11.Будденброки"

Этот первый большой роман Томаса Манна представляет собой одно из наи­более выдающихся произведений довоен­ной немецкой литературы. Рядом с ним по общественному и художественному значению можно поставить только цикл романов Генриха Манна, изображающих вильгельмовскую империю. В атом цикле (особенно в «Верноподданном») Ген­рих Манн выступает как писатель, поли­тически более острый и злободневный, чем Томас, его брат. В «Будденброках» нет такой непо­средственной злободневности. Действие здесь заканчивается задолго до развер­тывания и краха вильгельмовского пе­риода. Все же этот роман содержит в себе глубокую общественную критику, хотя и в сложной, запутанной форме. Художественная форма «Будденброков» тесно связана с этой особой фор­мой общественной критики и также чрезвычайно своеобразна: во всей не­мецкой литературе предвоенных лет нет ни одного романа, настолько закончен­ного, спокойного и монументального по форме. Но не только в немецкой — во всей мировой литературе этого периода не много произведений, которые могли бы сравняться с этим романом в художественном отношении. В романе рассказана история одной семьи. Упадок буржуазии представлен здесь в образе упадка купеческого се­мейства. Независимо друг от друга, различные писатели, современные Ман­ну, приходили к подобным сюжетам и подобному способу изображения буржу­азного разложения. Максим Горький написал «Дело Артамоновых», Гелсуорси — «Сагу о Форсайтах». Еще Золя, описывал гибель одной семьи, включив эту тему в широкую картину гибели Второй империи. Большей частью писа­тели сосредотачивали повествование во­круг судеб описываемой семьи и лишь в той мере изображали большие поли­тические и экономические явления цело­го полустолетия, в какой с ними непосредственно связана личная жизнь то­го или иного члена семьи. Общественная действительность в непосредственном виде присутствует в «Будденброках» только там, где она наглядно показы­вает возвышение или падение семьи Будденброк. Роман Томаса Манна — это элегиче­ский эпос о буржуазном закате. Манн представляет его в двух аспектах. С одной стороны, в распаде семьи Будденброк должен отразиться всеоб­щий процесс распада буржуазии; биоло­гические и психологические особенности представителей различных поколений являются характерными симптомами и формой, в которой происходит этот не­избежный распад. С этой точки зрения роман Томаса Манна является монумен­тальным символом буржуазного дека­данса. Но роман можно назвать историей упадка еще в другом, гораздо более непосредственном и конкретном смысле. Он изображает вымирание старой буржуазии в тесной связи с вымира­нием лучших буржуазных традиций. То­мас Манн показывает — правда, толь­ко эскизно, рисуя только периферий­ные явления, но, тем не менее, вполне отчетливо, — как на место буржуа ста­рого склада выдвигается буржуа совре­менного образца: некультурный, эго­истический, жестокий и пошлый капи­талист нашего времени. Роман построен на этом контрасте. Литературная манера Томаса Манна строго объективна; однако под умеренностью формы в «Будденброках» скры­вается мотив упадка немецкой буржуаз­ной идеологии, начавшегося, приблизи­тельно, в период военных успехов 1870 — 71 гг. и охватившего герман­ское общество во времена Вильгельма, в тесной связи с той ролью, которую Германия сыграла в империалистической войне. Эта культурно-критическая борь­ба, — выраженная в очень тонкой ху­дожественной форме, почти всегда скры­тая, но тем не менее достаточно опреде­ленная, — ставит роман Томаса Ман­на в непосредственную связь с актуаль­нейшими культурными вопросами того времени. И не только того времени: ведь очень многое в германском фашиз­ме уходит корнями в традиции вильгельмовской Германии. И в наши дни роман Томаса Манна не потерял еще актуальности. Этот ро­ман является гуманистическим проте­стом против варварства империалисти­ческой буржуазии. Таково его значение, и оно не отрицается тем, что некультурной современной буржуазии Томас Манн противопоставляет почтенный буржуазный патрициат, а не буржуазию периода подъема. Эта смягченная форма гуманистического протеста органически вырастает из развития всей буржуаз­ном немецкой литературы и, особенно, из развития самого Томаса Майна. Томас Манн изображает упадок ста­рой буржуазии как внутренний процесс. Он показывает в своем рома­не четыре поколения старо купеческой семьи из Любека. Он прекрасно инди­видуализирует персонажи и мастерски рисует как различие, так и фамильное сходство. Перед нами возникают телес­ные и духовные черты, характерные для всех Будденброков; одновременно с этим мы видим, с одной стороны, как по­являются в каждом новом поколении новые свойства, новые черты характера и, с другой стороны, как старые, уна­следованные свойства приобретают в но­вой общественной обстановке и в связи к индивидуальностью каждого человека новое значение. Томас Манн не ограничивается пси­хо-физиологической характеристикой