Глава 11

ЯЗЫК

Из 577 параграфов "Энциклопедии фи­лософских наук" Гегеля всего один¹ посвя­щен языку. Или самое большее четыре², если также учитывать все те места, где Гегель анализирует связь языка с вообра­жением в его функции порождения симво­лов и знаков. В современной философии, наоборот, проблема языка предстает как фундаментальная. Во многих отношениях она оказывается в центре философских раз­мышлений последнего десятилетия, в част­ности во Франции.

В этом господствующем и даже исклю­чительном интересе к проблемам языка видна диспропорция, о которой свидетель­ствует сравнение с последней великой клас­сической философией — философией Геге­ля. Негативный аспект этого дисбаланса не раз подчеркивался³. В самом деле, это ис­кусственное увлечение современной фило­софской мысли, которое намеревалось про­демонстрировать ее жизненность и глуби­ну, скорее показывает ее слабость и бедность. Точно так же, как эта филосо­фия предпочитает собственно философст­вованию постоянное разглагольствование об обоснованности философии, так же она оказалась неспособной и использовать язык иначе, как для постоянного объясне­ния природы языка — как будто люди го­ворят лишь для того, чтобы разъяснять, что значит говорить.

Однако надо признать, что от этих рас­суждений о рассуждениях есть и позитивная польза. Всякая рефлексия негативна, по­скольку в ней мысль отворачивается от сво-

¹ См.: Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия фило­софских наук. § 459. М., 1977. Т. 3.

² См. там же. § 456—459. ³Ср., например: Lefebvre H. Centre les technocrates.

его объекта, сосредоточиваясь на себе. Но она также и позитивна, поскольку она есть осознание самой себя. Рефлексивное об­ращение языка к себе связано с созданием новой науки — лингвистики. Правда, оп­ределение философией основных понятий этой науки — дело не новое, поскольку еще в трудах Платона⁴ и Аристотеля⁵ можно найти наброски фундаментальных проблем науки о языке и понятия, способ­ные послужить для их разрешения. Следу­ет, однако, признать, что исследования античных философов слишком тесно связа­ны с лингвистическими структурами, при­сущими древнегреческому языку, вслед­ствие чего научные поиски, которым дала толчок греческая философия, ограничились созданием греческой я латинской грамма­тики. Лингвистика как наука появилась лишь тогда, когда научное исследование, перешагнув границы одного или двух ис­торически определенных языков, начало изучать языковой феномен в его общности и абстрактности. Но, конечно, такая сте­пень обобщенности науки о языке харак­терна лишь для ее современного уровня развития.

Философское вопрошание языка оправ­дано становлением и успехами новой нау­ки, появившейся в сфере наук о человеке. Но если такое вопрошание должно остать­ся философским, оно должно для начала ясно осознать границы проблемы, возник­шей в связи с появлением лингвистики, и не трактовать ее ни как исключительно свою, ни как философски важнейшую. В самом

⁴ См.: Платон. Кратил; Софист // Соч.: В 3 т. М., 1968—1970. Т. 1—2.

'См.: Аристотель. Категории; Об истолко­вании // Соч.: В 4 т. М., 1978. Т. 2.

390

деле, в той мере, в какой лингвистика до­билась успехов и неопровержимо утвердила некоторые результаты, соответствующая проблематика может считаться перешед­шей в область научного знания. Но фило­софский интерес может быть обращен к тем сторонам проблемы, которые остаются на­учно неразрешенными, хотя они в некото­рых отношениях являются основными. Де­ло в том, что наука лингвистика главным образом интересуется особенностями функ­ционирования языка, независимо от вопро­са его природы.

Уточняя различие между философским и научным подходом к проблеме, можно сказать, что лингвистика точно описала структуры языка, то есть она разложила его на элементы и определила отношения между ними (фонетические, грамматичес­кие, синтаксические и т. д.). Но подобный анализ оставляет незатронутой основную проблему, поставленную языком. Безус­ловно, язык состоит из элементов, взаимо­отношения которых можно определить, но самое главное, что его характеризует, — это то, что язык имеет смысл. Поэтому его основное отношение не то, которое связы­вает элементы между собой, а то, которое отсылает всю систему этих элементов к то­му, что эта система означает. Обычно гово­рят, что язык — знак мысли. Но если воз­можно научно-объективным способом оп­ределить систему знаков, организованных языком, то намного сложнее научно опре­делить мысль, которую обозначает язык. В связи с этим стоит отметить как важней­шее для философии языка признание неко­торых лингвистов, считающих, что "описа­ние означаемого" (то есть того, что означа­ет язык и что называют мыслью или еще как-нибудь) "является слабым местом в изучении языка"'.

Итак, философски фундаментальная проблема — это проблема отношения язы­ка к тому, знаком чего он является. В об­щем плане эта проблема может быть по­ставлена как вопрос о природе или сущнос­ти языка как способа выражения и передачи мысли. Но ее можно также поставить в ис­торическом аспекте — как проблему проис­хождения языка. Научно эти два вопроса не

¹ Блумфилд Л. Язык. М., 1968. С. 140.

могут быть разрешены. Мысль может быть объективно констатирована лишь языком, который ее выражает, так что на­учно нет никакого смысла полагать мысль, отделенную от языка, хотя и обозначенную им. Что касается происхождения языка, от­сутствие свидетельств и фактов оставляет место лишь для предположений и чисто рациональных объяснений без малейшей возможности экспериментального подтвер­ждения.