Levi-Bryul_L_Pervobytny_mentalitet_SPb__2002

единое целое с миром видимым, населен существами, более или менее отчетливо представляемыми, более или менее похожими на людей, и

вчастности, мертвыми и предками, которые все еще люди, но в дру­ гом состоянии. Однако неслыханно то, что эти принадлежащие к невидимому миру существа являются средь бела дня, прибывают на неизвестных предметах, высаживаются с них, разговаривают и т.п. Все, что они делают, все, что приносят с собой, вызывает нечто вроде религиозного ужаса, который часто описывали путешественники.

Яхотел бы привести здесь рассказ одного старика-туземца из Бри­ танской Колумбии; он немного длинноват, но живо передает впечат­ ление от этого первого контакта. «Сидевшие в большой лодке индей­ цы были заняты ловлей в проливе. Их окутывал густой туман. Вдруг они услышали такой шум, словно в воде прокладывало себе путь большое животное. Они тут же вообразили, что их преследует какоето поднявшееся из морской пучины чудовище. Быстро, как только могли, они вытащили свои снасти, схватили весла и со всей быстро­ той устремились к берегу. Шум воды становился все ближе и ближе. Они ждали, что вот-вот окажутся в глотке громадного животного, однако достигли берега, выпрыгнули из лодки и со сдавленным от страха горлом обернулись, чтобы встретить приближение чудовища. Вскоре из тумана выплыло судно, управляемое людьми странного вида. Несколько оправившись от ужаса, они тем не менее стояли неподвижно, оцепенев. Чужеземцы вышли на берег и подали знак, чтобы индейцы принесли рыбы. Один из них нес на плече нечто похожее на палку. В одно мгновение он направил ее на пролетавшую мимо птицу, раздался страшный грохот выстрела, и птица упала на землю. Индейцы «умерли». Когда они вновь пришли в себя, то стали спрашивать друг друга о состоянии, чтобы узнать, нет ли мертвых и что почувствовал каждый. Белые дали знак развести огонь. Индейцы сразу же приступили к этому своим обычным способом, начав тереть друг о друга два куска дерева.

Чужеземцы засмеялись, и один из них, схватив пучок сухой травы, высек искру на положенную сверху щепотку пороха. Вновь грянул выстрел и сверкнул огонь. Индейцы «умерли». После этого прибыв­ шие захотели сварить рыбу. Тогда индейцы положили рыбу, напол­ нили водой одну из своих деревянных четырехугольных корзин и сунули в огонь камни, чтобы бросить их, когда они станут горячими,

всосуд и таким образом сварить рыбу. Этот способ белым не понра­ вился. Один из них отправился на корабль за кастрюлей из жести, наполнил ее водой, положил туда рыбу и —странно сказать —поста­

289

вил ее на огонь. Индейцы с удивлением наблюдали. Кастрюля, одна­ ко, не сгорела, а вода не вылилась на огонь. Тогда индейцы в очеред­ ной раз «умерли». Поев рыбы, чужеземцы поставили на огонь каст­ рюлю с рисом. Индейцы посмотрели друг на друга и тихонько зашеп­ тали: акшахн, акшахн\ («черви, черви!»). Как только рис был готов, в него добавили немного патоки. Индейцы, широко раскрыв глаза, ска­ зали: «жир мертвых людей!» Тогда белые предложили им риса и патоки, однако индейцы с отвращением отказались. Видя это, белые, чтобы доказать свое чистосердечие, сели и съели все сами. Этот спек­ такль поверг индейцев в оцепенение, и все они снова «умерли».

Белые совершили и другие чудеса, и каждый раз индейцами овла­ девало глубокое оцепенение, которое они называли «смертью». Но вот настала очередь индейцев заставить «умереть» белокожих чуже­ земцев. Они раскрасили себе лица и сделали прически. Ими завладел нок-нок (дух, совершающий чудеса); они медленно приблизились и торжественно уселись перед белыми; затем они резко подняли голо­ вы и пристально посмотрели на белых. Их глаза, обведенные красной краской, произвели ожидаемый эффект. Белые «умерли»10.

