Psikhologia / Соколова Е.Е. Краткий конспект лекций и метод. указ к курсу / Раздел 2. Историческое введение в психологию

ные реальности. Так же обстоит дело и с термином “сознание”. Значение этого слова у разных авторов различно. Одно дело — понимание сознания Рене Декартом в XVII в., другое — Львом Семеновичем Выготским и Алексеем Николаевичем Леонтьевым в ХХ в. Поэтому мы будем говорить (пока) о сознании в том первом значении этого слова, в котором оно стало употребляться в XVII в. С.Л.Рубинштейн, отрывок из книги которого публикуется в Хрестоматии (см. “Развитие психологии в Новое время”) пишет, что именно в XVII в. начинается новый этап в психологии, связанный, по его мнению, с развитием материалистического естествознания, к которому психология шла долгим и извилистым путем. Расчлененные и “многомерные” представления о душе и ее функциях в античности сменились в эпоху Средневековья почти полным господством христианской философии и идеологии, и все сохранившиеся психологические идеи приобрели религиозную окраску. И если в античности даже представители идеалистических направлений (например, Платон) постоянно доказывали, рационально обосновывали положения развиваемой ими концепции (прибегая, правда, иногда не к строгим логическим доказательствам, а к аналогиям, мифам), то теперь многие авторы ставят веру выше знания и о каком-либо познании природы и души, основанном на опыте, не может быть и речи. Эту позицию четко выразил карфагенянин Квинт Тертуллиан, живший еще в период поздней античности: “После Христа не нужна никакая любознательность, после Евангелия не нужно никакого исследования”.

Вместе с тем в различных теологических текстах о душе появляются некоторые новые моменты, говорящие об особом интересе авторов этих текстов ко внутреннему миру че- ловека, к его сознанию или, точнее, к его самосознанию. Это происходит еще в трудах неоплатоника Плотина (см. в Хрестоматии текст А.В.Петровского и М.Г.Ярошевского “Психология как наука о душе”) и особенно в работах одного из “отцов Церкви” Блаженного Августина. Плотин выделил в душе особую функцию, которую впоследствии Дж.Локк назвал рефлексией, — способность наблюдать (осознавать) свои собственные состояния. Августин в ряде

"$

своих работ дает понять их читателю, что наиболее очевидным и поэтому наиболее достоверным является знание о том, что “я существую”, и о том, что “я мыслю”. Поразительное сходство этих идей с декартовским сogito ergo sum (мыслю, следовательно, существую) объясняется обращением обоих авторов к реальности внутреннего мира человека, к его сознанию, которое в психологии долгое время казалось “непосредственно данной” субъекту этого сознания реальностью. Но до подлинно эмпирического изучения этой особой реальности было во времена Августина еще далеко. Основным источником познания души в этот и последующий периоды считались различные священные тексты (на- чиная с Библии), которые с этой целью толковались лишь особо посвященными.

Переход к эмпирическому изучению реальности внутреннего мира человека был подготовлен развитием эмпирического знания в науках о внешнем мире, которое начи- нается в Европе уже в первой половине второго тысячелетия. Подробно этот вопрос рассмотрен в уже названном источнике и во втором диалоге книги “13 диалогов”. По этим источникам читатель должен составить представление о вкладе таких мыслителей, как Р.Бэкон, У.Оккам и Ф.Бэкон, в становление эмпирического подхода в науках вообще и в психологии — в частности. Ф.Бэкон, выступая за эмпирическое изучение психических процессов, впервые предложил считать таковыми не вообще все жизненные проявления, а только то, что и в наше время называется психическим. Правда, никакого критерия отличия психи- ческих процессов от непсихических Ф.Бэкон не предложил.

