда как имеющего договорную природу дискуссия о правовой природе такого договора ведется на протяжении двух последних веков.

В отечественной доктрине традиционно анализируются три представленные в зарубежной доктрине XIX-XX вв. основные теории правовой природы третейского суда:

1)      договорная;

2)      процессуальная;

3)      смешанная.

Одни сторонники "договорной" ("концессуальной") теории рассматривают третейский суд как обычное гражданско-правовое отношение. Соглашение о передаче спора в третейский суд является, по их мнению, обычным гражданско-правовым договором, порождающим для сторон гражданско-правовые обязательства, в том числе обязательство подчиниться вынесенному третейским судом решению, ибо стороны считаются заранее отказавшимися от своего права и признающими право другой стороны в споре, если таковым будет решение третейского суда. Другие сторонники этой теории объявляют третейских судей "мандатариями" сторон, действующими по их поручению, а вынесенное решение -заключенным по поручению сторон договором. В случае неисполнения такого договора в государственный суд может быть предъявлен обычный иск.

Другое объяснение правовой природы третейского суда дают приверженцы процессуальной теории, трактующей третейский суд как особую форму государственного правосудия, все элементы и стадии третейского разбирательства, включая и соглашение о передаче спора в третейский суд, - как предмет процессуального права, а вынесенное решение - как тождественное решению государственного суда. По мнению процессуалистов, деятельность третейских судей тождественна деятельности судей государственных судов.

Основное практическое значение договорной теории состоит в решении всех вопросов организации и деятельности третейского суда на базе гражданского права. Процессуальная теория, наоборот, ведет к применению по всем вопросам, касающимся третейского суда, процессуального права.

О неспособности как договорной, так и процессуальной теории правовой природы третейского суда дать их стройную аргументацию писали в своих работах современные отечественные ученые С.Н. Лебедев, Л.А. Лунц, Н.И. Марышева, А.И. Минаков, И.О. Хлестова*(353).

В качестве основного порока договорной теории называется нетождественность третейских судей "мандатариям" сторон, поскольку, хотя решение и выносится ими с согласия сторон, при этом не выполняется, как это имело бы место в случае договора поручения, воля поручителя относительно содержания решения третейского суда. Неубедительными признаются и доводы "процессуалистов", квалифицирующих третейское соглашение как имеющее исключительно процессуальный характер и обращающих внимание на ассимиляцию решений третейского и государственного судов.

Отечественные ученые в области международного частного права практически единодушно признают теорию "смешанной" правовой природы (sui generis), квалифицирующую третейский суд как сочетающий материально-правовые и процессуально-правовые элементы. Оформление этой теории связывают с именем швейцарского профессора Дж. Саиссэ-Холла и его докладом на 44-й сессии Института международного права в апреле 1952 г.*(354)

Согласно теории sui generis третейский суд базируется на гражданско-правовом договоре, который влечет процессуальные последствия. Основное практическое значение этой теории понимается как состоящее в том, что вопросы, касающиеся правоспособности и дееспособности сторон, заключающих соглашение о передаче спора в третейский суд, о форме и действительности такого соглашения, квалифицируются как материально-правовые, решаемые на общих основаниях коллизионного права с отсылкой в случае необходимости к применимому иностранному материальному праву. Правила третейского разбирательства, вынесения и исполнения решений третейского суда определяются с применением норм процессуального права страны, где имеет место третейское разбирательство.

Теория третейского суда как института sui generis, сформулированная применительно к третейским судам для разрешения споров, вытекающих из внешнеторгового оборота и иных видов внешнеэкономической деятельности, в начале 90-х гг. получила в нашей стране применение и к отношениям, возникающим в связи с организацией и деятельностью третейских судов для разрешения гражданско-правовых споров экономического характера, возникающих между российскими организациями и гражданами-предпринимателями.

"Автономная" теория правовой природы третейского суда появилась сравнительно недавно. Характеризуя позицию ее авторов, А.И. Минаков в 1985 г. писал*(355), что они отрицают и договорную, и процессуальную, и смешанную теории. По их мнению, третейский суд - оригинальная система, свободная как от договорных, так и от процессуальных элементов. Это - институт, юридическая природа которого и совершенствование регулирующего его законодательства отражают практические потребности торговли и зависят лишь от прагматических экспериментов некоего "сообщества" деловых людей. По свидетельству А.И. Минакова, сторонники этой теории высказывались за "денационализацию" третейского суда (арбитража) в пользу неограниченной автономии воли сторон в выборе правовых и процессуальных норм*(356).

Исходя из приведенной информации об "автономной" теории, в предыдущем издании настоящего учебника автором данной главы высказано предположение о возможности признания "автономной" теории как имеющей право на самостоятельное существование в научных целях наряду с признанием теории sui generis*(357). He отказываясь от возможности и такой трактовки "автономности", следует признать, что она должна быть дополнена информацией о современных взглядах зарубежных ученых.