Самолюбие индейцев не пострадало, а наступавшие одна за другой «смерти», в которые их повергали оружие, утварь и пища белых, длились недолго. Все эти новые впечатления, все эти поразительные существа и предметы почти сразу же классифицируются в их созна­ нии, привычном к проявлению оккультных сил. Ружье, выстрел из которого убивает птицу, кастрюля, стоящая, но не сгорающая на огне, и т.п. — вот сколько небывалых чудес! Однако не стоит пытаться объяснить их, потому что те, кто совершает их, либо прибывают из мира этих сил, либо тесно с ним связаны. С открытыми глазами индеец присутствует при сновидении. Но он знает: то, что он видит во сне, по крайней мере так же реально, как и ощущение в состоянии бодрствования.

Эскимосы восточного побережья Гренландии знали о существова­ нии белых, однако никогда их не видели. «Наша первая встреча с людьми Ангмагсалика, —пишет Холл, —в 1884 г. оказалась в высшей степени любопытной. Они воображали, что мы —сверхъестественные существа, похожие на «обитателей внутреннего царства» и «людейсобак», о которых упоминают их легенды»11.

Эти эскимосы слышали о европейцах. Но в Тихом океане, напри­ мер, неожиданность была полной. Почти повсюду первых сошедших с кораблей белых принимали за выходцев с того света. На островах Уоллис «многие туземцы еще помнят это событие, а один старик,

290

которого я часто и с удовольствием расспрашиваю, рассказывает, что при появлении европейского корабля никто не сомневался, что это — скользящая по волнам земля богов. Народ еще больше укрепился в этой мысли при виде мачт, которые он принял за кокосовые паль­ мы»12. (Очень часто миссионеры переводят словом «боги» то, как туземцы называют покойников или предков.)

На Новой Каледонии «они думают, что белые —это духи умерших и что они приносят болезни; и по этой причине, объясняют туземцы, они и хотят их убить»13. На островах Гамбье «нас спросили, дети ли мы людей, а один старик, не дожидаясь нашего ответа, добавил: «Вы — боги?»14 (то есть покойники). В том же архипелаге «первое появление на его берегах европейцев, — пишет другой миссионер, — повергло туземцев в странное удивление, за которым вскоре наступил черед опасения и ужаса. Сначала, когда еще расстояние мешало им разгля­ деть тех, кто находился на странном корабле, наши милые дикари по простоте душевной приняли отделившиеся от судна шлюпки за плы­ вущие по морю кокосовые орехи; однако когда, приблизившись, лод­ ки оказались полными странных существ, о которых они даже и не подозревали, тогда всех охватил невероятный ужас. Одежда, которую они увидели на европейцах, на какое-то время внушила им мысль, что эти вновь прибывшие были татуированным народом. Тех, кото­ рых одежда закрывала больше, сочли марапе (людьми, татуирован­ ными до самого лица; их наши островитяне очень боятся). Наконец, они пришли к убеждению, что это прибыли злые боги, чтобы их погубить...»15

В Австралии это верование встречается во многих весьма удален­ ных друг от друга племенах. «Туземцы дали мне имя погибшего в сражении вождя и утверждали, что я вернулся к ним в виде белого человека»16. «На острове Дорнли, на островах Принца Уэльского, на мысе Йорк слово, которым называют белого человека, обозначает, кроме того, и привидение, выходца с того света (ghost). Часто, когда дети надоедали Джиом (белой женщине, много лет прожившей с ту­ земцами), какой-нибудь пожилой человек бранил их, веля оставить ее в покое: «эта несчастная — ничто, она ведь только привидение». Люди на мысе Йорк пошли дальше. В некоторых наших офицерах и членах экипажа они признали своих скончавшихся родственников — из-за сходства, которое, по их мнению, они обнаружили, —и соответ­ ственно под именами Таму, Тарка и т.д. их стали считать принадлежа­ щими к семье и в связи с этим наделенными определенными права­ ми»17. Я не буду дальше приводить эти хорошо известные факты.

291

Не только цвет кожи европейцев послужил основой представле­ ния о том, что они —выходцы с того света. На Андаманских островах до знакомства с белыми, которое случилось довольно поздно, «тузем­ цы не имели ни малейшего понятия о существовании совсем близко от них побережья Бирмы и —тем более —остального мира... Редких мореплавателей, осмеливавшихся время от времени высаживаться на их берегах, считали предками, которым особой милостью было раз­ решено вернуться на землю... В подтверждение этого можно привести имя, которое еще до сих пор местные жители дают индусам: они называют их «духами мертвых, выходцами с того света»18. Впрочем, эти жители Индии —цветные.

