Шейгал Елена Иосифовна. Семиотика политического дискурса. Диссертация

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

181

группы считают достоверной и авторитетной, тогда как социальная группа, к

которой относит себя говорящий, считает эту историю фальшивкой.

В современной литературе по культурологии отмечается неоднозначность понятия «миф»: «В традиционном понимании миф – это возникающее на ранних этапах повествование, в котором явление природы или культуры предстает в одухотворенной и олицетворенной форме. В более поздней трактовке это исторически обусловленная разновидность общественного сознания. В новейших толкованиях под мифом подразумевается некритически воспринятое воззрение» (Гуревич 1992: 43).

Миф в политическом дискурсе большинство современных исследователей трактуют как принимаемые на веру определенные стереотипы массового сознания ( Маслова 1997: 73; Водак 1997: 23; Geis 1987: 27; Edelman 1977: 71; Hahn 1998: 118).

С психологической точки зрения миф – это способ интерпретации актуальных явлений, вызывающих интерес или беспокойство; не случайно активизация мифологического мышления отмечается именно в кризисных политических ситуациях. «В отчаянных ситуациях человек всегда склонен обращаться к отчаянным мерам, и наши сегодняшние политические мифы как раз и есть такие меры. В случае, когда здравый смысл подводит нас, в запасе всегда остается сила сверхъестественного, мистического» (Кассирер 1996: 205).

Одним из важнейших социальных факторов, способствующих появлению политических мифов, является отсутствие четких социальных ориентиров, что характерно для ситуации политической нестабильности и кризиса: «Если у вас нет среды с предсказуемым поведением, нет указателей и различимых ролей, вы вынуждены цепляться за образы, мифы, смысловые подпорки» (Г. Павловский // ИЗВ, 15.09.98). Миф направлен на сглаживание социальных противоречий, он служит средством адаптации к объективной

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

182

реальности для социальных групп, не способных рационально анализировать

сложные ситуации.

Вконцепции, которую развивает А.М. Лобок, миф рассматривается как смыслонесущая реальность, неизмеримо более сильная, нежели реальность как таковая: «Что же такое миф? Первое и самое очевидное: миф есть ложь. Но к первому добавляется второе: не просто ложь, а ложь, в которую верят. И не просто верят, а верят самозабвенно, с полной внутренней отдачей. Вопреки фактам и доводам рассудка. Если это и мир лжи, то только для внешнего наблюдателя. Для человека, находящегося внутри мифа, он есть мир абсолютной и непререкаемой истины. А это значит: миф есть ложь, имеющая сверхзначимый характер для человека» (Лобок 1997: 30). Именно поэтому любой миф обладает чрезвычайно высокой энергией сопротивления по отношению к каким угодно фактам и событиям.

Вкачестве когнитивной предпосылки возникновения мифа выступает феномен фетишизации символа, механизм которого, как показано в работе П. Сорокина, заключается в том, что некий «объект, функционируя в течение продолжительного времени как носитель определенного значения, нормы или ценности, идентифицируется с ним до такой степени в умах субъектов взаимодействия, что он имеет тенденцию стать самодостаточной ценностью. <…> Он часто трансформируется в фетиш, сам по себе любимый или уважаемый, внушающий страх или ненависть. Случаи фетишизации символических проводников можно наблюдать как среди первобытных, так и среди цивилизованных людей во всех сферах общественной жизни, на каждой стадии развития. Единственная разница состоит в фетишизируемых объектах.

Австралиец фетишизирует брусок дерева; истинно верующий – икону или имя святого; монархист – портрет своего властителя; коммунист – портреты Ленина или Сталина» (Сорокин 1992: 215).

Одним из важнейших лингвистических механизмов мифообразования,

свойственным всем типам мифологем, является гиперболизация. В качестве

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

183

примера процитируем Б.Ю. Нормана, анализирующего общественно-

политический компонент слова залп: «Многие поколения советских людей традиционно связывали начало новой эры с залпом «Авроры», так что само это выражение превратилось в устойчивое словосочетание, во фразеологизм. И

никто, кажется, не задумывался: а ведь залпа-то, собственно говоря, и не было.

Залп, как свидетельствует словарь русского языка, – это одновременный выстрел из нескольких стволов. А крейсер «Аврора» стрелял из о д н о г о орудия! Однако социальная и эмоциональная окраска слова залп оказалась настолько ярче и «выше» нейтрального выстрел, что незаметно произошла подмена: обыденный выстрел превратился в торжественный залп» (Норман

1996: 123). Развивая мысль автора, следует подчеркнуть, что в данном случае имела место не только денотативная (один много), но и коннотативная гиперболизация (индуцирование и усиление эмотивности). Все это, вместе с переключением стилистического регистра и изменением тональности

(обыденная возвышенная), способствовало формированию идеологической коннотации («наш»): «наш» залп «Авроры» известил о начале «нашей» революции.

