4 Пуанкаре а. Последние мыспи//0 науке. М., 1983. С. 505—506.

Если посылки силлогизма обе в изъявительном наклонении, то заключение будет равным образом в изъявительном наклонении. Чтобы заключение могло быть поставлено в повелительном наклонении, необходимо, чтобы по крайней мере одна из посылок была в повелительном наклонении. Принципы же науки, постулаты геометрии высказаны только в изъявительном наклонении, в этом же наклонении выражаются и экспериментальные истины, и в основе наук нет и не может быть ничего другого. Затем, наиболее острый диалектик может сколько угодно жонглировать этими принципами, соединять их, нагромождать их друг на друга, все, что он из них получит, будет в изъявительном наклонении. Он никогда не получит предложения, которое говорило бы: делай это или не делай того, т. е. предложения, которое бы соответствовало или противоречило морали» ⁴.

Мне кажется, здесь все ясно. Доказательство А. Пуанкаре, что наука в принципе не может дать ответа, что делать плохо, а что хорошо, очень убедительно.

5 Симонов п. В., Ершов п. М., Вяземский ю. П. Происхождение духовности. М., 1989. С. 325

Теперь об искусстве. Известная точка зрения — красота спасет мир. П. В. Симонов писал: «Носителем духовности — правды и добра — служит искусство» ⁵. Такие же слова произносят авторы, которые верят, что искусство хоть в какой-то мере отвечает на вопросы — что делать хорошо, а что плохо, как надо поступать и как не надо. По-видимому, эти представления восходят еще ко взглядам графа Шефтсбери, жившего в конце XVII— начале XVIII века и оказавшего сильное влияние на этическое мышление Европы. Он утверждал, что этику можно вывести из чувств.

Однако честно сознаюсь, для меня все это звучит не очень убедительно. Конечно, искусство, в отличие от науки, воздействует непосредственно на наши чувства, и оценка того или иного художественного произведения определяется эмоциональной реакцией и эстетическим восприятием. Конечно, высокое искусство своим непосредственным эмоциональным воздействием на человека способствует повышению его духовности и должно способствовать, по крайней мере у определенной части людей, повышению этичности. Но надо понимать, что само по себе искусство ответа на вопросы морали все же не дает, и из искусства также не могут быть выведены нормы поведения между людьми или те или иные этические категории и принципы.

Таким образом, высокий уровень развития познавательной деятельности человека, хозяйственно-производственных отношений и других институтов человеческого социума прямо не определяет высокий уровень моральных или этических принципов, которые составляют основу высокой культуры любого человеческого общества, основу его истинной духовности.

Что же тогда стало источником, стимулом для возникновения представлений об альтруизме, о других морально-нравственных категориях, для появления принципиально нового свойства человеческой личности, так сказать надбиологического — а именно духовности.

Как я говорил, очень важный этап — соотнесение себя, своего «я» с другим «я» или со многими другими «я». Но это только начальное условие, пусковой момент. Сложнейший процесс формирования этики идет на протяжении всех тысячелетий истории человеческого собщества. Процесс мучительный и долгий, что вполне естественно, ибо в процессе эволюции животного мира и предков человека такие вопросы никогда не решались. По отношению к ним не было и не могло быть никогда давления естественного отбора, а значит в геноме предков человека и, соответственно, в генофонде всего человечества никаких наследственных программ по этому поводу не существовало.

Этот мучительный процесс продолжается ив наши дни. Хотя в принципе те или иные достаточно радикальные и разумные решения есть. Но это решения в основном на умозрительной или мировоззренческой основе, иногда натурфилософского, иногда религиозного, иногда абстрактно гуманистического характера.

С момента зарождения этическое мышление стремилось открыть всеобщий основной принцип нравственности, обоснованный логически и дающий человеку уверенность при взаимодействии с действительностью. И на этом пути всегда существовало два принципиально разных подхода.