ВКонго, когда белые прибыли туда, где их еще никогда не видели, «люди очень боялись, как бы их присутствие не остановило дожди и не вызвало засуху. Когда белые по пути встречали туземцев, они слышали, как те вопили: «О мать! у нас не будет дождя!» Миссионеры вынуждены были им неустанно повторять, что дождь находится не в их руках, но в божьих»19.

Как правило, присутствие белых вызывало тревогу. Почти повсе­ местно боялись, как бы оно не привело к таким последствиям, как катастрофы и смерть. «Знающие люди в окрестностях качали головой

иутверждали, что население Сан-Сальвадора очень скоро умрет: дож­ дей больше не будет, на страну неминуемо обрушатся чума и всякого рода бедствия. Все, даже в Сан-Сальвадоре, были настороже, обеспо­ коенные и встревоженные»20.

Вэтом же районе белых во многих местах сначала принимали за воскресших чернокожих. «В начале моего пребывания в Луколела я часто слышал, как, говоря обо мне, произносили слово бариму. Позже

яобнаружил, что оно означало «выходец с того света»: туземцы думали, что сначала я был африканцем, что я умер и что на землю я вернулся с белой кожей»21.

«По нашему приглашению вождь сел рядом с нами и даже обме­ нялся рукопожатием с нами, с любопытством изучая взятую им руку. «Вы не люди, вы —духи», —сказал он. Мы ответили, что являемся настоящими людьми, наделены естественным теплом, что мы при­ выкли есть и спать, подобно другим смертным: ведь мы только что получили на обед козу от нашего друга, сидевшего тут же, рядом с нами: разве духи едят и спят? Он, однако, повторил: «Вы не люди, вы —духи». Я показал ему свою жену и ребенка, находившихся на судне. Разве бывают у духов жены и дети? Эта мысль его рассмешила, но затем, наверное сказав про себя «а почему бы и нет?», вождь

292

продолжил: «Нет, вы — духи; вы не добры. Почему вы постоянно приносите нам несчастья? Наши люди умирают, наши посадки не дают столько, сколько им положено, наши козы и птицы дохнут, приходят болезни и несчастья: а причина этого —вы! Зачем вы это делаете? Почему вы не оставляете нас в покое?»22

Выходцы с того света или духи, но белые принадлежат к миру невидимых сил или, по крайней мере, состоят с ним тесной связи. Одно лишь их появление, как мы это видели, может быть предзнаме­ нованием, а следовательно, и причиной несчастья. Поэтому когда вскоре после их прибытия случаются несчастья и особенно внезапные смерти или эпидемии, туземцы возлагают ответственность за это на белых. Весьма часто, например, в Океании, миссионерам приходи­ лось страдать от такого совпадения. На самом деле, первый контакт с европейцами почти всегда оказывался для туземцев роковым, а пос­ ледующий опыт полностью подтверждал их опасения. «Большинство болезней, —писал Уильямс, —опустошавших острова во время моего пребывания, были завезены сюда кораблями... Первые связи между европейцами и туземцами неизменно, как я могу судить, оканчива­ лись появлением лихорадки, дизентерии или какой-либо иной болез­ ни, уносящей множество людей. На острове Рапа они унесли около половины населения»23.

«На острове Танна (Новые Гебриды) жрецы хотели нас убить, потому что они были уверены, будто наше присутствие усилило их кашель... Все твердо верили, что с тех пор, как к ним прибыли белые, в течение этих последних лет эпидемии инфлуэнцы стали более час­ тыми и смертоносными. Такое представление существует не только на одном острове Танна, оно распространено, если я не ошибаюсь, по всему пространству Пацифики»24.

Страх перед болезнями (то есть перед мистическим зловещим воз­ действием, осуществляемым болезнью) среди туземцев был столь ве­ лик, что если один из них покидал остров и возвращался на него спустя какое-то время, то его считали столь же опасным, как и чуже­ земца. Мэррэй видел, как один из таких людей прибыл на Сэвидж Айлэнд после пребывания на Самоа. «В первый день собралась воо­ руженная толпа с намерением убить его. Лодку, которую дали ему самоанцы, его сундук и личные вещи — все это хотели вернуть на корабль сразу же после высадки под предлогом, что это чужое дерево якобы принесет болезнь. Он спорил с ними и просил исследовать дерево: оно ведь было таким же, как и на Сэвидж Айлэнд. О себе же он им говорил: «Вы знаете, что я из этой страны; я не бог (то есть не

293

мертвец или выходец с того света), я ведь совсем такой, как и вы, и у меня нет никакой власти над болезнью...» Наступила ночь, а он не знал, где преклонить голову. Люди, в страхе перед загрязнением, боялись разрешить ему спать в их доме»25.