Вмногочисленных исследованиях по психологии, философии,

социологии и семиотике мифа выделяются его характерные признаки. Прежде всего, это аксиоматичность и неверифицируемость, как проявление некритичности мифологического сознания (значимость момента веры). Миф,

как правило, недоказуем, поскольку мифологическое мышление не подчиняется логике, не чувствительно к противоречиям. С аксиоматичностью мифа непосредственно связаны такие его особенности, как упрощенное видение реальности, упрощенно-каузальное толкование событий: миф

«отменяет сложность человеческих поступков, дарует им эссенциальную простоту, упраздняет всякую диалектику <…>, в организуемом им мире нет противоречий, потому что нет глубины » (Барт 1996: 270). Социальный миф стягивает действительное многообразие жизни к схеме, к однозначной

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

184

зависимости: «Отберем частную собственность – человек станет хозяином страны. Ликвидируем общественную собственность – наступит благоденствие.

Назовем имена многочисленных врагов – и увидим, как «вольно дышит человек» (Гуревич 1997: 414).

Важнейшим свойством мифа является его внерациональность, примат образно-эмоционального начала: «Миф оказывается первичной и древнейшей формой власти – властью организованных эмоций, инстинктов и чувств»

(Кравченко 1999: 16). Э. Кассирер отмечает, что рациональная организация легко поддерживается в мирное, спокойное время, в периоды стабильности и безопасности, тогда как в «критические моменты человеческой социальной жизни рациональные силы, сопротивляющиеся выходу на поверхность старых мифических концепций, не могут быть уверены в себе» (Кассирер 1996: 205).

Значимость мифа в политической коммуникации связана с тем, что политика основана не столько на глубоко проработанных интеллектуальных концепциях, сколько на пропаганде, а пропаганда, по справедливому замечанию политолога А.Н. Савельева, – «это язык аллегорий,

гипнотизирующий массы, язык мифологем и мифосюжетов. <…> Масса ищет ослепления и сенсации, а не логики. От вождя или пропагандиста нужно только умение искреннего и яркого обоснования того или иного шага. У массы нет ни времени, ни желания изучать аргументы, взвешивать все «за» и «против» (Савельев 1998: 167).

Слабость рационального начала и упрощенность восприятия ситуации приводят к определенному искажению картины реальности, поэтому

«политические мифы не обязательно выдумка, чаще это полуправда или полуложь» (Geis 1987: 30), а «в худшем случае миф представляет собой опасную фальсификацию» (Nimmo, Combs 1980: 9).

Миф есть продукт спонтанного коллективного творчества, он свойственен массовому сознанию. Обязательным условием существования мифа является широкая поддержка общественного мнения. Миф как вторичная

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

185

семиотическая система «конституирует вторичную реальность, в которую, в

свою очередь, верят и обязаны верить все члены данного коллектива» (Водак

1997: 23). Данная мысль Р. Водак переплетается с известным высказыванием Э. Кассирера: «Миф – это персонифицированное желание группы» (Кассирер

1996: 205). Мифы характерны для политически наивных, не сведущих в политике людей, составляющих социальную среду существования мифов, хотя творцами мифов могут быть и политические эксперты, сознательно

«запускающие их в оборот», преследуя определенные политические цели.

Рассмотрим отличия мифа от смежных понятий – утопии, легенды,

художественного произведения.

Как показало исследование И.И. Кравченко, миф имеет много общего с утопией. Сходство мифа и утопии заключается, прежде всего, в том, что они являются двумя формами иррационального отношения к действительности.

Основные различия, по мнению автора, сводятся к следующему: утопии,

точнее определенные классы утопий, сбываются, мифы же – никогда; утопии сменяются, мифы остаются; утопия – это конкретизация мифа, который выступает как историческая универсалия; утопия структурно сложнее мифа:

она, как правило, состоит из трех частей (критической, проективной и конструктивной), тогда как миф одночастен, и лишь в скрытом виде включает критику (Кравченко 1999: 4).

Кроме того, миф отличается от утопии по временнóму параметру: «Утопия представляет собой идеализированное видение будущего. Миф,

который имеет дело исключительно со сферой будущего, в строгом смысле является не мифом, а утопией» (Nimmo, Combs 1980: 26). На наш взгляд,

логичнее не противопоставлять утопию мифу, а рассматривать ее как разновидность мифа, ориентированную на вектор будущего.

