Staraya Ryаzan (1)

В 65 км к юго-востоку от современной Рязани находится городище Старая Рязань (табл. 2–4) — уникальный памятник археологии, единственная столица крупной земли-княжения домонгольской Руси, ставшая после разгрома полчищами Батыя классическим «мертвым городом», территория которого свободна от современной городской застройки. Это обстоятельство, весьма печальное для обитателей средневекового города, оказалось исключительно благоприятным для его археологического исследования. Старая Рязань может рассматриваться как яркий пример реализации подобных возможностей — именно здесь еще в 1822 г. были проведены первые, еще очень несовершенные археологические исследования древнерусского города.

Ученые, изучающие старинные города, на которых в отличие от Старой Рязани до сих пор продолжается жизнь, вынуждены отыскивать участки, не занятые современными зданиями, или строительные площадки. В Старой Рязани ситуация иная.

В настоящее время почти вся укрепленная часть Старой Рязани представляет собой чистое поле, открытое для исследователей; лишь сравнительно небольшие участки заняты немногочисленными современными усадьбами и двумя кладбищами. Несколько сложнее обстоит дело с изучением неукрепленного посада — важной части любого крупного древнерусского города. Эта территория занята постройками и огородами современного села Старая Рязань, и здесь для раскопок доступны лишь небольшие свободные участки.

Укрепленная часть средневекового города имеет размеры 1,3 км на 800 м и площадь около 70 га. Много это или мало? Для средневековой Руси довольно много — чуть меньше, чем площадь Киева, Чернигова и Владимира — крупнейших городов того же времени; раза в два с половиной больше, чем Московский Кремль.

О том, что на этом месте стоял крупный столичный город, в настоящее время свидетельству-

ют лишь многометровые валы, на которых некогда возвышались деревянные стены и башни. Протяженность сохранившейся части валов более 2 км; во время расцвета города длина кольца укреплений достигала 3,5 км.

Старая Рязань стоит на высоком правом коренном берегу Оки (табл. 1). Напротив простирается бескрайняя живописная пойма, на которой расположен Спасский затон — древнее русло Оки, и многочисленные старичные озера. «Какие пленительные и, можно сказать, единственные виды представляет Старая Рязань со своими окрестностями… Эти места достойны, чтобы на них стоял столичный город», — писал проезжавший здесь в 1829 г. молодой В.Г. Белинский (цит. по: Монгайт, 1955, с. 6). И сейчас можно встретить людей, которые, однажды приехав на Старую Рязань, влюбились в это замечательное место и год за годом вновь тянутся сюда.

Центр обширного Рязанского княжества, территория которого в несколько раз превосходила нынешнюю Рязанскую область, не смог оправиться после катастрофических событий зимы 1237 г. Старая Рязань оказалась первым крупным древнерусским городом, осажденным монголами. Между тем она даже не являлась стратегической целью захватчиков — монголы располагали разведывательной информацией и знали, что наиболее серьезными противниками из числа русских князей, которых нужно было разгромить в первую очередь, были в те времена не правители Киева и Чернигова, а ВладимироСуздальские князья. Путь из степей на Владимирщину шел через Рязанское княжество.

Из всех крупных княжеств и городов, разгромленных войсками Батыя, самые подробные и самые поэтические предания повествуют именно о Старой Рязани. Завоеватели потребовали десятой доли всего: представителей княжеского рода, простолюдинов, а также скота, в частности коней — белых, вороных, бурых, рыжих и пегих. Ответ рязанских князей прозвучал достойно:

«Коли нас не будет всех, то все то ваше будет» (ПСРЛ. М., 1962, т. I, стб. 514).

Паника и суматоха, связанные со взятием города неприятелем, неизбежно вызывали у населения стремление спрятать и сохранить все наиболее ценное. В дальнейшем владельцы были убиты или угнаны в плен, и тайна спрятанных сокровищ осталась неузнанной. Масштаб нашествия определил количество подобных находок — в некоторых городах они насчитываются десятками. Больше всего кладов найдено в номинальной столице Русской земли — Киеве. Есть они в Чернигове, Владимире, есть и в сравнительно небольших городах того времени — в Твери и Москве. Второе место после Киева по количеству найденных кладов занимает Старая Рязань.