Такой критерий впервые дал французский философ первой половины XVII в. Рене Декарт, утверждая, что психические процессы даны нам “непосредственно”, осознанно, тогда как любой другой процесс (например, физиологический процесс пищеварения) дан нам “опосредствованно” и поэтому не является психическим. Итак, критерием психического Декарт назвал “непосредственную данность” его сознанию субъекта, его осознанность. Тем самым (скажем, забегая вперед) огромная часть психических процессов, которые, будучи психическими, являются неосознанными, бессозна-

"%

тельными, оказалась на этом этапе развития психологии за пределами эмпирического изучения. Таким образом, со времен Декарта в центр научного эмпирического исследования в психологии встает сознание как совокупность “непосредственно данных” субъекту явлений его внутреннего мира.

Студенты должны весьма тщательно проследить путь Р.Декарта к понятию сознания и суметь воспроизвести на семинарских занятиях систему приводимых им доказательств справедливости положений его концепций и, в частности, знаменитого “cogito ergo sum” (по книге “13 диалогов”). Это необходимо прежде всего для понимания зна- чения слова “сознание” в том направлении психологии, которое называется “классической эмпирической психологией сознания”. Это не научная школа в психологии в обычном понимании этого слова, а большая группа самых разных психологических концепций, школ и даже направлений, которые рождались, развивались и умирали в разные годы довольно значительного временного интервала — от первой половины XVII в. до начала ХХ в. Тем не менее их объединяют некоторые фундаментальные положения о природе сознания как изучаемой в психологии реальности и методах его эмпирического исследования.

Как уже указывалось, в рамках классической эмпирической психологии сознание понималось как совокупность явлений внутреннего мира, данных субъекту сознания “непосредственно” и, по мнению представителей этого направления, недоступных для наблюдения никаким внешним наблюдателям. Доступ к этим внутренним явлениям обеспе- чивает лишь интроспекция, т.е. особое “внутреннее зрение”. Эту мысль, обоснованную еще Р.Декартом, далее развивает английский философ и педагог второй половины XVII в. Дж.Локк, который расходится с Декартом в решении многих других вопросов (например, вопроса о наличии или отсутствии врожденных идей). Но Локк согласен с Декартом в главном: внутренний мир познается особым путем (Локк его называет “внутренним опытом”, или рефлексией). Локк утверждал, что можно одновременно ощущать что-либо и знать (осознавать), что ты это ощущаешь. Все остальные подробности учения Дж.Локка, необходимые для подготов-

"&

ки к семинарским занятиям, студенты могут узнать из соответствующих источников (см. список литературы).

Предмет эмпирической психологии сознания. Метод интроспекции, его сущность и варианты

Таким образом, к концу XVII в. складывается обоснованное мнение, что непосредственным предметом эмпирического исследования в психологии должно быть сознание, тогда как вопросы о сущности души (существование которой признавали и Декарт, и Локк) безразличны в плане эмпирического изучения психических процессов. Главным (и, может быть, даже единственным) методом их изучения являлся метод интроспекции. Наиболее подробно суть этого метода и обоснование его необходимости в эмпирическом исследовании сознания даны в опубликованном в Хрестоматии отрывке из учебника по психологии Г.И.Челпанова. Студенты должны внимательно изучить аргументацию Челпанова в защиту метода интроспекции, а также поднятый им вопрос о соотношении интроспекции с методом эксперимента. Эксперимент, по Челпанову, не исключает самонаблюдения, а предполагает строго контролируемое его применение. Точно так же использование данных, полученных с помощью других — неинтроспективных — методов, возможно, по Челпанову, только в обязательном сопоставлении их с исходными и “наиболее достоверными” данными самонаблюдения.