Различие между мифом и легендой, по мнению В.А. Масловой, может быть сформулировано так: «миф – непроизвольная форма мышления, легенда

– продукт сознательного творчества» (Маслова 1997: 81). Ею же предлагается

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

186

разграничение мифа и художественного произведения по критерию доверия: «Если это доверие – условность, игра, то перед нами художественное произведение. Если же доверие – безусловная данность, то это миф» (Маслова

1997: 80).

Миф – это выдумка или особая реальность? Именно здесь, как считает А.Н. Савельев, проходит различие между собственно мифом и мифом политическим. «Миф как реальность – это культурный миф, а политический миф изначально – всегда выдумка, вслед за которой у мифотворца и мифопотребителя может возникать ощущение реальности. Политический миф является приспособлением некоторого культурного мифа для политических целей, но, в отличие от культурного мифа, в его основе всегда лежит некая концепция. Политический миф характеризуется не только определенной картиной мира, но и концепцией социальной Истины, некоей точкой во времени, связанной с истоком национальной истории и культуры, образом будущего (понятым как возвращение к истокам) и резкой оппозицией «мы – они» (образ союзника и образ врага)» (Савельев 1998: 161). Кроме того, по мнению автора, современный миф отличается от архаического

«короткодействием» и значительно большей значимостью текста по сравнению с символикой и ритуалом. Тем не менее, как справедливо замечает И.И. Кравченко, современная политическая мифология не избавилась от ритуального начала, хотя формы ее ритуальности сильно изменились. «Они уже не связаны (или почти не связаны) со сверхъестественными потусторонними силами, но по-прежнему связаны с социальными ритуалами

(культами, нерелигиозными формами веры, знаками почета, политическими и идеологическими формулами, сценическими действиями – шествиями,

манифестациями и пр.)» (Кравченко 1999: 11).

Политический миф самым тесным образом связан с идеологией.

Идеология насаждает господствующую систему ценностей, которая отражается в семантике мифологем. С одной стороны, мифология участвует в

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

187

формировании национального или классового самосознания, с другой стороны, «мифологизация может стать вторичным порождением идеологии,

если в ней усиливается тенденция внушения в сознание общества превратного понимания действительности» (Ерасов 1997: 163).

Идеологи используют мифы для создания иллюзии реальности с целью интерпретации действительности в желательном для них направлении. «В

СССР официальная мифологизация использовалась при создании великих строек коммунизма, освоении целины, строительства БАМа. Хотя затраты труда и средств не соотносились с функциональной полезностью этих мероприятий, но мифологизированная связь между «освоением природы» и «построением лучшего будущего» диктовала крупномасштабную деятельность» (Ерасов 1997: 163).

В докладе Г. Зюганова на IV съезде КПРФ (апрель 1997 г.) читаем:

«Непререкаемый авторитет наших российских аксакалов Расула Гамзатова и

Махмуда Эсамбаева еще и еще раз подтвердил и нерушимую дружбу народов

России». В ситуации, когда в стране нарастает тенденция к дезинтеграции субъектов федерации, и повсеместно вспыхивают межнациональные конфликты, использование мифологемы нерушимая дружба народов России

выглядит как попытка представить желанную социалистическую действительность прошлого в неизменном, законсервированном виде. Однако,

по сути дела, она носит характер заклинания и, на наш взгляд, преследует единственную цель – добиться «клятвы на верность» от единомышленников.

Импликация в данном случае, такова: «Если ты веришь в это или, по крайней мере, делаешь вид, что веришь, то ты – наш, свой».

Важнейшими функциями политического мифа, выделяемыми в работах разных авторов (Гудков 1996; Гуревич 1992; Кассирер 1996;

Кравченко1999; Маслова 1997; Пятигорский 1996; Denton, Woodward 1985; Edelman 1964, 1977; Geis 1987; Nimmo, Combs 1980; Parenti 1994; и

др.), являются следующие:

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

188

О б ъ я с н и т е л ь н а я функция. Миф выступает как средство социальной ориентировки, способствует лучшему пониманию массами сложных политических понятий и теорий.

Функция о п р а в д а н и я определенных политических действий.

Политики часто прибегают к языку мифов в попытке убедить избирателей в преимуществах своих политических программ и своих достоинствах как кандидатов на тот или иной пост.

Функция п о д д е р ж а н и я с т а б и л ь н о с т и системы, защиты

(легитимация) существующего порядка. Например, как отмечал известный антрополог Б. Малиновский, писавший о жителях меланезийских островов,

мифы происхождения (myths of origin) служат для легитимизации притязаний на собственность, статусных различий, и власти определенного клана (цит. по: (M. Parenti 1994: 98)).