Первый (и самый богатый) из старорязанских кладов был найден при обустройстве дороги в 1822 г. (рис. 1). Теперь он хранится на видном месте в Оружейной палате Московского Кремля. Именно эта находка привела к тому, что Старая Рязань оказалась первым древнерусским городом, где были в том же году проведены ар-

хеологические исследования. Немаловажно, что уже в следующем, 1823 г. об этих исследованиях и о кладе была опубликована иллюстрированная книга (Калайдович, 1823): в те годы, когда все общество испытывало патриотический подъем, связанный с победой над Наполеоном, когда выходила пользовавшаяся исключительным читательским успехом многотомная «История государства Российского» Н.М. Карамзина, темп культурной жизни был иным, чем в наше время, когда публикации зачастую сильно запаздывают по отношению к находкам и раскопкам.

Проведенные в Старой Рязани археологическиеисследованиянедолгооставалисьединственным примером подобных работ в древнерусских городах. В 1824 г. были начаты археологические работы в Киеве, «матери городов русских». Здесь исследовались руины построенной князем Владимиром Святославичем Десятинной церкви, разрушенной во время нашествия Батыя.

Авторы первых научных публикаций о старорязанских находках не были какими-то второстепенными фигурами на интеллектуальном

Рис. 2. К.Ф. Калайдович (1792–1832)

небосклоне своего времени. К.Ф. Калайдович (1792–1832) (рис. 2) справедливо считается одним из «Колумбов российской истории». Это был блестящий знаток средневековых рукописей, консультировавший самого Н.М. Карамзина, публиковавший и комментировавший памятники народной поэзии. Книга Калайдовича не могла в то время оставаться без откликов. Она вызвала серьезные критические замечания основателя археологического изучения славянских древностей в России, энтузиаста полевых разведочных исследований Зорияна Доленги-Ходаковского (псевдоним А. Чарноцкого, 1784–1825). Та же книга Калайдовича вызвала целую серию заметок А.С. Грибоедова, в частности по локализации ряда древних топонимов на территории Рязанского княжества и по генеалогии рязанских и муромских князей. Еще один известный автор, писавший о знаменитом кладе 1822 г., — президент Императорской Академии художеств А.Н. Оленин (1763–1844) (Оленин, 1831) — один из первых исследователей, профессионально занимавшийся вещественными памятниками русской старины (рис. 3). Характерно, что Оленин в духе своего времени посчитал необходимым сопроводить свою публикацию обширным резюме на французском языке (Olénine, 1831), по объему соответствовавшим половине русского текста. Перевод был подготовлен известным исследователемориенталистом, французом Ф. Шармуа.

В 1832 г., когда на городище, на месте руин древнего храма, крестьяне откопали несколько каменных саркофагов, сюда был направлен академик Ф.Г. Солнцев, штатный иллюстратор

многочисленных изданий, посвященных отечественным древностям (Богатская, Панова, 1999).

В1834 г. на том же месте начинает раскопки купеческий сын Д.П. Тихомиров. Целью его работ было изучение располагавшихся внутри храма погребений знати и высшего духовенства. Скромное положение на социальной лестнице не помешало ему провести полевые исследования на неплохом для того времени уровне. Тихомиров понимал, что результаты раскопок необходимо оперативно публиковать, и оставил потомкам несколько книг и множество статей (Тихомиров, 1844). Время, когда были возобновлены археологические исследования Старой Рязани, далеко не случайно. Именно в эти годы происходят очередные подвижки и в области общественного сознания, и в развитии науки.

В1838 г. известным знатоком отечественных древностей и нумизматом А.Д. Чертковым были начаты раскопки древнерусских курганных могильников Подмосковья — рядовых кладбищ сельского населения.

Рис. 3. А.Н. Оленин (1763–1844)

Рис. 4. А.В. Селиванов (1851–1915)

Как это обычно в ранней истории археологических открытий, часть из них связана не с научными раскопками, а со случайными находками. В 1868 г. вновь о себе напомнила Старая Рязань: в ходе земляных работ на Старорязанском городище, рядом с руинами Борисоглебского собора домонгольского времени, был обнаружен второй клад, на этот раз серебряных ювелирных изделий.