«Еще в течение нескольких лет после того, как они стали отважи­ ваться посещать европейские суда, они не пользовались сразу же предметами, которые приносили с них: сначала они развешивали их в бруссе на несколько недель, как бы на карантин»26. Дизентерия, кото­ рая в 1842 г. опустошала и другие части архипелага (Новые Гебриды), на Эроманге имела ужасные последствия. Туземцы приписали ее не­ скольким топорикам, которые оставили на берегу моряки судна, при­ шедшего за сандаловым деревом, и бросили их в море. Полагают, что в этот период умерла треть населения»27.

Таким образом, не только сами по себе белые, но и все то, что от них приходит и появляется вместе с ними, все, что с ними соприкаса­ лось, может принести инфекцию и смерть. И не потому, что существу­ ют вполне естественные и знакомые нам причины заражения —пер­ вобытные люди об этих причинах ничуть не подозревают, —а пото­ му, что, вольно или невольно, но белые оказывают пагубное, небла­ гоприятное влияние, которое кроется в их родстве с невидимым ми­ ром. «Мне приписали, — сообщает Грабб (он был первым белым, который жил среди ленгуа Гранд Чако), — самые чудодейственные способности. Я обладал способностью гипнотизировать людей и жи­ вотных, по своей воле поднимать южный ветер и бури и по желанию изгонять болезни... Я мог сглазить, мне было известно будущее, я мог разгадывать секреты и узнавать о перемещениях людей в разных частях страны... охотиться на дичь в любой местности, в которой хотел, и беседовать с мертвыми...»28 Короче говоря, Грабба боялись, словно колдуна; при этом отягчающим обстоятельством являлось то, что его колдовское воздействие было тем опаснее, что он прибыл издалека.

Много времени спустя, когда прошло первое удивление, после того как туземец увидел, что белые живут рядом с ним, что они, как и он, едят, пьют, спят и умирают, у него тем не менее сохраняется впечат­ ление, будто европеец пользуется неограниченным таинственным влиянием. В Южной Африке первых миссионеров неизменно прини­ мали за колдунов. «Прибывавшим к ним (к кафрам ксоза) до сих пор миссионерам не удавалось избежать того, чтобы их не считали колду­ нами, и в основном по этой причине Ван дер Кемпу даже пришлось покинуть их страну. Действительно, как только этот район постигла

294

засуха, королева-мать отправила к нему посланца, чтобы передать ему приказ вызвать дождь... Если бы в течение трех дней дождя не было, его сочли бы врагом и предателем... Случайно в указанный срок прошел дождь, и Ван дер Кемп на этот раз был спасен; однако после этого от него с еще большей настойчивостью стали требовать той же услуги, и поскольку дважды подряд его молитвы остались безрезуль­ татными, ему, в интересах личной безопасности, пришлось покинуть страну»29.

Точно так же и среди соседей ксоза, среди зулусов «раньше, когда еще цели и характер миссионера не были понятны так же хорошо, как сегодня, люди при необходимости приходили и обращались к нему, чтобы он послал им ливень. Еще и сейчас они как будто думают, что у него есть какая-то магическая власть над облаками... Кроме того, поскольку тогда, когда начинали дуть сильные и приносящие дождь ветры, миссионеры, естественно, имели обыкновение надевать тем­ ную и плотную одежду, многие туземцы пришли к заключению о таинственной связи между черным рединготом и сильным ливнем»30. Моселекатсе не преминул спросить у Моффата, не мог бы тот «вызы­ вать дождь»31.

