Завидовские страдания
Во время визита Никсона в СССР была достигнута договоренность об ответном визите советского лидера в США через год. И соответственно началась подготовка. Продолжались переговоры между делегациями двух стран по стратегическим вооружениям и ряду других проблем.
В 1972 году было подписано не менее десятка разных двухсторонних соглашений. Предполагалось, что в Вашингтоне в следующем году их список существенно пополнится.
Подготовка ответного визита в Соединенные Штаты вступала в свою завершающую фазу, когда 4 мая 1973 года в Москву для достижения окончательных договоренностей прибыл Генри Киссинджер.
На сей раз переговоры проходили в необычной обстановке. Брежнев решил, что удобнее всего ему встретиться с Киссинджером в Завидове — любимом месте отдыха Леонида Ильича. Там находилось огромное охотничье хозяйство, подлинный расцвет которого начался при Хрущеве, страстном охотнике. Туда на пять дней и были приглашены американцы.
При Брежневе сильно разрослась центральная усадьба Завидова. До этого все приезжающие сюда располагались в двухэтажном здании, внешне напоминающем казарму. В нем была довольно просторная столовая, на первом и втором этажах располагались однокомнатные и многокомнатные номера со всеми удобствами. В брежневские годы вплотную к зданию пристроили особняк для первого лица нашего государства. Разумеется, этот дом отличался особым комфортом — помимо жилых помещений имелись большой бассейн, гимнастический зал и баня.
Брежнев занял свой особняк, а в «казарме» разместили всех остальных советских участников переговоров: Громыко, Александрова, Добрынина, меня с моим постоянным помощником и коллегой Вавиловым, а также секретарей-машинисток и стенографисток. Напротив «казармы», в еще одном новом доме, тоже оборудованном по высшему классу, поселили Киссинджера и его команду. Поскольку на этот раз все жили практически рядом, строго зафиксированной программы работы не было. В общих чертах договорились, что встречаться будем дважды в день — до и после обеда. Поэтому на обеденный перерыв американцы уходили к себе, а мы оставались там, где и велись переговоры, то есть в «казарме». Обедали все вместе, от Генсека до секретарей-машинисток. Брежнев при этом вел себя как гостеприимный хозяин: шутил, беседовал на разные темы, иногда по-деловому обсуждал ход переговоров. Посредине стола всегда стояли бутылки с минеральной и фруктовой водой, а также пиво. В первый же день Брежнев в начале обеда заметил:
— Если кто-то хочет выпить что-нибудь покрепче — пожалуйста. Я не буду.
Л. И. Брежнев и г. Киссинджер в Завидово Май 1973 года
А. Ф. Добрынин, л. И. Брежнев, в. М. Суходрев, г. Киссинджер, а. А. Громыко в Завидово Май 1973 года
После такой преамбулы, понятно, никто за столом о спиртном не заикался.
Обслуживали нас официантки из спецподразделения, входившего в состав 9-го управления КГБ. Их старшая иногда «выручала» нас. Вместо кофе приносила по нашей просьбе коньяк. Все выглядело невинно: рядом с чашечкой на блюдце лежали ложка и два кусочка сахара.
Брежнев с первого же дня переговоров вел себя после дневных обедов довольно странно. Мог, например, условиться с Киссинджером о том, что переговоры будут продолжены, скажем, в половине четвертого, а потом к этому времени не появиться. Мне в таких случаях поручали сообщать американцам, что Брежнев задерживается. Задерживался Леонид Ильич иногда на час, а то и больше, а когда он наконец приходил, вид у него был явно заспанный. Сегодня, согласно многочисленным устным и письменным свидетельствам окружавших Генсека людей, в том числе и врачей, известно, что у него к тому моменту развилась неодолимая наркотическая зависимость от снотворных лекарственных средств, и он подчас отключался в самые неподходящие для сна часы. Но тогда мы этого не знали. Киссинджера такое загадочное поведение Брежнева сильно раздражало. В своих мемуарах он даже высказал предположение, что Брежнев специально хотел вывести его из себя, чтобы заставить пойти на какие-то уступки в переговорах.
Не менее Киссинджера нервничали и Громыко с Добрыниным, да и все мы.