Отсроченные реакции как проявление «установок направленности» у обезьян
Кроме одновременной закладки приманок, мы практиковали раздвигание этих закладок во времени. Введение паузы между двумя закладками до 30 сек. не снизило заметно результатов у Пата. Этот момент, возможно, имеет принципиальное значение. Здесь мы наблюдаем способность обезьяны формировать поступки во времени из нескольких восприятий в противоположность простой реакции на последний раздражитель.
Тот же процесс мы наблюдали в тех опытах, где мы на виду у Пата после закладки приманки переставляли коробку с приманкой в другое место, и Пат, выждав отсрочку, правильно открывал коробку. На переставляемые кормушки у Пата приходятся в общем даже более высокие показатели правильности, чем на кормушки, остающиеся неподвижными.
Дифференцирование установок по объектам
Вопрос о дифференцировании установок изучался нами по методу Тинкльпау путем подмены приманок. В одной из наших прежних работ 4 мы показали, что не только обезьяны, но и собаки, и лиса, и даже галки и ежи проявляют не просто пищевое устремление к приманке, но устремление именно к тому виду пищи, который им был предъявлен. Если они находят в кормушке взамен той приманки, которую они видели, другую, менее для них привлекательную, они ее не берут сразу, а обыскивают другие кормушки и, лишь не обнаружив в них показанной им ранее приманки, съедают найденную, а иногда и совсем отказываются от нее.
Толкование этого явления, данное Тинкльпау, мы рассмотрим позднее. Сейчас остановимся на фактической стороне, на данных, полученных на обезьянах. При замене приманок мы наблюдали, что отказ со стороны обезьяны бывает только при подмене более желательной приманки менее желательной. В противном случае обезьяна с готовностью берет неожиданно найденное. Мы толкуем это так: установка у обезьяны, как и у других высших животных, тонко дифференцирована, организм настроен на определенный вид корма. Всякая установка имеет свою биологическую значимость и в соответствии с ней определенную мощность. Более важные, а следовательно, и более мощные установки вытесняют менее сильные. Когда обезьяна вместо хлеба неожиданно встречает мандарин, возникающая в ней «мандаринная» установка легко вытесняет менее мощную — «хлебную», но не наоборот. Вместе с этим ориентировочно-исследователь- ский импульс даже по отношению к камешку оказывается более мощным, чем пищевой на хлеб.
Кроме качественной подмены приманки, мы испытали и количественную, подменяя большую приманку малой. Паташон, над которым было проведено несколько таких опытов, брал маленькую приманку, но затем открывал еще кормушки, как бы в поисках большой (Табл. 2.3).
Дифференцировка установок в соответствии с количествами и качеством приманки обнаружилась и в той серии опытов, где обезьяны делали выбор приманки после отсрочки. При одновременной закладке большого и малого кусков сахара гамадрилл Мишка берет в большинстве случаев первым большой кусок. На кормушку с большим куском приходится и меньшее число ошибок. Те же результаты получаются при сопоставлении сахара с орехами (сахар обезьянами предпочитается). Если же пользоваться этими приманками, применяя либо ту, либо другую, а не сопоставляя их одновременно, то выраженной разницы в эффекте нет. Сходные, хотя и менее яркие результаты, получены в аналогичных опытах с гамадриллом Рустамом.
Гамадрилл Габриэль реагировал следующим образом:
После того как он освоился со всем процессом опытов с отсроченными реакциями, ему предлагали после оторочки делать выбор между орехами и сахаром. В 23-м опыте Габриэль неизменно 20 раз подряд брал сначала орех, потом сахар (отсрочки от 2 до 10 сек.). Два дня спустя, в 24-м опыте, такой закономерности нет. Брал обе приманки без строгой последовательности. Возможно, что
вотношении таких, в общем привлекательных, приманок, как орех и сахар, нет постоянства вкусового предпочтения. При закладке
втом же опыте большого и малого кусков сахара брал большой. Малого совсем не брал. При закладке двух малых кусков три раза брал оба, в четвертый — не брал совсем. Тогда клали два больших: очень поспешно брал оба. В 25-м опыте Габриэлю предложили сливу и сахар. После отсрочки в 2—10 сек. неизменно восемь раз брал сливу, оставляя сахар. Затем клали в обе кормушки сливы: очень стремительно открывал обе кормушки и съедал обе приманки. После этого снова клали в одну кормушку сливу, в другую — сахар: семь раз брал сперва сливу, но следом брал и сахар; один раз взял сначала сахар, а затем сливу. Похоже, что значительное количество съеденных слив повысило устремление к сахару. В этом же и в 26-м опыте несколько раз клали в одну кормушку один большой кусок сахара, а в другую три малых куска. Первым всегда брал большой кусок, а три малых брал следом, либо совсем не брал. (Опыты над Габриэлем были проведены студенткой-практиканткой ЛГУ И. В. Яновской).
