Levi-Bryul_L_Pervobytny_mentalitet_SPb__2002

и круглых, Матебе решил или сделал вид, что так считает, будто Пелангье обладает способностями колдуна и воспользовался этим, чтобы заставить бушменов убить своего брата»79.

Вэтом наблюдении мы без труда узнаем отмеченное выше80 сход­ ство с дурным глазом и скрытым в колдуне зловредным началом, а также видим, как этого колдуна обвиняют в том, что он использовал свое могущество, просто пожелав, чтобы что-то произошло. Такое же представление распространено в районе Конго, а также в Западной Африке. «Варега во всем ищут сверхъестественное. Они верят, что любой человек обладает способностью сглазить, заставить реализо­ ваться желание. Они не уточняют, каким образом это может произой­ ти, однако явно связывают с этим верованием представление о пор­ че»81. Другими словами, они верят в то, что любой человек может наслать порчу, то есть заколдовать силой самого лишь пожелания. На Нигере «вчера наблюдали процессию жен сына недавно скончавшего­ ся короля. Они спустились к реке, чтобы совершить омовение. Их заставили принять испытательный яд по подозрению, что они поже­ лали смерти своего мужа... Из этих несчастных, которых было шесть­ десят, тридцать одна умерла; другие же, которые сразу отрыгнули яд, остались в живых»82.

ВКалабаре «я приблизился к тому месту, откуда раздавались кри­ ки; оно находилось примерно в двадцати ярдах от моря. Я увидел там женщину со связанными руками и ногами, привязанную к деревян­ ной колоде и ожидавшую часа прилива для того, чтобы быть унесен­ ной в море и стать там добычей акул. Я спросил... и узнал, что это была одна из жен умершего несколькими днями раньше вождя и что брат покойного назначил ей стать такой вот жертвой, потому что она пожелала смерти своего мужа»83.

Эти факты было бы невозможно объяснить, если бы мы не знали

околлективных представлениях, вынуждающих этих первобытных людей действовать таким образом. Прежде всего, желание, о котором идет речь, —это не обязательно осознанное, определенное и сформу­ лированное пожелание. Женщина под влиянием настроения или не­ терпения, в приступе ревности, безотчетно, не признаваясь в этом даже себе самой, могла захотеть смерти покойного. Она может это отрицать самым чистосердечным образом, но яд, убивая ее, даст до­ казательство противного. Если желание существовало, хотя бы одно мгновение, то его роковое следствие смогло проявиться, особенно в том случае, когда в женщине таится зловредное начало, делающее человека колдуном. Именно в этом убеждаются через испытание ядом.

279

Однако даже наличие этого начала не является необходимым: одно только желание может убить, словно колдовство. Туземцы данной части Африки убеждены в этом, и тут возникает та путаница, пред ставление о которой дает нам доктор Пехуэль-Лёше. «Мы никак не можем подвергать сомнению то, что действительно есть люди, кото­ рые убеждены, будто они колдуны в худшем смысле слова, и которые даже в этом публично признаются. Разве недостаточно по отношению к кому-нибудь чувства ненависти, чтобы вредить ему, чтобы убить его? Злая воля дает тот же результат, что и злое действие. Она дей­ ствует так же, как греют лучи солнца, как освежает ветерок..., как растительная отрава и животный яд. Такое понимание дает очень большую силу случаю. Недобрые мысли могут увенчаться явным ус­ пехом и вызвать тогда угрызения совести; тот, у кого они (недобрые мысли) возникли, сам себя обвиняет или, по крайней мере, так ведет себя, что в других пробуждается подозрение и толкает их на обвине­ ние его, тем более, что туземцы очень проницательны во всем, что касается личных отношений»84.

Таким образом, если желание увидеть чью-то смерть в полном смысле слова равносильно убийству, то это означает, что ему (жела­ нию), как и дурному глазу, как и зловредному началу, заключенному в анормальных существах и в колдунах, для достижения своей цели достаточно собственной мистической силы.