У бечуанов во время длительной засухи миссионеров неоднократ­ но обвиняли в том, что они были ее причиной. «Спустя несколько недель после моего возвращения из поездки в Грикватаун было сде­ лано замечательное открытие: дождю помешал мешок с солью, кото­ рый я привез с собой в повозке... И долго еще народ сердился и разражался проклятиями против моего собрата Гамильтона и меня лично, которые оказались причиной всех их несчастий. Наш колокол, говорили они, звоня к службе, нагонял на облака страх. Наши молит­ вы тоже получали свою долю упреков: «Разве неправда, — говорил мне разгневанный вождь, —что вы падаете ниц в своих домах и что, молясь, вы разговариваете с чем-то нехорошим, которое находится под землей?» В конце концов вызыватель дождя, не зная уже что и делать, прямо обвинил миссионеров: «Разве вы не видите, что когда приближаются облака, Гамильтон и Моффат смотрят на них?» Все охотно с ним соглашаются; тогда он добавляет, что наши белые лица пугают облака и что до тех пор, пока мы останемся в стране, на дожди нечего и надеяться»32.

Такие же факты были отмечены и в других местах: на Суматре, на Борнео, в Южной Америке и т.д. Повсюду первых миссионеров при­ нимали за могущественных колдунов, причем не в их качестве мисси­ онеров, которое оставалось совершенно непонятным, а просто пото­

295

му, что они были белыми и как таковые обладали грозными магичес­ кими способностями. «Когда мы стали говорить о том, чтобы перене­ сти миссию в другое место из-за отсутствия воды, Факе ответил нам: «Почему же вы не заставите пойти дождь? Я хорошо знаю, что ваша миссия находится в сухом месте: я вас нарочно поместил сюда, счи­ тая, что уж для себя-то вы вызовете дождь, а заодно он пройдет и для нас». Спорить было бесполезно. Он добавил: «Зачем вы говорите мне о Боге? Вы ведь сами боги; дайте нам дождя!»33 С той же просьбой обратились бы и к любому другому белому, который поселился бы в стране. Так, бангала обратились с просьбой к администратору-евро- пейцу. «Накануне у меня попросила аудиенции депутация, чтобы до­ биться от моей могущественной магии прекращения дождей. Посколь­ ку мое признание неспособности не было принято всерьез, то мне пришлось стать преподавателем метеорологии для простонародья»34.

II

Если белые — это колдуны и по своей воле располагают силами невидимого мира, то их оружие и инструменты также должны иметь магические свойства. Вместо того, чтобы обратить внимание на меха­ низм и устройство, их действие станут объяснять только этими осо­ бенностями. Тут у нас появляется весьма редкая возможность уви­ деть, как первобытный менталитет оказывается перед совершенно новыми для него предметами, и мы можем как бы списать с натуры то отношение, которое он тотчас же проявляет к ним. Возьмем в каче­ стве примера действие огнестрельного оружия. «Самые толковые из даяков имеют о нем суеверное представление. Каждый человек, когда он слышит звук выстрела, воображает, что пуля летит прямо в него. Он, следовательно, убегает и не будет чувствовать себя в безопаснос­ ти до тех пор, пока слышит взрывы пороха. Таким образом, человек, который слышит выстрел орудия на расстоянии пяти миль, продол­ жит бежать изо всех сил, охваченный таким же ужасом, что и в первый момент. Они не имеют ни малейшего представления о дально­ бойности ружья. Я часто ходил с Селги и другими вождями и стрелял обезьян, птиц и т.п.; я сердил их, когда отказывался открывать огонь по крупным птицам, находившимся на расстоянии мили или больше. Они всегда воспринимали этот отказ как проявление нерасположения с моей стороны. Кроме того, после выстрела они не могут поверить, что он не попал в цель, хотя и видят, как птица улетает. Они считают,

296

что пуля продолжает за ней гнаться и что птица в конце концов не может не упасть»35 (по причине магической силы оружия).

Таким образом, когда эти даяки видят, как европейцы применяют свои ружья, они не помышляют о том, чтобы посмотреть, что же происходит на самом деле и при каких обстоятельствах. В их пред­ ставлении, смертельное действие пуль проявляется исключительно из-за мистической силы, вложенной белыми в свое оружие. Летящий предмет, следовательно, должен непременно настичь свою цель, на каком бы расстоянии она ни находилась. Если пуля проходит мимо, то потому, что европеец не пожелал поразить цель, или же потому, что вмешалась еще более могущественная сила. Туземец не анализи­ рует. Он не размышляет о том, что видит, потому что тут нет ему пищи для размышления. В его сознании не возникает никакой новой про­ блемы, а значит, ему не нужно искать и объяснения. «Мои кайаны, — сообщает о том же Беккари, —испытывали к моему ружью большое доверие; они полагали, что, будучи однажды выпущенной, пуля сле­ дует за выбранным в качестве цели лицом до тех пор, пока не настиг­ нет и не убьет его»36.

