Третья эпоха.
Один из моих недостатков, которые не были включены в список set далее, по моим камердинером) является нежелание заниматься с моим собственных внутренних дел. Разбирательство моего лакея, в то время как у меня была вдали от дома, не оставила мне выбора, кроме как уволить его на мое возвращение. С этого напряжения орган мое вмешательство, как главный бытовой подошел к концу. Я оставил его в мой прекрасный экономка, миссис Mozeen, чтобы найти трезвого преемника пьяный бродяга, который был послан подальше. Она обнаружила респектабельный молодой человек-высокие, пухлые и румяные, - чье имя было Иосиф, и чей характер был безукоризненным. У меня только одна извините за заметив такую ничтожную случае, как этот. Он взял ее место, в более поздний период, в той цепи, которая медленно обмотки сама вокруг меня.
Дядя попросил меня, чтобы продлить мой визит, и я, вероятно, должен они согласились, но для беспокойства по теме близок и дорог Относительная-моя сестра. Ее здоровье стало сдавать после смерти ее муж, с которым она была нежно привязана. Я слышал Новости ее пока я был в Суссексе, который втащил меня обратно в город. В месяц больше, ее смерть лишила меня последних родственница. Она не оставив детей; и двух моих братьев, оба умерли незамужних пока они еще были молодые люди.
Этот недуг, поставил меня в такое положение серьезное смущение, в связи с распоряжении мое имущество после моей смерти.
Я до сих пор сделано не будет, зная, что моя судьба (что было совершенно в деньги) будет идти в установленном законодательством порядке к лица всех остальных, кто хотел бы использовать его в лучшее цели-то есть можно сказать, к моей сестре, как мои ближайшие родственники. Как Я теперь, расположенной, моя собственность вернется к дяде, если бы я умер не оставив завещания. Он был богаче, чем я был. Его двое детей, оба сына, старший наследует его поместья: младшему было уже перешло к его матери крупного состояния. Имея буквально семьи нет претензии на меня, я чувствовал себя обязанным признать шире требования бедности и несчастье, и посвятить свою лишнего богатство для увеличения доходов от благотворительных учреждений. Как к незначительные последствия, этим я обязан моей хорошей хозяйкой, миссис Mozeen, не забывать верных услуг прошлых лет. Надо ли добавлять, если Я был волен действовать так, как мне угодно, - что я бы с удовольствием сделал Rothsay объект красивый завещанию? Но это был не чтобы быть. Мой друг был человеком болезненно чувствительны на тему деньги. В первые дни нашего общения мы были на первый и единственный раз на грани ссоры, когда я спросил (как пользу для себя), чтобы быть позволило обеспечить для него в своей будет.
"Это потому, что я беден, - объяснил он, - что я отказываюсь прибыль за вашу доброту, - хотя я чувствую это с благодарностью."
Я не понял его, и сказал так ясно.
"Вы это поймете, - продолжал он, - я бы никогда не восстановить мое чувство деградации, если корыстные мотивы, на моей стороне была связанные с нашей дружбы. Не говорю, что это невозможно! Вы знаете так же хорошо, как и я, что выступления будут против меня, в глаза мира. Кроме того, я не хочу денег, мой собственный маленький доход достаточно для меня. Сделайте меня своим душеприказчиком, если хотите, и оставьте меня, обычного настоящее пятьсот фунтов. Если вы превышать эту сумму я заявляю на мое честное слово, что я не коснитесь одного фартинга его." Он взял мою руку и прижал ее горячо. - Сделай мне одолжение, - сказал он. "Никогда не давайте говорить об этом снова !"
Я понял, что я должен уступить, - или потерять друг мой.
В настоящее время делает моя воля, я, соответственно, назначил Rothsay один из моих исполнители, на тех условиях, которые он предписывал. Несовершеннолетнего наследие было рядом, надлежащим образом письменно, я оставил часть моего состояния в общественные благотворительные организации.
Мой адвокат положил справедливой копия будет на моем столе.
"Тоскливую распоряжения имуществом, для человека твоего возраста, - он сказал : "я надеюсь получить новый набор инструкций, прежде чем вы на год старше."
- Какие инструкции?" - Спросил я.
"Чтобы обеспечивать свою жену и детей, - ответил он.
Моя жена и дети!!! Идея, казалось, было так нелепо, что я расхохотался. Он никогда не приходило в голову, что там может быть любая нелепость с моей собственной точки зрения.
Я сидел в одиночестве, после моего юридического советника ушел, глядя рассеянно на недавно погружен будет, когда я услышал резкий стук в парадную дверь, который мне показалось, что я узнал. В еще минута-Rothsay светлое лицо оживляли моей тусклой комнате. Он вернулся из Средиземного моря в то утро.