В Новой Франции «они (индейцы) воображают, что тот, кто хочет или желает смерти другого, особенно если он колдун, часто добивает­ ся исполнения своего желания; однако колдун, у которого возникло такое желание, тоже умирает вслед за другими»85. У тена «все жела­ ния шамана, когда они сопровождаются особенно энергичным напря­ жением воли, обладают этой действенностью, конечно, благодаря вмешательству близкого ему демона. Пример такого рода можно ви­ деть в версии тена о потопе, в которой ворон, чтобы заставить землю вновь появиться, вкладывает в свое желание столько энергии, что это усилие вызывает у него потерю сознания»86.

У шаста «бывает, когда случается убийство, родственники и дру­ зья убитого человека ходят и просят, чтобы убийца умер или стал жертвой какого-нибудь несчастного случая. Если бы такое с ним или с кем-то из его семьи (которую обычно также включали в такие просьбы) действительно произошло, то люди бы сочли, что именно эти просьбы и явились причиной несчастного случая или смерти. Родственники же убитого человека должны были заплатить цену кро­

280

ви точно так же, как если бы они убили или ранили убийцу, применив телесное насилие»87.

Сэпир, со своей стороны, сообщает: «Таким образом, могуществен­ ный шаман мог поразить свою жертву, лишь желая ей несчастья или «отравляя» ее мыслью, как выразился один объяснявший мне инде­ ец. Этим способом часто пользуются мифологические персонажи, например, койот, а в языке существует особый глагол для обозначе­ ния такой операции... Довольно часто случалось, что кто-нибудь, почувствовав себя больным, обвинял в этом определенного шамана. В таких случаях обвиненный в преступлении шаман должен был вы­ лечить больного под страхом казни»88. Эта последняя особенность — еще одно доказательство того, что желание навредить уподобляется околдовыванию. Действительно, почти повсюду колдун, уличенный в том, что он наслал на кого-то болезнь, прежде всего обязан сам же и устранить результат насланной им порчи. Это совершается неукосни­ тельно, и лишь потом наступает очередь возмездия. Если он отказы­ вается расколдовать свою жертву, то его подвергают пыткам и убива­ ют. Кроме того, весьма часто у человека, обвиненного в этом преступ­ лении, даже если он знает, что невиновен, нет иной возможности спастись, кроме как признаться и сделать вид, что он расколдовывает свою мнимую жертву.

В истории, рассказанной индейцем хидатса, присутствует шаман, который жил вместе с медведями. Они обучали его, и от них он получил свою магическую силу. «Он помогал своему племени самыми разными способами. Когда индейцы бывали голодны, он думал так: «Надо, чтобы буйволы подошли поближе к деревне», и когда он вот так думал, буйвол приходил»89. В британской Колумбии «если индеец злится на кого-нибудь, то лучший способ показать тому свой гнев, если он его не убивает, это сказать ему: «Ты скоро умрешь!» Довольно часто предназначенный таким способом к смерти человек чувствует столь сильный ужас, что предсказание сбывается. Когда это происхо­ дит, его родственники говорят, что у них нет никаких сомнений отно­ сительно причины его смерти, и соответственно (если они способны выдержать борьбу, которая последует вслед за этим) при первой же возможности они стреляют в того, кто, находясь во гневе, предсказал смерть»90.

Совсем недавно Пройс тоже наблюдал аналогичные факты у ин­ дейцев, среди которых жил: «Словам и мыслям приписывают совер­ шенно необычайное могущество... Все, что происходит, не только связывается с внешним воздействием, но и считается результатом

281

размышления; в сравнении с ним сам факт действия совершенно незна­ чителен и в определенном смысле не отличается от мысли... К словам относятся не только как к средству выражения, но и как к способу воздействия на богов, то есть на природу; совершенно так же относятся и к крикам, и к музыке. То, о чем объявляют слова, уже совершилось в силу одного того факта, что их произносят, предполагая, разумеется, в том, кто говорит, обязательную магическую силу... На различных при­ мерах мы можем видеть, что когда человек действует, то мысли как способ действия занимают первостепенное место, такое, что они даже могут вызвать эффект без помощи слов и материального действия»91. То, что Пройс называет размышлением (Nachdenken) или мыслью (Gedanke), без сомнения, не отличается от того, что американские и английские наблюдатели обозначают термином пожелание (wish). От­ носительно первобытных людей нужно говорить не о теоретических концепциях, а о сложных психологических состояниях, в которых чаще всего преобладает аффективный элемент.