Некоторые первые результаты изучения сознания методом интроспекции уже в рамках психологии как самостоятельной науки (т.е. в последней трети XIX в.) даны в текстах В.Вундта и У.Джемса, опубликованных в Хрестоматии. Следует внимательно изучить оба текста: во-первых, потому, что здесь впервые (в учебных курсах) студенты встре- чаются с важнейшими психологическими понятиями, такими, как “объем сознания” и “объем внимания”, “порог сознания” и “порог внимания”, “перцепция” и “апперцепция” (В.Вундт), “поток сознания”, “селективность созна-

"'

ния” (У.Джемс) и другими, и, во-вторых, потому, что эти тексты дают некоторое представление о двух разных направлениях внутри классической интроспективной психологии сознания (см. ниже). В результате изучения данных текстов внимательный читатель придет к выводу о неоднородности интроспективной психологии. В рамках этой последней существовали определенные различия в понимании природы сознания как предмета изучения, и в истолковании сути и особенностей применения метода интроспекции.

Вопрос о вариантах метода интроспекции специально рассматривается в книге “13 диалогов”. Читателю следует составить представление о процедурах метода аналитической интроспекции (Э.Титченер), метода систематического самонаблюдения (Вюрцбургская школа) и, наконец, метода феноменологического самонаблюдения в гештальтпсихологии (впрочем, последняя школа уже не принадлежит к класси- ческой психологии сознания, однако истоки данного метода находятся именно в этой последней, в частности, в работах австрийского философа Ф.Брентано, о котором читатель также может найти информацию в “13 диалогах”).

Что касается различий в понимании сущности сознания как изучаемой реальности, то в рамках интроспективной психологии существовали два альтернативных направления, по-разному решавших этот вопрос: структурализм и функционализм. Подробно с этими направлениями студенты будут знакомиться в курсе “История психологии”, но для их общей ориентации сформулируем суть обоих направлений. В структурализме сознание понимается как совокупность (сумма) неких элементарных содержаний (классическое определение сознания в этом ключе дал В.Вундт, хотя его позиция более сложна, чем классическая структуралистская концепция его ученика Э.Титченера: “Сознание есть совокупность сознаваемых нами состояний”). В структурализме нашел свое конкретно-научное воплощение общенаучный принцип элементаризма, который заключается в требовании выделения в изучаемой реальности мельчайших, далее не делимых единиц — элементов (в психологии таковыми чаще всего назывались ощущения). В функционализме сознание понимается как система (целостность) психических актов (Ф.Брентано),

#

функций, действий, имеющих приспособительный характер (У.Джемс). Говорят о европейском функционализме (Ф.Брентано, Австрийская школа, К.Штумпф, Вюрцбургская школа и др.) и американском функционализме (У.Джемс, Чикагская школа и др.). Некоторые подробности об этих направлениях можно узнать также из опубликованного в Хрестоматии теста Н.Н.Ланге, к которому я и отсылаю читателей.

Ассоциация как механизм работы сознания. Виды ассоциаций

Другой важнейший комплекс идей, разрабатываемых в рамках классической психологии сознания и до сих пор не затрагиваемых нами, складывается вокруг важнейшего понятия этой психологии и психологии вообще — понятия ассоциации. Этот термин приобрел чрезвычайную популярность в психологии и за ее пределами. Связанные с понятием ассоциации проблемы обсуждаются в четвертом диалоге книги “13 диалогов” и опубликованном в Хрестоматии тексте Н.Н.Ланге. Почему же понятие ассоциации стало столь популярным? Потому, что в ней увидели механизм работы сознания, который можно эмпирически исследовать и — более того — обеспечить более адекватное его функционирование.

Что же понималось под ассоциацией? Ассоциацией (от лат. associo — соединяю) называлась возникающая в опыте индивида закономерная связь между двумя содержаниями сознания (ощущениями, представлениями, мыслями, чувствами и т.п.), которая выражается в том, что появление в сознании одного из содержаний влечет за собой и появление другого.