Один — вывести этическое из натурфилософии, из мышления о бытии, исходя из того, что этическое уже заложено в первопричине мира. Это направление (монизм, пантеизм) берет свое начало от древних мыслителей Китая: Лао-цзы, Конфуция и других, и древних мыслителей Индии: брахманов, индуистов. Будды. В греко-римской философии — это Сократ, стоики. В новое время эта линия продолжается в этике социального утилитаризма, наиболее крайние формы которого получили свое завершение в XIX—XX веках в социально-биологической этике.

Другой подход берет свое начало от дуалистических религий — Заратустры, иудейских пророков, Иисуса Христа, Магомета. Здесь в основе учения не познание, а некий существующий сам по себе взгляд на этическое, который противопоставляется естественным событиям. Принимаются два мира — естественный и этический. Первый должен быть преодолен, второй воплощен в некоей существующей вне мира этической личности, наделенной дефинитивной властью.

В греко-римской философии идея о том, что этическое не имеет никакого отношения к естественному, развивается Платоном. В новое время, начиная с XVI—XVII веков, ярые противники утилитаризма — интеллектуалисты и интуиционисты, Кант, Шопенгауэр, Ницше и ряд других известных философов.

Наиболее ярким представителем дуалистического направления, по-видимому, является Кант. Он категорически восставал против попыток вывести этику из соображений всеобщей полезности. Утилитаристская позиция, по мнению Канта, должна капитулировать перед необходимостью непосредственного и абсолютно повелевающего долга. Возникновение этики обусловлено стремлением человека к самосовершенствованию. Этика — самоцель, а не средство достижения цели. Нравственный закон не имеет ничего общего с естественным мировым порядком и целиком вытекает из надмировых побуждений. Этика, говорит Кант, это желание, которое позволяет нам подняться над самим собою, освобождает нас от естественного порядка чувственного мира и приобщает к более высокому мировому порядку.

Представители монистического направления выводили этику из реальной жизни, из соображений о ее всеобщей полезности. Попытки так обосновать этику базировались на объяснении взаимосвязи между эгоистическим и альтруистическим началами. Их можно свести к трем основным возможностям:

1. Эгоистическое в сознании индивида при последовательном размышлении само собой переходит в альтруистическое. Предполагается, что такая трансформация осуществляется на основе тенденции к самопожертвованию. Представители этого взгляда — Гартли, Гольбах.

2. Альтруизм возникает в мышлении общества и переходит • затем в убеждения индивидов. Предполагается, что государство с согласия индивидов стимулирует и всячески поощряет альтруистическое поведение. Представители этого взгляда — Гоббс, Локк, Гельвеций.

3. Эгоизм и альтруизм извечно уживаются в человеческой натуре. Предполагается, что альтруизм генерируется симпатией и любовью. Представители — Юм, Смит.

В XIX веке утилитаризм низводит этику до уровня инстинктов. Возникает так называемая социально-биологическая этика, основателями которой можно считать Дарвина и Спенсера. Свое развитие она получила в трудах Кропоткина, ряда этологов, а в более близкое нам время — в работах Эфроимсона. По мнению Дарвина и Спенсера, неэгоистическое начало в человеке в действительности возникло из эгоистического. Но оно не формируется каждый раз заново путем размышления какого-нибудь индивида, а наследуется как результат медленного и долгого процесса, происходящего в человеческом роде. Ведь если многие члены рода трудятся для общего блага, то каждому его члену от этого только лучше. Такое поведение в процессе борьбы за существование передавалось из поколения в поколение и закрепилось как неотъемлемое качество каждого индивида. Люди получили это качество как потомки стадных животных, которые устояли и выжили.

Подобный подход, на мой взгляд, в корне противоречит тому пониманию этики, к которому на протяжении последних, столетий стремились самые глубинные идеи истинного этического мышления. Достаточно убедительно и принципиально критиковал такой подход Швейцер: «Этика заключается в том, что в человеке естественный процесс вступает в противоречие с самим собой на основе сознания. Чем дальше отодвигается это противоречие в сферу инстинктивного, тем слабее становится этика.