В Южной Америке у ленгуа Большого Чако «когда кто-нибудь выражает желание, чтобы пошел дождь или подул свежий ветер с юга, то находящиеся поблизости от него, если они не разделяют этого желания, энергично протестуют и умоляют его не упорствовать в своем желании. Они всегда думали, что у меня есть особая сила воз­ действия на южный ветер; они полагали, что я свистом могу по соб­ ственному желанию вызвать его. Возможно, это вытекает из того, что европейцы с удовольствием встречают этот ветер, который несет об­ легчение от изнуряющей жары»92.

Это вполне вероятно; однако следует также учитывать и присущую самому желанию силу, особенно когда речь идет о таком могуще­ ственном колдуне, которым среди ленгуа считался Грабб. У арауканов «хоровые причитания женщин вокруг покойного —это не просто погребальный обычай, но и серия проклятий убийце, которые в опре­ деленных случаях обладают магической действенностью. За отсут­ ствием иной, более эффективной, формы месть совершается таким образом»93.

Наконец, в Индии среди тодас «мне сказали два человека, что колдун, просто думая о каком-либо результате, который он желает получить, может действительно вызвать его, не испытав необходимо­ сти использовать какую-либо магическую формулу или совершить какой-либо особый обряд»94.

Это столь широко распространенное верование помогает объяс­ нить другие, производные от этого, верования, а также связанные с

282

ним обычаи. Например, во многих местах в Южной Африке, в Индии

ит.д., когда после продолжительной засухи наконец выпадает дождь, то запрещается идти работать на поля, даже если этот дождь несиль­ ный и, похоже, вот-вот прекратится. «Если дождь шел ночью и до утра, на следующий день на полях никто не работает, чтобы не поме­ шать дождю и не остановить его»95. В самом деле, мужчина или жен­ щина, которые вышли бы в поле, не смогли бы удержаться и не пожелать, чтобы дождь кончился, а это пожелание оказало бы на дождь воздействие. В Северной Индии «когда нужен дождь, а кто-то во время дождя выходит из своего дома с непокрытой головой, ему велят немедленно вернуться или требуют, чтобы он надел шапку или тюрбан, так как человек с непокрытой головой способен невольно пожелать, чтобы дождь перестал, и таким образом нанести ущерб своему ближнему»96.

Случается, что эту же способность приписывают и желаниям жи­ вотных. На полуострове Малакка «полагают, что кошки в доме при­ носят благополучие, потому что эти животные хотят иметь очень мягкую подушку, чтобы спать на ней, и таким образом косвенно желают процветания своему хозяину... Однако держать собаку озна­ чает несчастье: собака желает смерти своему хозяину, потому что на похороны хозяина забьют животных, и у собак будут кости»97. Эти желания невольны, однако от этого их результат не меньший.

Через это верование можно лучше понять особый вид страха, ко­ торый в некоторых социальных группах внушает колдун, то ожесто­ чение, которое обнаруживают в применяемых к нему пытках, и ту внезапность нападения, когда, часто после долгих колебаний, реша­ ются защитить себя от него. Он ведь так легко может причинить столько зла! Ему, как никому другому, достаточно только напряжен­ но подумать и сильно захотеть, чтобы случилось то-то —и его жела­ ние роковым образом осуществится. Следовательно, он может, когда пожелает, не сделав ничего привлекающего внимание, не пошевелив

ипальцем, навлечь на своего соседа разорение, болезнь и смерть. По отношению к столь опасному человеку есть только две возможные линии поведения: заручиться его расположением либо уничтожить его. Отсюда, отчасти, и те привилегии, которыми он пользуется, и всякого рода преимущества, которые он себе обеспечивает и в кото­ рых не смеют отказать ему или оспаривать их другие. И отсюда также его чаще всего трагический конец.