Явление ассоциации было описано еще Платоном и Аристотелем, однако сам термин “ассоциация” предложил Дж.Локк в XVII в. Он ввел этот термин для обозначения довольно редких и необязательных (случайных) связей между разными идеями, которые возникают по причине их неожиданного (случайного) совпадения друг с другом во времени и пространстве. Остальные связи между элементами

#

сознания (идеями) являются разумными (результатом работы разума) и необходимыми. В XVIII в. происходит распространение принципа ассоциации на объяснение конкретных явлений зрительного восприятия (восприятия “третьего измерения”) в работах Дж.Беркли и на объяснение работы всей познавательной сферы вообще (Д.Юм). Во второй половине XVIII в. возникает ассоцианизм как особое направление в психологии, представители которого считали ассоциацию главным (или даже единственным) механизмом функционирования сознания и психики, стремясь к строго детерминистскому способу объяснения психических феноменов. В период “классического ассоцианизма” (середина XVIII в. — начало XIX в.) возникают стройные, законченные системы ассоцианизма, в которых ассоциация становится объяснительным принципом деятельности всей психики вообще (Д.Гартли, Т.Браун, Джеймс Милль). Назвав свою ассоциативную концепцию "ментальной механикой", Джеймс Милль тем самым подчеркнул наиболее характерную черту ассоциативных теорий этого времени: стремление вывести все законы душевной жизни из механических по своей сути связей (ассоциаций) далее неделимых элементов (ощущений или представлений).

В ассоциативной психологии были выделены типы ассоциаций, различающиеся путями их образования: одни авторы (Д.Юм, Джон Стюарт Милль) выделяли ассоциации по сходству (голубое—синее), контрасту (черное-белое), по смежности в пространстве и во времени (случайный испуг ребенка в темной комнате вызывает затем страх темноты), причинно-следственные (Д.Юм): яркая вспышка света—бо- левое ощущение; другие (Д.Гартли, Джеймс Милль) сводили все ассоциации к ассоциациям по смежности в пространстве и времени, поскольку отрицали какую-либо активность субъекта в процессе образования ассоциативных связей. Кроме данных первичных законов образования ассоциаций Т.Брауном были выделены “вторичные” законы, т.е. факторы, способствующие возникновению конкретной ассоциации из множества возможных в данный момент: сила впечатлений, объединяющихся в ассоциацию, их новизна, способности или/и патологические особенности ин-

#

дивида и т.п. Впоследствии А.Бэн выделяет т.н. “творческие ассоциации”, образование которых объясняется “спонтанной активностью ума”, а не сочетанием полученных в опыте представлений, что, как видите, противоречит исходным принципам ассоциативной психологии.

Можно выделить также две противоположные точки зрения на “механизмы” ассоциаций: одни авторы считали ассоциацию только “тенью” мозговых процессов, сочетающихся по определенным физиологическим законам (Т.Гоббс, Д.Гартли, Джон Стюарт Милль, А.Бэн), другие приписывали возникновение ассоциации исключительно законам сознания самого по себе (Джеймс Милль). Некоторые ассоцианисты (Т.Браун) занимали промежуточную позицию. Впоследствии физиологические механизмы ассоциаций исследовались в школе И.П.Павлова, который объяснял ассоциации по смежности во времени и пространстве образованием условных рефлексов, ассоциации по сходству — их генерализацией. И.П.Павлов использовал также понятие “подкрепления” для объяснения избирательного образования ассоциаций.

Наконец, различались также точки зрения психологов на роль ассоциаций в психической жизни: одни считали их единственным типом психических связей (представители классического ассоцианизма), другие выделяли, наряду с ассоциативными, еще и другие типы связей (“разумные” у Дж.Локка, апперцептивные у В.Вундта и др.).

В середине XIX в. начинается “кризис” ассоцианизма в теории и разработка отдельных его идей в экспериментальных и практических исследованиях. В теории закрепляется положение о невозможности свести “законы духа” к механическим законам и выдвигается требование “обратного” введения в концепцию ассоцианизма активности субъекта, Я (“ментальная химия” Джон Стюарта Милля, “творческие ассоциации” А.Бэна); предпринимаются попытки рассмотреть ассоциации в биологическом (эволюционном) аспекте (Г.Спенсер). В экспериментальных исследованиях и практике идеи ассоцианизма используются для объяснения законов памяти (Г.Эббингауз), в диагностике патологических изменений психики (Э.Крепелин, Э.Блейлер), в иссле-

#!