«Этот дикарь, —пишет Андерссон по поводу одного вождя овамбо, —не только верил в то, что ружья белых непобедимы, он считал также, что, не прибегая ни к какому оружию, а только смотря на какого-нибудь человека, белый мог вызвать его смерть. «В против­ ном случае, —воскликнул он, —как же случилось, что Нонгоро был убит просто звуком выстрела огнестрельного оружия?» Овамбо, ви­ димо, никогда как следует не понимали ужасного действия этого ору­ жия до того, пока Грин и его спутники не нанесли им сокрушительно­ го поражения. Тот факт, что они раньше не испытывали перед ним страха, без сомнения, в значительной мере объясняется тем, что в момент выстрела они видели лишь пламя, но не пулю. “Когда мы бросаем ассегай, —говорили они, —или выпускаем стрелу, мы видим, как она летит в воздухе, но у ваших ружей не видно ничего, кроме неопасного пламени”»37. Ударяясь из одной крайности в другую, они после крайнего пренебрежения к огнестрельному оружию составили себе о нем очень преувеличенное представление.

Подобно даякам и кайанам, они, без сомнения, сочли, что пуля преследует спасающуюся бегством жертву и что убивает сам звук выстрела. Показательно в этом отношении соображение индейцев островов Королевы Шарлотты (Британская Колумбия): «Индейцев более всего занимало то, что они не могли понять, как это, по челове­ ческому разумению, «одно орудие способно дать сразу два выстрела»,

297

понимая под этим звук выстрела вначале и разрыв снаряда на земле несколько мгновений спустя»38. В этой двойном действии —выстреле вначале, который убивает, и разрыве, который также убивает —зак­ лючена магическая процедура, изумлявшая индейцев.

Наконец, часто случается, что туземцы, впервые стреляющие из ружья, и не думают прицеливаться, что очень хорошо согласуется с их представлением об огнестрельном оружии. «Хорошо обученный и натренированный, полицейский-папуас может стать хорошим стрел­ ком, тем более, что от природы он наделен прекрасным зрением. Однако его очень трудно научить целиться. Естественное побуждение заставляет его направлять ружье на цель и открывать огонь, совер­ шенно не думая о том, что следует прицелиться...»39 «Обычно папуасы страстно любят стрелять. Однако, хотя среди них и есть хорошие стрелки, большинство, видимо, получает такое же удовлетворение от звука выстрела, как если бы они попали в цель»40.

«Настоящее чудо (в сражении между батаками на Суматре), что не оказалось ни убитых, ни раненых! И настоящее счастье, что батаки не умеют целиться! Чтобы попасть в цель, они целиком полагаются на Дебатту (верховное божество). Если кто-то поражен пулей, то, по общему мнению, потому, что оно направило этот выстрел»41. Эффек­ тивность оружия европейского происхождения они представляют себе точно так же, как и эффективность их собственного. В Руанде (Вос­ точная Африка) «туземцы, не колеблясь, говорят, что у стрел, копий, мечей нет иной силы, чем та, которую они получают от базиму (пред­ ков, сил невидимого мира), и что те же базиму могут сделать неопас­ ным самое совершенное оружие»42.

Следовательно, каким бы грозным ни выглядело оружие белых, действие его можно подавить и даже отменить, если только противо­ поставить его магической силе более могущественную магическую силу. Кафр, испытывающий слепую веру в силу колдуна своего племе­ ни, который может сделать его неуязвимым, без страха пойдет на­ встречу пулям и снарядам. Ему не откроет глаза даже самый жестокий урок. Единственный вывод, который он для себя из него сделает, состоит в том, что на этот раз магия белого человека снова одержала верх над магией черного колдуна. Но в тот день, когда последний нашел бы чары, обеспечивающие победу, ружья и пушки белых стали бы, в свою очередь, бессильны. «После определенной магической операции, —пишет Жюно, —каждый воин оказывался совершенно убежден в своей неуязвимости, в том, что пули по пути отклонятся, чтобы пролететь по обе стороны его тела, в том, что если даже они

298