Эта способность вредить одной лишь силой мысли тесно связана с тем, что обычно называют дурным глазом, илиjettatura. Хобли указы­

283

вает на причину этого. «Там и сям по всей стране есть, как полагают, некоторые люди, и женщины, и мужчины, наделенные ею (способно­ стью): тот, у кого она есть, родился с нею. Мало-помалу до сознания людей дойдет, что такой-то и такой-то обладают этой способностью, потому что если услышали, что этот человек восхваляет принадлежа­ щее соседу животное, то вскоре после этого животное заболевает. Следовательно, это представление связано, видимо, не с дурным гла­ зом, а с завистливой мыслью... Владелец животного станет разыски­ вать обладающего дурным глазом человека и требовать, чтобы тот устранил зло; с этой целью последний смачивает свой палец слюной и трогает морду животного и другие части его тела мокрым пальцем: полагают, что этим нейтрализуется колдовство»98. Владелец больного животного считает, следовательно, что оно является жертвой колдов­ ства и что совершил колдовство тот человек, который, глядя на жи­ вотное и расхваливая его, пожелал ему болезни. Это желание, незави­ симое от того, выражено оно или нет, оказывает воздействие на жи­ вотное. Есть только одно лекарство, и как раз то, которое всегда применяется в случае колдовства: необходимо, чтобы сам виновник колдовства его и разрушил. Человек, желание которого наносит вред, считается колдуном.

«В этот момент мы заметили небольшое стадо прекрасных живот­ ных. В то время, когда мы, не отрываясь, на них смотрели, кто-то указал на них пальцем. Аба Ганда сказал: “Очень остерегайтесь делать так в присутствии галла. Не заглядывайтесь на их скот и особенно старайтесь не хвалить его. Галла очень ревниво относятся к своему скоту: если им восхищается чужой, они приписывают это его вожде­ лению и тотчас же воспламеняются гневом. Не обращайте внимания на их животных, а если вы о них говорите, то пусть ваши замечания окажутся скорее нелестными, чем какими-то иными”»99.

В Аравии «когда кто-нибудь с вожделением разглядывает живот­ ное, потому что ему очень бы хотелось его иметь, местные люди полагают, что его душа вступает в связь с животным, и оно погибнет, если хозяин оставит его у себя. Точно так же, если кто-то желает женщину, ребенка, одежду, то его душа причиняет им зло, и они страдают от этого. Если виновник зла становится известен, у него похищают часть одежды и используют ее для окуривания больного человека. Это удается часто, однако не всегда. Если же виновник неизвестен, то надо идти к «ясновидящему», который определит, кем именно животное, принадлежащее тому-то или этому, было приведе­ но в такое состояние»100.

284

Вожделение, следовательно, само по себе не просто чувство или желание, оно —реальное и результативное воздействие души желаю­ щего на желаемый объект. По выражению Пройса, мысль в этом случае имеет тот же результат, что и действие. Миссионер Казалис тоже это отметил. «Вожделение, — пишет он, — имеет собственное обозначение. Только эти люди чересчур уж наделяют его опасной силой и, кажется, объявили аксиомой то, будто невозможно заста­ вить замолкнуть беспорядочные желания сердца. Я вспоминаю, как вскоре после моего прибытия в страну Лесуто один вождь, пытаясь перечислить десять заповедей, смог вспомнить лишь девять. Мы на­ помнили ему десятую: «не возжелай!» Это не отдельная заповедь, ответил он; я ее уже упомянул, когда говорил: «не укради, не прелю­ бодействуй». Таким образом, сознание язычника открыло ему то, что Иисус Христос должен был объяснять хранителям закона»101.

