Д.К. Безнюк

МЕРА -- философская категория, традиционно используемая в контексте отображения взаимосвязи и взаимозависимости количественных и качественных изменений. Подобный подход в трактовке М. был конституирован и легитимизирован в историко-философской традиции Гегелем: “Все вещи имеют свою меру, т.е. количественную определенность, и для них безразлично, будут ли они более или менее велики; но вместе с тем это безразличие также имеет свой предел, при нарушении которого (при дальнейшем увеличении или уменьшении) вещи перестают быть тем, чем они были”. М., т. обр, трактуется как интервал или диапазон, в границах которых вещи и явления, изменяясь, сохраняют тем не менее, единство своих качественных и количественных параметров, т.е. остаются идентичными сами себе, самотождественными. М. у Гегеля тем самым исполняет роль соединительного логического звена между категориально-понятийными комплексами, описывающими, с одной стороны, непосредственное бытие, -- и сферу сущности, с другой. Выступая также в качестве несущей конструкции гносеологической процедуры перехода от абстрактного к конкретному, М. в своем развертывании в рамках схемы Гегеля могла приобретать статус мерила “особости” либо даже “индивидуальности” того или иного объекта или явления. Классическая философия различает простую или непосредственную М. (как М. отдельного объекта вне системных взаимодействий), системную М. (как М. объекта, понятого в качестве элемента некоей целостности) и реальную М. (как М. объекта, рассматриваемого с точки зрения всех его возможных систем взаимодействий, где репрезентируется его качество). Проблема “горизонта”, “предела” конкретизации М. применительно к феноменам действительности оказывается тесно сопряженной с философским вопросом о возможности аппликации М. к миру человека и его деятельности. Тезис Протагора о том, что человек есть М. всех вещей, остается противопоставлен пониманию М. как элементу объективной и общезначимой совокупности характеристик природного и социального бытия. Особую смысловую нагрузку в этом плане приобретает также основополагающая философская проблема принципиальной возможности не только выявления, но и создания человеком определенной “мерности” бытия. Несовпадение “мерности” программ человеческой деятельности и “мерности” существования определенных природных систем породило, в частности, совокупность экзистенциальных вопросов бытия человеческой цивилизации, именуемых “глобальными проблемами”.

А.А. Грицанов

МЕРЕЖКОВСКИЙ Дмитрий Сергеевич (1865--1941) -- русский писатель и поэт, философ. Муж З.Н. Гиппиус. В качестве поэта, эссеиста и романиста выступил одним из зачинателей символизма в русской литературе. Один из организаторов (1901) Религиозно-философского общества, стремившегося гармонизировать отношения интеллигенции и церкви. Будучи воинствующим антикоммунистом и противником большевизма, эмигрировал из России в 1920. Основные сочинения: “О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы” (1893), “Лев Толстой и Достоевский (1901--1903), “Христос и Антихрист” (1893--1906), “Грядущий Хам” (1906), “Не мир, но меч. К будущей критике христианства” (1908), “Больная Россия” (1910), “Зачем воскрес? (Религиозная личность и общественность)” (1916), “Тайна трех. Египет и Вавилон” (1925), “Тайна Запада. Атлантида и Европа” (1930), “Иисус неизвестный” (1932) и др. (Собрание сочинений М. было издано в Москве в 1914--1915 и уже тогда включало 24 тома.) М. провозгласил жизненно важным для России создание “нового религиозного сознания”. Согласно его убеждению, эволюционирующее христианство (в отличие от “истинного” или “первоначального”), иерархизируя начала человеческого мира, допустило неоправданный перекос в направлении сакрализации духовного начала, сопряженного с отрицанием святости плоти и ее проявлений. (Язычество же, царство Антихриста по сути своей, по М., допускало явную переоценку плотского начала в ущерб духу.) Истинное же положение дел, по М., таково, что обе эти ипостаси человека находятся в неразрывном мистическом единстве, что находит свое выражение во всех великих таинствах раннего христианства: воплощении Бога во Христе, при котором слово становится плотью; евхаристии -- причащении святых тайн и освящении плоти и крови; воскрешении -- обретении плотью вечной жизни. “Новое религиозное сознание” (или “религия третьего Завета”) поэтому органично обретало у М. не просто плотские, физические измерения, но также и явно очерчиваемую мыслителем сексуальную доминанту -- М. всегда был демонстративно чужд “бесплотному идеализму”, именуя свою позицию “мистическим реализмом” или “мистическим материализмом”. (Согласно М., логика историко-философского процесса включает в себя “догматический идеализм” как тезис, “догматический материализм” как антитезис и “мистический материализм” как синтез.) По мысли М., “...христианство -- правда о небе, язычество -- правда о земле, и в будущем соединении этих двух правд -- полнота религиозной истины...”. Традиционную модель познания, включающую эмпирический (получение знаний о физической Вселенной) и метафизический (выработка разумом репертуаров поведения и деятельности, аппликация которых на действительность делала бы принципиально осуществимой ее познаваемость для человека) аспекты, М. стремился дополнить познанием мистическим (мгновенным, интуитивным), направленным на приобщение к сверхрациональным истинам. Результатом изысков М. явилась его идея о том, что политическая революция в России необходимо будет сопряжена с духовным переворотом (“революцией духа”), итогом которых выступит устранение самодержавия царя-Бога (согласно М., в Московской России церковь оказалась подчиненной государству, а царь в результате приобрел статус земного божества) в пользу установления теократии Бога истинного. Вновь следуя базовым схемам гегелевской диалектики, М. четко определил реальное призвание и историческую роль коммунистической России исключительно как антитезиса России православной. Синтезом же данных стадий эволюции своей Родины М. полагал конституирование “третьей” России -- истинно религиозной, теократической и мистически неуязвимой.