дованиях мотивации (З.Фрейд), в практике судебной экспертизы (т.н. ассоциативный эксперимент) и др.

Наконец, к 20-м гг. ХХ в. ассоцианизм как особое направление в психологии исчезает и его идеи ассимилируются различными отраслями психологической теории и практики. Общепризнанной становится мысль о том, что “ассоциация — это вообще не столько “"механизм", сколько явление (конечно, фундаментальное), которое само требует объяснения и раскрытия его механизмов” (С.Л.Рубинштейн). Критический анализ различных идей ассоцианизма содержался практически во всех основных психологических концепциях XX в. Понятие ассоциации до сих пор широко используется в психологической литературе, хотя ему больше не придается столь широкого объяснительного смысла.

Из всего вышеизложенного следует еще один вывод: не каждый представитель классической эмпирической психологии является одновременно интроспекционистом и ассоцианистом. Например, представитель функционального варианта интроспективной психологии сознания Ф.Брентано не был ассоцианистом (т.е. ученым, признававшим в каче- стве основного механизма работы сознания ассоциативные связи между элементарными его содержаниями); напротив, яркий “классический” ассоцианист Дж.Гартли, придерживавшийся материалистических позиций, считал ассоциацию естественной связью т.н. “мозговых вибраций”, которые объясняют связь ощущений (идей) в сознании. При такой исследовательской установке уже не остается места интроспекции как особому, качественно отличного от других науч- ных методов, методу изучения психики.

К проблеме психологического кризиса

Подводя итоги анализа рассмотренного этапа развития психологической науки, нельзя не остановиться на проблеме так называемого психологического кризиса, признаки которого возникают в психологии уже в конце XIX в., когда она уже “эмансипировалась” от философии и ряда других наук. Некоторые представления о состоянии психологии в

#"

период кризиса, временных его границах, сути кризиса и его причинах дают отрывки из работ Н.Н.Ланге и Л.С.Выготского, опубликованные в Хрестоматии. Фраза Н.Н.Ланге о том, что психология напоминает Приама, сидящего на развалинах Трои, стала расхожей. Действительно, в период кризиса в психологии возникают и развиваются принципиально новые по своим теоретическим и методологическим основам (по отношению к старой исследовательской парадигме) направления в психологии. Н.Н.Ланге анализирует новые психологические концепции, которые возникли в ранний период кризиса, т.е. еще в конце XIX — начале XX вв. Л.С.Выготский в своей работе “Исторический смысл психологического кризиса” (отрывок из которой и публикуется в Хрестоматии) касается тех направлений и школ, которые возникли уже в так называемый период “открытого кризиса”(начало его датируется 10-ми годами ХХ в., а конец — условно — примерно серединой 30-х гг.; некоторые авторы убеждены, что рассматриваемый психологический кризис не кончился до сих пор).

Во второй части раздела “Историческое введение в психологию” мы познакомимся с основными теоретическими и методологическими положениями крупнейших психологических школ, каждая из которых открыто выступала против каких-либо положений “классической эмпирической психологии сознания”. Так, в начале ХХ в. бихевиористы выдвигают новый предмет психологии — поведение — как реальность, которую — в отличие от субъективной реальности — можно, по их мнению, изучать объективно. Психоанализ начинает разрабатывать эмпирические подходы к бессознательному, которое игнорировалось в психологии сознания. Гештальтпсихология протестует против элементаризма старой психологии сознания. Французская социологическая школа доказывает конкретно-социальную обусловленность сознания, которая также отрицалась интроспективной психологией.

Еще более глубоко подошли к отрицанию старой психологии отечественные психологические школы, во главе которых стояли Л.С.Выготский, А.Н.Леонтьев, С.Л.Рубинштейн и др. Здесь мы коснемся только некоторых положений

##