С в я з у ю щ а я функция, благодаря которой носители одной мифологии осознают свое единство. Мифы способствуют поддержанию единства общества, обеспечивают связь между индивидом и политическим сообществом.

Р е г у л я т и в н а я (манипулятивная, персуазивная) функция. Миф является сильным средством внушения, политическим оружием, способным подчинять, группировать и направлять людей. Мифы мотивируют и стимулируют определенное поведение, формируют приверженность к определенной политике.

М а г и ч е с к а я функция – создание и «разгадка» политических загадок, поддержание состояния веры по отношению к политическому вождю и проводимому политическому курсу, а также разного рода обещаниям и обязательствам;

Из сказанного следует, что мифы санкционируют и укрепляют общественные, в том числе и политические, ценности, задают смысловые

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

189

ориентиры культуры, структурируя принятую в обществе парадигму социального и культурного поведения.

Языковым носителем мифа является мифологема, которая относится к ключевым знакам политического дискурса. Языковое существование политического мифа непосредственно связано с такими характеристиками политического дискурса, как фантомность и фидеистичность, что и отражается в прагматической структуре значения мифологемы.

Отличительным признаком мифологемы является фантомный денотат – либо несуществующий, либо настолько неясный и размытый, оторванный от реальной действительности, что это создает простор для работы ложного сознания. «Миф о социализме и коммунизме вытесняется мифом о рынке и демократии. Их фантастические образы, витающие над Россией, имеют мало общего с конкретной, жесткой, в одних условиях – эффективной, в других -

нет, противоречивой системой отношений, ценностей, механизмов, какой в действительности является реальная демократия на Западе» (Баталов, 1993: 8).

Аналитики отмечают характерную для фантомного состояния сознания завороженность словом, веру в магию слова. Частная собственность,

рыночные отношения, демократия – все эти понятия казались нам едва ли не волшебными. Мы верили: достаточно заменить ими обрыдшее плановое хозяйство и нерушимое единство партии и народа – и «все будет хорошо»

(КП, 30.11.97).

Фидеистичность можно представить в виде шкалы, полюсами которой являются абсолютная вера и полное безверие. Полюс веры «оязыковляет» рождаемые фантомным политическим сознанием мифы, закрепляя их за языковыми мифоносителями – мифологемами. Шкала фидеистичности коррелирует с оценочной шкалой: вера соотносится с положительным полюсом оценочной шкалы, неверие – с отрицательным. Вера чаще выступает как немаркированный член оппозиции, выражается преимущественно тональностью дискурса («серьезно»). Противоположный полюс шкалы

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

190

(неверие, недоверие) имеет специальные маркеры – знаки скепсиса и

разоблачения: правда, истина, на самом деле, фактически, ложь, фальшивка,

мистификация, сказка, обман народа, очередной миф, мифический, мол,

дескать, так называемый, развеять/разрушить миф. Употребление этих маркеров сопровождается иронической тональностью, которая в письменной речи обычно передается кавычками.

Политический дискурс отражает борьбу между теми, кто создает мифы и теми, кто их разоблачает. Не случайно в политическом дискурсе весьма частотны формулировки мифологем, преподносимые в контексте разоблачения: Еще одним мифом является популярная сказка об «олигархии»,

которая очень нравится тем, кого зачисляют в эту категорию (ТР, 20.11.97);

«Правое дело» приступит к развенчанию мифа: во всех бедах России повинны Чубайс и Гайдар (КП, 1.06.99); Демонстрации в Минске развеяли миф об экономическом процветании (ИЗВ, 15.04.98); О Чубайсе сложено немало мифов. Один из них – о его выдающихся способностях генерировать идеи. На самом деле он лишь талантливый компилятор чужих изобретений (ВП, 6.12.97).

Согласно нашей концепции, языковое существование мифа имеет статус прецедентного феномена. К числу прецедентных относятся феномены,

характеризующиеся следующими признаками: 1) они хорошо известны всем представителям лингво-культурного сообщества, имеющие сверхличный характер; 2) актуальны в когнитивном плане (познавательном и эмоциональном) – в национальном менталитете существует инвариант их восприятия; 3) обращение к ним постоянно возобновляется в речи представителей лингвокультурного сообщества и не требует дополнительной расшифровки или комментария (Караулов 1987: 216; Красных, 1998: 51); 4)

обладают ценностной значимостью для определенной культурной группы

(Слышкин 1999).