Во второй половине XIX в. к археологическому изучению Старой Рязани обращаются члены созданной в то время Рязанской ученой архивной комиссии. Среди них отметим А.В. Селиванова, А.И. Черепнина и В.В. Крейтона. С именем А.В. Селиванова (рис. 4) связаны находки еще двух старорязанских кладов — одного, обнаруженного в 1887 г. случайно, на оползне склона городища, и другого, обнаруженного в 1888 г. при исследовании руин Спасского собора. В предреволюционные годы изучением Старорязанского городища занимался еще один известный рязанский исследователь — С.Д. Яхонтов. Его работы были связаны с наблюдением над строительными работами по сооружению нового церковного здания на месте руин Борисоглебского собора домонгольского времени.

В 1884 г. на основе материалов, собранных комиссией, создается Рязанский музей, одно из лучших российских собраний региональных древностей. Среди первых экспонатов музея были находки из Старой Рязани. В настоящее время коллекции, получаемые в ходе работ Старорязан-

ской экспедиции, поступают в Рязанский музей, в котором древностям столицы Рязанской земли посвящен отдельный зал.

Древности Старой Рязани, прежде всего, конечно, материалы из кладов, естественно, находили свое отражение в крупных обзорных работах начиная с дореволюционного времени. Среди них на первом месте отметим известную монографию «архистратига российской археологии» Н.П. Кондакова (1844–1925) (рис. 5) «Русские клады» (1896). Вторая важнейшая работа по древнерусским кладам была опубликована Г.Ф. Корзухиной (рис. 6) уже в советское время (1954).

Рис. 5. Н.П. Кондаков (1844–1925)

Рис. 6. Г.Ф. Корзухина (1906–1974)

Рис. 7. В.А. Городцов (1860–1945)

Всамом конце XIX столетия на городище появился известный российский археолог, рязанский уроженец В.А. Городцов (1860–1945) (рис. 7). Начав свой путь как дилетант-любитель (первоначально он служил офицером привилегированного гренадерского полка), Городцов стал крупным ученым, воспитавшим несколько поколений учеников (в том числе ряд «отцовоснователей» советской археологии). В.А. Городцов был неутомимым полевым исследователем, его разведки охватывают огромные территории. Вместе с тем это был передовой ученый европейского уровня, живо откликавшийся на современные веяния в области теории и методики своей науки, сразу оценивший типологический метод

О.Монтелиуса, метод, ставший базовым для археологов всего мира.

В1895 г., посетив Старую Рязань, В.А. Городцов ограничился в основном обмерами древних укреплений. В ходе небольших зачисток обнажений культурного слоя им были выявлены древнерусские печи — объекты, на которые здесь ранее внимания не обращали.

Более чем через 30 лет, в 1926 г., судьба снова привела Городцова в Старую Рязань. На этот раз им были проведены значительные раскопочные работы, однако сам ученый считал их всего лишь рекогносцировочными и планировал развернуть здесь крупные раскопки. В.А. Городцов заложил на городище многочисленные разведочные траншеи и шурфы. В настоящее время такая методика изучения важных памятников считается неприемлемой, поскольку она способствует разрушению культурного слоя. В ходе работ были изучены многочисленные подполья жилищ (впервые зафиксированные на памятнике). Кроме того,

изучались руины соборов; была собрана значительная коллекция находок. Обстоятельства сложились так, что полевой сезон 1926 г. в Старой Рязани оказался для В.А. Городцова единственным — получить финансирование на продолжение работ ему не удалось (Даркевич, 1991). При жизни Городцова материалы его исследований Старой Рязани остались фактически неопубликованными, если не считать небольшую заметку в популярном журнале. Кроме того, участвовавший

вработах экспедиции А.А. Мансуров опубликовал небольшую статью, посвященную жилищам, обнаруженным в Старой Рязани. Научный отчет о работах В.А. Городцова 1926 г. сохранился и неоднократно использовался позднейшими исследователями. Кроме того, сохранился полевой дневник с записями и зарисовками Городцова.

Среди случайных находок на городище, сделанных в предвоенное время, отметим ряд ювелирных изделий, найденных в ходе сельскохозяйственных работ в 1937 г. В дальнейшем они оказались частью комплекса, который был полностью раскрыт в 1950 г. экспедицией под руководством А.Л. Монгайта (Монгайт, 1955, с. 148–151).

Сразу после Великой Отечественной войны,

в1945 г., на памятнике возобновляются исследования под руководством крупного советского археолога А.Л. Монгайта (1915–1974) (рис. 8). Это был необычайно эрудированный ученый, знаток в области истории науки, одновременно и высокопрофессиональный исследователь, и автор ряда увлекательных научно-популярных

Рис. 8. А.Л. Монгайт (1915–1974)