4 Изучение первичных форм мотивации поведения, ч. I. Сборник «Инстинкты и навыки», т. 1, 1935, стр. 77—99.
88
Отсроченные реакции как проявление «установок направленности» у обезьян
Воспитание установки
Остается рассмотреть еще одну область фактов — вопрос о роли упражнения в той форме поведения, которую мы называли отсроченной реакцией. Самый факт влияния упражнения в этой области был установлен нами и другими авторами. 5
В этих исследованиях выявлено глазным образом влияние упражнения на повышение числа правильных реакций при той или другой отсрочке, но не выяснено, насколько сама способность к отсрочке является продуктам упражнения. Кроме этого вопроса перед нами стоял еще и другой. Мы видели, что удлинение отсрочки у хищников вызвало негативизм. Естественно было предположить, что негативизм был следствием постепенного удлинения отсрочки в течение долгого времени. Возникал вопрос: если дать хищнику сразу продолжительную отсрочку, не справится ли он с нею тогда?
Такой эксперимент был проведен студенткой-практиканткой ЛГУ А. С. Вольпе. Эксперимент был проведен с двумя обезьянами гамадриллами — Мишкой и Рустамом (Табл. 2.4 и Табл. 2.5) и двумя медвежатами. Закончен он был весной 1937 г. Негативизма при даче сразу больших отсрочек не проявлялось, но отсрочки в 5 мин., 3 мин. и даже в 30 сек. оказались не под силу ни медвежатам, ни обезьянам. С другой стороны, когда мы перешли к постепенному удлинению отсрочки, мы сумели довести ее у обезьян до 10 мин., а у одного медвежонка до 5 мин. (и то, и другое — не предел).
В случаях, когда мы допускали некоторую поспешность в удлинении отсрочки, результаты снижались. Приходилось возвращаться к менее продолжительной отсрочке и выдерживать ее некоторое время. После этого возможно было дальнейшее удлинение.
Мы истолковываем это явление как воспитание установки . Без воспитания установка устремления к приманке, спрятанной в кормушке, быстро исчезает. Биологически это понятно: животное увидело корм, он исчез и остался недосягаемым. Такие случаи в природе бывают, очевидно, довольно часто. В громадном большинстве случаев исчезнувший корм и не появляется вновь. Нецелесообразно тратить время на его ожидание, на запоминание места, где он исчез. Вернее заняться поисками другого.
Если приманка появилась вновь в пределах досягаемости очень скоро, еще в тот момент, когда животное не оторвалось от исчезнувшего объекта и не потеряло своей установки устремления, то эта установка связывается со всей ситуацией момента и закрепляется получением корма (или другого объекта, к которому животное стремилось). Установка становится более устойчивой, более живучей. В силу условных связей закладка приманки (исчезнувший корм) вызывает установку ожидания его пододвигания. Если отсрочка будет сильно отличаться по времени от предыдущей, то по тем же соображениям биологической целесообразности установка ожидания должна исчезнуть. Не застыть же организму в этом состоянии: а вдруг исчезнувший объект вообще не появится, ведь законное для него время прошло!
Таким образом, биологически понятно, что именно постепенным удлинением отсрочки можно воспитать требуемую установку организма. Из сказанного особенно ясно, что одни лишь показатели длительности отсрочки, полученные авторами в разных условиях эксперимента, без учета значения сроков и постепенности для воспитания отсрочки, без внимания к тому, что изучаемая способность воспитуема, ничего не говорят и непригодны для сравнительнопсихологических обобщений. И непонятно, почему Маслов при установке, сходной с нашей, не мог получить для павианов-гамадриллов отсрочки продолжительнее 2 мин., а мы получили 10 мин., что́ не является пределом.
Приобретенная способность к длительной отсрочке оказывается довольно живучей. Несколько раз способность к длительной отсрочке была проверена после продолжительного перерыва. Мишка сохранил полностью способность к 5-минутной отсрочке после месячного перерыва, а позднее — к 10минутной отсрочке после 4-месячного перерыва. Правда, в последнем случае первые два опыта дали более низкие показатели. Такое же хорошее удержание установлено у Рустама.
Воспитание специфической установки
Влияние воспитания установки сказалось у нас еще в нескольких случаях. Мы говорили уже, что одна обезьяна прекрасно работала с. непищевыми приманками, а именно Паташон. Однако когда мы предложили
5 Изучение первичных форм мотивации поведения, ч. II. Сб. «Рефлексы, инстинкты, навыки», 1936, т. II, стр. 51—80.