действующих лиц, как это обычно де­лают современные ему писатели-натуралисты. Очень сдержанно, скупыми намеками он передает также изменения во взглядах персонажей, и эти изменения исторически правдиво отражают изме­нения, происходящие в объективной действительности. Старейший предста­витель семейства Будденброк — воен­ный интендант в армии, которая сражает­ся против Наполеона, — свободомысля­щий вольтерьянец; его сын находится под влиянием религиозно-романтиче­ских идей времен Реставрации (хотя, надо сказать, эти идеи принимают у не­го особый, патрицианский — почтен­ный, умеренный оттенок). В третьем по­колении религиозные идеи не играют уже никакой роли. Будденброки этого времени, опять-таки в полном согласии с исторической правдой, оказываются поклонниками философии Шопенгауэра и вагнеровского театра. Очень интерес­но, что Томас Манн заставляет сенато­ра Томаса Будденброк с энтузиазмом читать Шопенгауэра, но вслед за тем показывает, как общественные требования предъявляемые к жизни уважаемо­го купца, удерживают его от философ­ского обоснования и развития своих личных склонностей и инстинктов. В центре романа — третье поколение Будденброков. Симптомы упадка в нем проявляются уже отчетливо. Томас Манн достигает большой художествен­ной высоты, изображая ряд психических черт, которые роднят обоих братьев — Томаса и Христиана Будденброк и все-таки ведут каждого из них совершенно различными жизненными путями. И здесь Манн не передает симптомы упад­ка описанием психо-физиологических особенностей: он старается проникнуть в их основу и определить психологиче­ские корни декаданса в отчуждении от­дельных людей от своего класса. У представителей двух первых поколений бытовой уклад, этика, купеческие тра­диции в духе патрицианской буржуа­зии и т. п. — все это было непререкае­мым, само собой разумеющимся и не подлежащим какому бы то ни было со­мнению видом существования. У Томаса и Христиана такая индивидуальная связь с жизнью своего класса уже утра­чена. Младший из братьев, Христиан, теряет вследствие этого всякую цельность; вся его жизнь распадается на ряд бессмысленных эпизодов, и он гибнет морально и физически. Томас— старший брат — хочет сознательными усилиями восстановить эту связь, которая не дана ему как инстинкт. Он старается искус­ственно, насильно навязать себе «нату­ру» богатого купца — патриция. На время это ему удается. Кажется даже, будто Томас Будденброк придал небы­валый блеск, дому Будденброков — он первый из Будденброков стал сенатором! Но у него все-таки нет корней, и чем дальше, тем сильнее это сказывает­ся. Его «традиционность» все больше превращается в пустое актерство. Капитализм развивается неудержимо, и по­пытка Томаса соединить новые формы приобретательства с «почтенностью» фа­милии Будденброк терпит крушение. Даже главенство Томаса в предприятии все больше превращается в формаль­ность; о нем уже поговаривают, что на бирже ему принадлежит чисто декора­тивная роль. Младший Будденброк — неприспособленный к жизни человек, декадент, целиком поглощенный своими чувствами. Он умирает в ранней моло­дости и вместе с ним вымирает семья Будденброков. Судьба этой семьи, во всей ее симво­личности, дана Томасом Манном необы­чайно замкнуто. В этой замкнутости, в этом выделении изнутри выражается и сила и слабость Манна как художника. О редкой, почти беспримерной для со­временной буржуазной литературы за­конченности этого романа мы уже гово­рили. Эта законченность, однако, осно­вана на самоограничении автора в сме­лом выборе объектов и смелом изобра­жении их. Таким образом, спокойная законченность романа таит в себе глу­бокую и неразрешенную двойствен­ность. В книге выдержан чрезвычайно объективный тон. Повествование ведется ровно, бесстрастно, напоминая хронику. Но по существу и композиция, и сюжет, и характеры — все это впол­не субъективно. Субъективен, прежде всего, отбор ма­териала. Из всей общественной действи­тельности взято лишь то, что касается Будденброков, и изображены эти явления так, как Будденброки их пережива­ют, будь то экономические явления или политические события мирового значе­ния (революция 1848 г., война 1870-71 гг. и т. д.). Повествование приобре­тает вследствие этого большую цель­ность, так как развитие его следует за отдельными персонажами, связанными судьбой семейства, которую они в себе воплощают. Однако такой принцип от­бора приводит к тому, что крупнейшие события охватываются романом лишь постольку, поскольку их осознают Будденброки. Самостоятельное, действительное значение этих со­бытий, весьма отличное от того, как их представляют себе эти люди, при этом неизбежно урезывается. Субъективизм этого замысла яснее всего проявляется в противопоставлении старой и новой буржуазии. Ограничи­вая себя в изображении этого противо­речия, являющегося действительной причиной деградации Будденброков, тем, что доступно пониманию Томаса Будденброка, писатель сужает свою ши­рокую тему до