Это наблюдение не оставляет сомнений. В коллективных пред­ ставлениях басуто желать —значит совершить действие того же рода, что и украсть (у банту прелюбодеяние носит прежде всего характер посягательства на собственность). То, что мы называем нравственной наклонностью, означает для них использование мистической силы, которая воздействует — причем во вред! — на желаемый предмет. Казалис и Мьюзил приписывают эту силу «душе». Это слово удобное, однако мало соответствующее тому, что имеют в виду туземцы. Близ­ кое сходство, которое оно устанавливает между желанием, вожделе­ нием, дурным глазом и зловредным началом, составляющим колдов­ ство, наталкивает на мысль, что тут, видимо, нет речи о «душе» в том смысле, в каком ее понимаем мы. Вероятно, здесь следует видеть, скорее, проявление мана, которая выделяется любым предметом, любым живым существом, любым человеком и распространяется от них. Она оказывается особенно сильной и опасной, когда этими людь­ ми являются вожди, предки, колдуны и т.п. По некоторым своим особенностям эта мана обладает свойствами духовного начала, назы­ ваемого «душой», а по другим —она от него сильно отличается.

Как бы то ни было, по крайней мере является установленным то, что, согласно коллективным представлениям первобытных людей, желание само по себе обладает мистическим свойством воздействия на желаемый предмет, причем без магических формул и без обрядов. И в этом нет ничего странного для такого менталитета, который привык считать, что естественные причины и любого рода орудия можно не принимать во внимание, и который учитывает лишь неви­ димые, единственно действенные для него причины.

285

Гл а в а X I

М и с т и ч е с к а я и н т е рп р е т а ц и я

ПОЯВЛЕНИЯ БЕЛЫХ ЛЮДЕЙ И ТОГО, ЧТО ОНИ ПРИНОСЯТ С СОБОЙ

I

Появление белых среди первобытных людей, которые их никогда раньше не видели и даже не подозревали об их существовании, пер­ вые связи, установившиеся между ними, —это такие события, кото­ рые могут, как представляется, высветить важные особенности свой­ ственного низшим обществам менталитета. Какова его реакция на первые контакты с белыми и со всем тем необычным, что они с собой приносят? Если бы мы располагали надежными и подробными сведе­ ниями об этих встречах, то они стали бы чем-то вроде естественного эксперимента, в ходе которого первобытный менталитет, оказавший­ ся внезапно в непредвиденных обстоятельствах, вынужден выйти за пределы своих привычек и традиций.

К сожалению, очевидцы этих столь интересных для антропологи­ ческой науки фактов — путешественники, миссионеры, натуралис­ ты — встречаясь с ними, не всегда заботились о соблюдении всех необходимых предосторожностей. Удивленные тем, что видят, неспо­ собные изучать людей, языка которых они не знают, и к тому же людей очень недоверчивых, боязливых, они собирают лишь то, что кажется им любопытным, странным, неправдоподобным во внешнем виде «дикарей» и в их способах действовать, либо ограничиваются тем, что рассказывают, как они устанавливают с ними отношения, дружественные или враждебные. С другой стороны, по причинам более чем очевидным, мы располагаем чрезвычайно редкими свиде­

286

тельствами самих первобытных людей о впечатлениях, вызванных их первым опытом общения с белыми.

Их потрясение должно было быть очень сильным: ведь они, как правило, жили в замкнутом мире и не представляли себе, что можно выйти за его пределы. Космография первобытных людей, в той мере, в какой мы о ней знаем, была до появления белых довольно однород­ ной, о чем можно судить по космографии даяков Борнео. «Они пола­ гают, что земля — это плоская поверхность, а небо — купол, нечто вроде стеклянного колпака, покрывающего землю и соприкасающе­ гося с нею на горизонте. Они, следовательно, верят, что если пойти совершенно прямо, все время в одном направлении, то в конце кон­ цов им удастся в буквальном смысле коснуться рукой неба. Вслед­ ствие этого, поскольку они знают, что белые прибывают из очень далеких заморских краев, они естественно приходят к представлению о том, что мы более, чем они, близки к небу. Им, следовательно, представляется невероятным, что я не ходил на луну, и они хотели узнать, одна или несколько лун в нашей стране и одно ли солнце есть у нас. Было весьма забавно видеть признаки недоверия, которые вызывали в слушателях мои отрицательные ответы... Для них было настоящим огорчением узнать от меня, что в Европе небо находится на том же самом расстоянии от земли, что и на Борнео»1.