89
Отсроченные реакции как проявление «установок направленности» у обезьян
непищевую приманку Пату, который уже долгое время работал на корме, он очень скоро отказался от работы с вещами. Другой пример. Мы изучали влияние повышения кормушки над уровнем других, как признака, облегчающего запоминание, на двух обезьянах — на Пате и Кларе. Для Клары этот факт имел явно благоприятное значение, а для Пата он, скорее, проявился в обратном смысле. Мы это объясняем тем, что Пат работал у нас уже второй год, работал с успехам, усвоил определенные приемы запоминания места кормушки. Изменения привычной ситуации, скорее, путало его, и новым признаком он не пользовался, так как привык уже руководиться другими. Клара была новой подопытной, у нее еще не воспиталось никакой определенной установки в смысле метода работы, и она с готовностью воспользовалась дополнительной приметой, облегчающей запоминание. Так же как и приведенные ранее данные о специфической установке на вынюхивание у лисы и шакала, этот случай показывает, насколько сама возможность эффективной отсроченной реакции определяется общей установкой организма.
Мы имеем еще один наглядный пример этого. Рустаму при закладке двух приманок и наличии пяти кормушек была предоставлена возможность открывать произвольное число кормушек. Постепенно у него оформился навык открывать все кормушки подряд. Этот прием хотя и требовал затраты некоторой, весьма впрочем незначительной излишней энергии, но был вполне эффективен: обе приманки попадали в рот. Не было никаких признаков запоминания расположения приманок. Проводя опыт при таких условиях, можно было бы сделать вывод, что Рустам вообще неспособен к удержанию расположения приманки при отсроченных реакциях. Стоило, однако, изменить условие эксперимента, не давая открывать более двух кормушек, как прежняя установка потеряла возможность осуществления, началась ее перестройка. Внимание перенеслось на место закладки приманки. В русле новой установки быстро сформировался новый навык. Во всех этих случаях установка, воспитанная определенными условиями эксперимента, проявляется как мотивационная установка. Обусловленность поведения именно ею и исторический характер формирования самой установки выступают очень ясно.
Воспитуемость установок, с одной стороны, и роль этих воспитанных установок — с другой, покоятся на двух основных свойствах жизненных процессов: на их относительной устойчивости и относительной пластичности.
Степень устойчивости «установок направленности» у наших животных выражается прежде всего в длительности предельной отсрочки. В наших опытах, как мы видели, обезьяны оказались способными к более длительным отсрочкам, чем хищники. В частности, у Мишки и у Рустама мы получили длительность отсрочки в 10 мин., у Пата — в 20 мин., причем ни тот, ни другой показатель не были предельными.
Устойчивость установок, повидимому, является в значительной мере функцией другого их свойства — пластичности. Эти два свойства на первый взгляд противоположны; однако по существу они — сопряженные характерные черты жизненного процесса. Они не остаются однородными и однозначными на всех этапах фило- и онтогенетического развития. Они непрерывно меняют свою форму и содержание. На высшем уровне развития и та, и другая сторона высоко развиты, получая, однако, несколько иное качественное содержание, чем их примитивное проявление на более низких этапах. Устойчивость ригидная переходит в устойчивость пластичную, а пластичность безразличная — в пластичность определенной направленности. Как мы видели, самая устойчивость, проявляющаяся в длительности отсрочки, является продуктом воспитания.
Подвижность и пластичность установок, как мы уже отметили, не суть синонимы неустойчивости, хотя генетически, вероятно, и связаны с нею, оказываясь выражением той же текучести, но на новой основе. Лабильность и пластичность служат положительными свойствами, обеспечивающими приспособляемость устойчивых установок к конкретным условиям, их усовершенствование и утончение. Противоположным ей свойством оказывается инертность. Проявление того и другого в разной степени мы наблюдаем и у хищников, и у обезьян. Инертность генетически связана с устойчивостью, но так же не однородна с нею, как и лабильность с неустойчивостью. Инертность имеет свою динамику.
Мы уже упоминали, как у лисы в период негативизма, вызванного удлинением отсрочки, удавалось преодолевать этот негативизм, перемежая длительные отсрочки с короткими. Короткая отсрочка создавала готовность реагировать, которая своей инертностью и преодолевала негативизм при следующей длительной отсрочке. С другой стороны, чередование длительных отсрочек с короткими значительно повышало показатель правильных реакций при коротких отсрочках. Думаем, что это можно истолковать так. Готовность к длительной отсрочке требовала более высокого напряжения установки. Когда представлялась возможность реагировать немедленно, эта более высокая мобилизованность проявлялась в повышении качества.
90
: PRESSI ( HERSON )