описания психологическо­го декаданса одной семьи. Этот способ отбора распространяется и на образы людей, на персонажи, не принадлежащие к семейству Будденброк. Поэтому в эпизодических лицах есть не­что гротескно-силуэтное. Характеристи­ка их, построенная на повторениях од­ной или двух неизменных черт, напоми­нает «лейтмотивную» характеристику в театре Рихарда Вагнера. Слабость та­кой субъективистской характеристики особенно наглядна в фигуре Герды, жены Томаса Будденброка. Она изобра­жена, как женщина интересная, эксцен­трическая, особа загадочная для любекских «патрициев». То, что Томас Будденброк выбрал себе такую жену, должно быть для него чрезвычайно ха­рактерно. Но читатель узнает о ней лишь столько, сколько могли в ней раз­глядеть любекские купцы. Ее внутрен­няя жизнь остается загадкой и для него. Литературный стиль романа находит­ся в полном соответствии с выбором материала. Томас Манн стремится к тому, чтобы давать возможно большие, цельные и спокойные картины. Поэтому об отдельных явлениях рассказывается по возможности мало. Предпочитаются разговоры, письма и т. д., в которых резюмируются, излагаются уже прошедшие события. Очень характерно, например, следующее. В юности Томас Будденброк любил девушку, но женить­ся на ней не мог по соображениям се­мейного порядка. Читатель ничего не узнает об этой юношеской любви. Дает­ся только краткий прощальный разго­вор между влюбленными перед отъез­дом Томаса. Переломы в общественной жизни также изображаются чаще всего путем последующего резюме, путем сравнения настоящего с прошлым, а не как поворотные драматические моменты. Мы не хотим этим сказать, что То­мас Манн всегда уклонялся от изобра­жения драматических столкновений. Мы говорим только об основном характере его способа изображать действитель­ность. Даже рассказывая о драматиче­ском столкновении, он предпочитает на­чинать с момента окончательной ката­строфы, чтобы сразу дать в сжатом резюме все, предшествующее развитию действия. В этом отношении его роман напоминает драмы Ибсена. На такой основе возникает спокойное величие «Будденброков». Оно достигается в большей мере тщательной фильтрацией жизненного материала, чем смелым, эпическим охватом его и эпической насыщенностью драматиче­ских переломных моментов. Такая худо­жественная точка зрения выбрана То­масом Манном вполне сознательно и проводится с большой последователь­ностью и мастерством. Она дает ему возможность изобразить в больших и спокойных образах раздробленность и разорванность капиталистического общества. Однако подлинное значение и гра­ницы этого своеобразного способа изображения обнаруживаются с чрезвычай­ной ясностью при сравнении «Будденброков» с тематически-близким этому роману «Делом Артамоновых» М. Горь­кого. У Горького все сосредоточено на решающих драматических моментах; у Томаса Манна все растворяется в спо­койном и декоративном течении времен. У Горького — невероятно напряжен­ный внутренний драматизм; у Томаса Манна — тихие картины фатального исхода. Различие в стиле этих двух пи­сателей-современников определяется раз­личием в их общественно-классовом ми­ровоззрении. Пролетарский боец — Горь­кий видит упадок купеческой семьи, как процесс разложения в стане классового врага. Томас Манн видит в упадке ста­рого купечества судьбу, внутренний распад класса, с которым он связан, ги­бель идеалов, нарождение нового обще­ственного типа, который ему чужд и ко­торый он отвергает. В обоих случаях возникают художественно-законченные произведения. У Горького — на основе правдивого изображения в высшей сте­пени напряженных общественных противоречий, у Манна — на основе осторож­ного процеживания и сортировки жиз­ненного материала. Вот почему «Будденброки», выдаю­щееся произведение, не может иметь продолжения в развитии литературы и даже в творчестве самого Томаса Ман­на. Это во многих отношениях замеча­тельное произведение часто вырывается за пределы, насильно для него устано­вленные. Как ни фильтровал Томас Мани свой материал, жизнь не могла уложиться в его фаталистическую схему судьбы. В третьем поколении Будденброков есть очень живая и нисколько не декадентская фигура — Тони. Для то­го, чтобы втянуть и ее в фатальное падение семьи, Томас Мани вынужден нагромождать множество несчастных слу­чайностей в ее первом и втором браке и в браке ее дочери. Наконец, ему удается и ее представить как существо, потерпевшее полный крах. Как раз такие насилия показывают, что спокойная мо­нументальность романа не продиктова­на материалом, что основа художествен­ного объективизма автора глубоко субъективна. Большая художественная одаренность, культура и серьезность Томаса Манна дали возможность при­вести эти противоречивые элементы к художественному единству. Однако это единство — одна лишь красивая внеш­ность. Поэтому «Будденброки» являют­ся отдельной удачей в эпоху, столь не­благоприятную для искусства, но не могут быть образцом для дальнейшего развития романа.