Точно так же и полинезийцы «воображали, что море, окружающее их острова, представляет собой горизонтальную плоскость и что на видимом горизонте или на некотором расстоянии за ним небо (rai) соединяется с океаном, накрывая таким образом словно сводом или полым конусом острова, лежащие в непосредственном соседстве с ними. Им были известны и другие острова, такие, как Нухива или Маркизские, Ваихи или Сандвичевы, Тонгатабу или острова Дружбы: эти названия встречаются в их традициях и песнях. Позже они услы­ шали о Беритани (Британии) и Паниоле (Испании). Однако они во­ ображали, что каждая из этих местностей имеет свою собственную атмосферу и точно так же, как и их родные острова, окружена небом. Поэтому они и говорили о чужестранцах как о людях, приходящих «из-за неба», или с другой стороны того, что они считали небом своей части мира»2.

Точно так же, на островах Мортлок «туземцы начертили мелом настоящие карты всего Каролинского архипелага, а также соседних Марианских островов... Один из них рассказал самые разные вещи об островах Палао, расположенных к западу от Каролинских; создалось впечатление, что в их географии эти острова считались чем-то вроде

287

ultima Thaïe, потому что на вопрос о том, какая земля лежит еще дальше островов Палао, он ответил тем, что провел черту к западу от этих островов и самым непосредственным образом объяснил нам, что там, за островами Палао, небесный купол уже слишком сближается с землей для того, чтобы там можно было плавать; по-видимому, там можно всего-навсего ползать по земле или плавать по воде»3.

На островах Гамбье «нам задавали о нашей стране множество вопросов, а так как мы сказали, что она очень далеко, то нас спроси­ ли, касается ли наша страна неба»4. На Самоа «туземцы раньше счи­ тали, что небо кончалось на горизонте. Отсюда и то имя, которое они до сих пор еще дают белым: папаланги, то есть «прорывающие небо»5. У меланезийцев островов Лоялти «в представлении жителя Лифу горизонт был объектом, до которого, на каком-то расстоянии, можно дотронуться. Многие из туземцев полагали, что если только они смог­ ли бы достичь его, то у них появилась бы возможность вскарабкаться на небо»6.

Такое представление свойственно не только обществам Южной Пацифики, оно встречается и в Южной Африке. «Небо для них (для тонга) —это громаднейший твердый свод, который покоится на зем­ ле. Точка, в которой небо приходит в соприкосновение с землей, называется бугимамуси, любопытным словом из класса бу-ма, означа­ ющим: место, где женщины могут прислонить свои песты к своду (потому что везде в других местах они могут прислонить их только к стене или к дереву)»7. В Северной Америке «как считают индейцы, земля представляет собой круглый диск, обычно со всех сторон окру­ женный водой, а небо — твердую вогнутую полусферу, которая на горизонте находится на одном уровне с землей. В мифах чероки и других индейцев небо постоянно приподнимается и вновь опускается на землю, подобно верхнему лезвию ножниц»8. Солнце, которое жи­ вет вне этой полусферы, по утрам проскальзывает в возникающую на минутку между землей и краем неба щель, а по вечерам на западе таким же образом уходит9.

Какое же впечатление на этот закрытый со всех сторон мир, в котором каждое племя, особенно если речь идет об островитянах, знает только самое себя, произведет появление таких существ, кото­ рых они никогда не видели, похожих на людей, но отличающихся от них цветом кожи, оружием, речью и множеством иных особенностей? Туземцы будут скорее поражены и испуганы, чем, собственно говоря, удивлены. Их легенды и мифы подготовили их к тому, чтобы допус­ тить существование таких созданий. Невидимый мир, составляющий

288