По свидетельству авторитетных иностранных авторов, в настоящее время общеприняты положения, согласно которым процедура третейского разбирательства не обязательно определяется (1) с применением того же права, которое является применимым к существу спора, или (2) с безусловным применением (процессуального) права "места третейского разбирательства". Единственными нормами, подлежащими приоритетному применению при определении правил третейского разбирательства, признаются императивные нормы процессуального права того государства, в котором рассматриваются заявления об отмене или об исполнении решения третейского суда*(358).

Важным выводом из приведенного положения является допустимость применения по соглашению сторон либо по усмотрению третейских судей различных правил третейского разбирательства, которые могут иметь "разную национальность", в том числе представлять собой комбинацию принятых в разных правовых системах процедур. При этом под "процессуальными правилами" понимаются нормы национальных законов о третейском суде (арбитраже).

Еще более важное практическое значение имеет изменение подхода все большего числа европейских стран (Франции, Германии, Англии и др.) к определению государств, судам которых подведомственно рассмотрение заявлений об отмене решения третейского суда. Примененное в третейском разбирательстве процессуальное право перестает использоваться в качестве критерия определения национальности решения третейского суда. Критерием для определения подведомственности таких заявлений становится исключительно "место третейского разбирательства".

Например, после внесения в 1981 г. изменений в законодательство Франции о третейском суде выбор    процессуального    права    больше    не    определяет    подведомственность    заявлений    об отмене/исполнении решений третейских судов. То есть решение третейского суда как результат третейского разбирательства, процедура которого на территории другого государства определялась с применением французского процессуального права, больше не считается "французским" решением, подлежащим отмене французским государственным судом*(359).

Из сказанного вытекает очень важный вывод о том, что "автономность" третейского разбирательства в ее современном практическом преломлении, как правило, не исключает необходимости определять "национальность" решения третейского суда в целях определения государственных судов, компетентных оказывать содействие и осуществлять контроль в отношении третейского разбирательства. "Место третейского разбирательства"*(360) становится при этом единственным критерием для определения "национальности" решения третейского суда.

Понятие и способы заключения третейского соглашения

Третейское соглашение - соглашение сторон о передаче на рассмотрение третейского суда конкретного спора, определенных споров или всех споров, которые уже возникли или могут возникнуть между ними в будущем в связи с каким-либо правоотношением, независимо от того, носило ли оно договорный характер. Такое соглашение о передаче спора на рассмотрение международного коммерческого арбитража, а также иностранного арбитража называется арбитражным соглашением*(361).

Третейское соглашение может заключаться до принятия арбитражным судом первой инстанции решения по спору (ч.б ст.4 АПК; ч.З ст.З ГПК).

Третейское соглашение должно заключаться в письменной форме. С введением в действие Федерального закона от 24 июля 2002 г. "О третейских судах в Российской Федерации" в основном унифицированы требования к письменной форме третейского соглашения и арбитражного соглашения в международном коммерческом арбитраже. Третейское (арбитражное) соглашение считается заключенным в письменной форме, если оно содержится в документе, подписанном сторонами, либо заключено путем обмена письмами, сообщениями по телетайпу, телеграфу или с использованием других средств электронной или иной связи, обеспечивающих фиксацию такого соглашения. Ссылка в договоре на документ, содержащий условия передачи спора на разрешение третейского суда, является третейским соглашением при условии, что договор заключен в письменной форме и данная ссылка такова, что делает третейское соглашение частью договора. Кроме того, в международном коммерческом арбитраже считается заключенным в письменной форме арбитражное соглашение, если оно заключено путем обмена исковым заявлением и отзывом на иск, в которых одна из сторон утверждает о наличии соглашения, а другая против этого не возражает (ст.7 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации"; ст.7 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже").

Представляется что практика применения ст.7 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" может формироваться на основе расширительного толкования такого способа заключения третейского соглашения в письменной форме, как "обмен письмами, сообщениями". Имелось в виду*(362), что "обмен письмами, сообщениями" подразумевает "обмен исковым заявлением и отзывом на иск, в которых одна из сторон утверждает о наличии соглашения, а другая против этого не возражает".

О правомерности квалификации подписанного с использованием электронной подписи или обмена электронными документами третейского (арбитражного) соглашения как удовлетворяющего требованиям заключения такого соглашения в письменной форме свидетельствует содержание новейших документов Рабочей группы по вопросам третейского суда Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ')*(363'). В этих документах отмечено, что "статья 7 (2) Типового закона "О международном коммерческом арбитраже", очевидно, признает действительность любых средств телекоммуникационной связи, "которые обеспечивают фиксацию соглашения"". Такая редакция охватывает как телексы и факсимильные сообщения, так и широко используемые электронную почту и электронный обмен данными (ЭОД). Рабочая группа обратилась к Генеральной Ассамблее ООН с предложением о разработке проекта документа, который бы подтвердил интерпретацию ст.II (2) Нью-Йоркской конвенции "О признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений" как охватывающую электронную связь в значении определения ст.2 Модельного закона об электронной торговле.

Приведенный выше подход Рабочей группы Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) представляется применимым и в российской правоприменительной практике, в основу которой могут быть положены совпадающие по содержанию нормы российских законов.