КУРСОВАЯ / Тесты / Нартова_психол_простр / СПП / СПП Нарт / 150 Человек суверенный

150 Человек суверенный...

Глава 3. Психология суверенности 151

«крепость» человека, но и автомобиль, ручка, одежда, книга. Путе­шествуя по миру, человек делает его своим благодаря личным ве­щам; больной в больнице окружает себя своими вещами.

Большое внимание миру вещей уделяет и швейцарский психолог А. Ланг, подчеркивая ценность вещи как участника диалога, знака, послания от поколения поколению, от одного члена семьи друго­му [353-355]. На Западе термин «привязанность» (айасктеМ) ис­пользуют с недавних пор и по отношению к вещам [348]. Привязан­ность к материальным предметам — это многофакторное отношение между индивидуумом или группой людей и некоторым материаль­ным объектом, который человек психологически присвоил, «расто­варил», индивидуализировал в ходе субъект-объектного взаимодей­ствия. Девять характеристик отличают привязанность:

1. она формируется по отношению к определенным материальным объектам, а не категориям изделия или торговым маркам;

2. предмет собственности, к которому возникла привязанность, должен психологически приниматься;

3. привязанности могут усиливаться и расширяться сами по себе;

4. они индивидуальны и подразумевают отказ от качеств пред­мета как товара — он психологически не подлежит купле-про­даже;

1. привязанность подразумевает историю владения предметом;

2. она обладает энергией, представляет собой силу;

3. привязанность — многофакторное, системное явление;

4. привязанность — сложный эмоциональный комплекс;

5. привязанности меняют свой смысл по мере изменения иден­тичности обладателя.

Итак, привязанности предполагают субъектное отношение к пред­метам, среди которых выделяются «специальные», «любимые», «ле­леемые» или «самые важные».

Направлениям исследования мира вещей посвящен прекрасный обзор П. Лунта (Р. Ьипг.) [132]. С. Торкл (5. ТигЫе), исследуя отно­шения с таким объектом, как компьютер, пришел к выводу, что он обладает возможностью символического влияния на человека буду­чи носителем тревог, эмоций, раздумий людей [396]. Д. Принтайс (О. Ргепглсе) ввел различение между инструментальными и симво­лическими функциями обладания вещью: первые позволяют людям управлять средой в соответствии с их нуждами, вторые наделяют вещь функциями субъекта диалога [379]. Л. Фарби (Ь. РигЬу) пока­зал, что эти функции не всегда легко развести, потому что вполне

инструментальный объект, например ваза, может одновременно вы­полнять символическую функцию [331].

Указанные работы сфокусированы на отношении человека к ве­щам. Лунт (Р. Ьипг.) и С. Ливингстоун (5. М. 1лут§51Х>пе) полагают, что вещи можно рассматривать как части семейных отношений [363]. Проводя интервью с семьями, они обнаружили, что вещи часто вы­ступают маркерами для обозначения обязанностей и ролевых иден-тичностей, способами поощрения и наказания, как предмет спора и средство управления.

Еще одна работа посвящена явлению слитности субъекта с его вещами: психологи из Германии Б. Крае (В. КгаЬе) и X. Фенске (Н. Репзке) показали, что агрессивное вождение опосредовано зна­чимостью образа мачо для водителя и мощностью двигателя [349; 350]. Очевидно, что этот феномен основан на идентификации соб­ственной маскулинности с мощностью предмета-заместителя, при­чем эта связь особенно сильна у более молодых водителей, в то время как более взрослые и опытные, по-видимому, рассматривают авто­мобиль всего лишь как средство передвижения, не идентифицируясь с ним. Интересно, что исследование агрессивного вождения у жен­щин обнаружило более мягкие и гибкие связи личностных особен­ностей и стиля вождения: определяющей оказалась агрессивность как черта личности, а фемининность отрицательно связана с агрес­сивным вождением. Таким образом, идентификация с автомобилем у женщин, возможно, также имеется, однако она не столь буквальная, как у мужчин. Однако в целом, безусловно, замещающая роль лич­ных предметов позволяет объяснить и многие факты фетишизма.

Суверенность мира вещей не зависит от экономического статуса семьи: в условиях достатка в семье часто отмечаются феномены «зо­лотой клетки» — все есть, но выбрано не самим субъектом, а предло­жено ему во владение другими, контролирующими право собствен­ности. С другой стороны, в небогатых семьях дети с удовольствием носят вещи других членов семьи.

Нельзя недооценивать возможности этого сектора психологичес­кого пространства: очень часто усиление контроля над миром лич­ных вещей («шопинг-терапия») открывает процесс восстановления самоуважения у женщин, переживших кризис расставания с мужчи­ной. У мужчин также есть особо интимные предметы (по наблюде­нию автора, в основном фонарики и ножики, в мечтах — ружье или пистолет), нечасто используемые знаки самовыражения их «внут­реннего ребенка». Все это укрепляет в убеждении, что человек мо­жет быть понят только как экзистенциально-телесно-психо-террито-риальная целостность в единстве с вещной средой как объектом идентификации.