12.  “Тягар білої людини” означав для нього насамперед чесну, самовіддану, виснажливу і жертовну працю заради того, щоб, як вірив письменник, прилучити відсталі народи до сучасної цивілізації. Звичайно, обмеженість цієї точки зору сьогодні цілком очевидна, але підстав для всіляких вульгаризаторських узагальнень, на які було особливо щедре наше літературознавство культівської, та й післякультівської доби, вона аж ніяк не дає.

Тим більш не дає для цього підстав знаменита “Балада про Схід і Захід” перші рядки якої (“Захід є Захід, а Схід є Схід, і їм не зійтися вдвох, допоки Землю і Небеса на Суд не покличе Бог”), часто й абсолютно неправомірно висмикуються з контексту — на доказ начебто непереборного для Кіплінга антагонізму двох різних світів з їхніми системами цінностей, поглядів і законів. Насправді ж уся балада — послідовне спростування цієї тези, палкий гімн силі людського духу, що дає змогу різним людям звестися над кастовими і національними забобонами й простягти один одному руки. Адже відразу за двома часто цитованими рядками йде їхнє заперечення:

Та Сходу і Заходу вже нема, границь нема поготів,  Як сильні стають лицем у лице, хоч вони із різних світів!

15 Особенности конфликта и образная система драмы Гауптмана «перед восходом солнца» Герхарт Гаупман – немецкий драм-г. В драматургии сказал Г. основное слово. В отличие от многих писателей, Несмотря на приверженность к натурализму, Г. не сводил к нему свой художественный метод. Более того, элементы натурализма нередко уходят на 2-ой план, а вместо них неоромантические тенд-ии ("драматург-поэт ставит себе целью отражать не реальные противостояния мира... а свои собственные драматические импульсы..."). Эта эстетическая установка не исключала, интереса писателя к действительности со всеми ее противоречиями (глубоко реальное мировидение, масштабность проблем, современность его пьес). Его 1-ая пьеса "Перед восходом солнца" (1889) – свидетельствовала о его стремлении соединить натур-ий и реал-ий худ-ые методы, а соц-ые проблемы - с теорией наслед-ти. Ключевой персонаж пьесы - Елена Краузе, чел-ек глубоко нравственный, думающий, цельный, трагически одинокий в кругу своей семьи. Всеми силами пытается она сохранить себя, защититься от тех пороков, которые погубили ее отца и сестру, убили в них все чел-ое. Др. персонаж убежд-ый позитивист Лот в вопросах любви, как и во всех др., "трезв и логичен": он считает "самым важным произвести на свет физически и духовно здоровое поколение", а потому его избранница д. иметь абсолютно здоровую наслед-ть. Поэтому он и бежит Елены, обрекая ее на гибель. Впечатление жуткой безысходности оставляет финал драмы: под вопли пьяного отца, возвращающегося из трактира, Елена кончает жизнь самоубийством. И все же свести содержание пьесы к теории наслед-ти нельзя. Сам Г. определил жанр как "социальная драма". Соц-ые вопросы здесь занимают очень важное место, а на примере отношений в семействе Краузе показана картина общественной жизни. Первая драма Г. сказала читателям о трагедии несостоявшейся жизни, кот-ая оборвалась, так и не начавшись ("перед восходом солнца").