4.2. Воздействие вакуума координации и жесткости бюджетных ограничений на динамику ввп в переходный период

Третьей причиной, предопределившей трансформационный спад в России, явилось неизбежное нарушение координации, случившееся из-за того, что прежняя вертикальная система хозяйственных связей, основанная на получении производственного плана свыше и его неукоснительном выполнении, сменялась совокупностью связей горизонтальных, в которые вовлечены множество самостоятельных товаропроизводителей. Известно, что в централизованно планируемой советской экономике предприятия были соединены жесткой системой административной координации (Госплан – Госснаб – Госстрой – Минторг и т.д.) и пользовались весьма простой финансово-кредитной инфраструктурой (Минфин – Госбанк – Промбанк – Сельхозбанк – Стройбанк). В рыночном­ же хозяйстве преобладает экономическая координация – разветвленная децентрализованная сеть оптовых и розничных торговцев, коммерческих, инвестиционных, ипотечных и иных банков, разнопрофильных­ страховых компаний, инвестиционных, аудиторские фирм, компаний по операциям с недвижимостью и пр.

Разрушить административную координацию оказалось возможным простым декретом, правительственным постановлением, запретом КПСС как ведущего координатора в советской экономике. Для создания же координации экономической требуются многие годы, масштабные инвестиции в обустройство бирж, банков, в человеческий капитал (на подготовку миллионов банкиров, менеджеров, аудиторов, риэлторов, страховщиков и т.п.). Рынок, возникающий при ликвидации бюро­кратической координации, вовсе не тот цивилизованный рынок, который в развитых странах позволяет избегать анархии и успешно заменяет директивное планирование. Как отмечал Я. Корнаи, даже в маленькой Венгрии за три десятилетия эволюционных рыночных реформ (начиная с 1960-х гг.) сколько-нибудь отлаженной экономической координации не сформировалось. Что же в таком случае должно было случиться в не­объятной России? Нарушение координации стало здесь логичным результатом волюнтаристской ликвидации механизма централизованного планирования. Насильственное разрушение институтов плановой экономики не сопровождалось становлением принимающих на себя их функции рыночных координирующих инсти­тутов (разнообразных товарных, сырьевых, фондовых бирж, банковской системы), которые и после их создания зачастую оказались четко сориентированными на гораздо более доходную спекулятивную деятельность, связанную с куплей-продажей иностранной валюты, государственных облигаций, обслуживанием вывоза капитала из страны. В результате вместо снабжения реального сектора отече­ственной экономики дополнительными инвестиционными ресурсами они, напротив, активно вытягивали их оттуда. Столь неэффектив­ное с макроэкономической точки зрения функционирование фондового рынка, а также коммерче­ских банков как финансового посредника между сберегателями и инвесторами явилось немаловажной причиной трансформационного спада.

Преждевременная тотальная ликвидация системы государственного управления хозяйственными процессами задолго до формирования заменяющей его системы рыночного саморегулирования и, как результат, образование «вакуума» координации предопределили массовую остановку отечественных предприятий. Их руководители одномоментно лишились привычных указаний центра относительно способов получения импортных комплектующих, источников сырья, места сбыта своей продукции, цен на нее и т.п. Между тем без четкой координации­ того или иного типа, без установления хозяйственного порядка современная экономика (не только российская и украинская, но и албанская и болгарская), основанная на разделении труда и узкой специализации фирм, нормально функционировать не может. В результате либерализации экономики в ее механизме образуются пустоты, «ничейная земля», в которые врывается хозяйственная анархия. Появля­ются антирыночные мафиозно-олигархические кланы, играющие роль координаторов хозяйственных связей предприятий, отраслей и регионов страны и лиша­ющие легальную экономику немалых инвестиционных ресурсов.

Наилучшим вариантом было бы, конечно, сосуществование бюрократической координации с рыночной, при котором по мере развития последней первая уступала бы ей свое место. Однако подобная идиллия на практике реализована лишь в Китае, во многом предопределяя хозяйственные успехи этой страны. Несовместимость двух альтернативных типов координации еще не получила должного научного обоснования. Но главным препятствием для их синтеза является, видимо, фактор не экономический, а политический. Правительственные чиновники, выступавшие в роли бюрократического координатора планово-регулируемой экономики (как показывает опыт хрущевской «оттепели» или косыгинских реформ середины 1960-х гг., затем благополучно свернутых) едва ли допустят ослабления своих позиций в хозяйственной системе. Поэтому опасение очередного «реванша бюрократии» побуждало правых реформаторов как можно быстрее и любой ценой разрушать прежнюю конструкцию экономической власти. Жертвой же подобной разрушительной спешки неизбежно становился производственный процесс.

Четвертой причиной трансформационного спада является неизбежное при переходе к рыночной экономике ужесточение бюджетных ограничений, связанное с преодолением свойственного планово-регулируемой экономике государственного патернализма. Не секрет, что денежно-кредитная и бюджетно-налоговая политика в СССР были целиком подчинены задаче достижения запланированного объема производства. Поэтому не случайно централизованно-планируемая экономика характеризовалась мягкими бюджетными ограничениями, в рамках которых предприятия вовсе не обязаны были неустанно выравнивать свои расходы с текущими доходами и денежными накоплениями во избежание неминуемого банкротства. На помощь им своевременно приходило государство, которое, будучи их собственником, предоставляло инвестиционные ресурсы, субсидии, дотации, налоговые послабления, а выдача льготных кредитов без достаточных гарантий возврата сочеталась с регулярным списанием накопившейся задолженности. Последовавшие в период перехода к рыночной экономике резкое сокращение внешнего бюджетного финансирования, необходимость неукоснительного соблюдения налоговых обязательств, а также удорожание кредитных ресурсов со стороны коммерческих банков означали замену мягких бюджетных ограничений несравненно более жесткими, дополняемую к тому же все более решительным применением законодательства о банкротстве.

Кардинально иная ситуация, при которой предприятия могли тратить только то, что зарабатывали сами, рано или поздно приводила к сжатию (вплоть до нулевой отметки) их платежеспособного спроса на производственные ресурсы. Не подвергшиеся процедуре банкротства фирмы, функционируя в жесткой конкурентной среде, тоже стремились максимально снизить издержки, а потому их спрос на факторы производства неуклонно падал. Они стремились полнее использовать внутренние резервы, старые запасы, были вынуждены «проедать» амортизационные отчисления. Возрастающая в результате сокращающихся совокупных расходов безработица негативно влияла опять-таки на величину потребительского спроса населения. Закономерный результат всех этих направлений экономии и бережливости – еще большее углубление трансформационного спада в России.