- Я помешала вам? - спросил он, указывая на листья рукопись, прежде чем меня. - Вы пишете книгу?"
- Я делаю моя воля."
Он изменил тон; он посмотрел на меня серьезно.
- Вы помните, что я сказал, когда мы как-то разговаривали вашей воли?" - спросил он. Я поставил его сомнения тут же, - но он не был вполне устраивает пока. "Вы не можете положить ваши же будет?" - предложил. "Я ненавижу видеть ничего, что напоминает мне смерть."
- Дай мне минутку, чтобы подписать его, - сказал я, - и позвонил, чтобы вызвать свидетели.
Миссис Mozeen ответ на Звонок. Rothsay посмотрел на нее, как если бы он хотел, чтобы у меня домработница поставила же, как и моя воля. От в первое мгновение, когда он видел ее, он задумал большую не нравится, что доброе существо. Там ничего не было, я уверен, лично репеллент о ней. Она была немного тонкий тихий женщина, с бледным цветом лица, яркие карие глаза. Ее движения были нежными, голос ее был низким, ее достойного серое платье был адаптирован для ее возраста. Почему Rothsay должна любить ее было больше чем он мог объяснить себе. Он повернулся своих неразумных ущерба в шутку, и сказал, что он ненавидел женщину, которая носила шифер цвета фуражке-ленты!
Я объяснил миссис Mozeen, что я хотел, свидетелями подпись моя воля. Естественно, достаточно, - в комнате на время-она спросила, может ли она быть одним из них.
Я вынужден был сказать " Нет", и, чтобы не обижать ее, я дал причине.
"Моя воля признает то, что я должен, чтобы ваши добрые услуги", - сказал я. "Если вы один из свидетелей, вы потеряете свое наследие. Отправить до слуг."
Со своим обычным тактом, миссис Mozeen выразила свою признательность молча, взглядом, - и вышел из комнаты.
- Почему ты не мог сказать этой женщине, чтобы отправить слуг, без упоминать ее наследие?" Rothsay спросил. - Друг мой, - Лепель, у вас есть сделали очень большую глупость."
- В каком смысле?"
- Вы дали миссис Mozeen интерес к вашей смерти".
Это было невозможно сделать серьезный ответ на этот нелепый выставка Rothsay предвзятость против бедной миссис Mozeen.
"Когда я буду убит? - Спросил я. "И как это будет сделано? Яд?
- Я не шучу, - Rothsay ответил. - Ты вздыхал по ваша экономка. Когда вы говорили, ее наследие, не заметили ли вы, ее глаза".
"Да".
- Ничто не поразило тебя?"
"Меня поразило то, что они на редкость хорошо сохранились глаза женщина ее возраста".
Внешний вид камердинера и лакея положить этому конец праздные разговоры. Завещание было исполнено, и заперли. Наш разговор повернулся на Rothsay путешествия по морю. Круиз был в каждом путь успешно. Бесподобный побережья Средиземного моря, поносил описание, парусный спорт знаменитого яхт-оказалось достоин своей репутации, и, в довершение всего, Rothsay пришел обратно в Англию, на справедливой основе, в первый раз в его жизни, зарабатывать деньги.
"Я обнаружил сокровище, - объявил он.
- Это был небольшой грязной современная фотография, взял в переулке в Палермо. Это Богоматери с младенцем, с Гвидо.
На дальнейших объяснений оказалось, что картина выставлена для продажи была написана на медь. Заметив, что контраст между редкий материал и безнадежно плохой живописи, которые покрывали его, Rothsay назвал t o виду некоторые известные рассказы ценные произведения искусства, которые были закрашены для целей маскировка. Цена попросил изображения составило чуть более чем стоимость металла. Rothsay купил ее. Его знание химии позволило ему поставить его подозрения успешно в тест, и один из гостей на борту яхты-известный французский художник, объявил о своей убежденности в том, что картина сейчас показали для просмотра была настоящая работа, Гвидо. Такое мнение, как это убедил меня, что это будет стоит представить моего друга открытие к мнению других экспертов. Консультации независимо друг от друга, эти критики подтвердил мнение, принятые прославленный человек, который впервые увидел работы. Этот результат были достигнуты, Rothsay спросил моего Совета далее вопрос продажи его фотография. Я сразу подумал о дяде. Несомненно, работа по Гвидо, несомненно, будет приобретения его галерея. Я только (в соответствии с его собственной просьбе), чтобы он знает, что мой друг вернулся в Англию. Мы могли бы взять картина с нами, когда мы получили приглашение на Господа Лепель дома.