Глава 8. Целевой ориентир рыночной трансформации российского общества

8.1. Исторический выбор современной России: социализм, капитализм или смешанная экономика?

Развернувшаяся в России в конце ХХ в. трансформация плановой экономики в экономику рыночную диктует острую необходимость комплексного исследования факторов, закономерностей и тенденций ее предстоящего развития. При этом главными в оценке текущего состояния и перспектив развития российской экономики являются четкий ответ на вопрос: каков целевой ориентир российской рыночной трансформации? Какова социально-экономическая направленность переходного процесса? Например, возвращаться нашей стране в эпоху первоначального накопления капитала и проходить затем последовательно все стадии рыночной эволюции или сразу ориентироваться на современные формы рыночной экономики? Имеются ли у Российской Федерации достаточные предпосылки для реализации второго варианта?

Определяя облик будущего российской экономики, можно руководствоваться двумя сложившимися в мировой науке методологическими подходами к классификации экономических систем:

1. Формационный подход (первобытнообщинный, рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, социализм), реализация которого позволила К. Марксу выдвинуть прогностическую гипотезу о грядущей смене капитализма социализмом. Фактически в рамках этой классификации представлена не альтернативность экономических систем, сосуществующих одновременно, а универсальная концепция их последовательного перехода одна в другую через революционное разрушение прежнего способа производства и замену его другим, гораздо более прогрессивным. Более того, многовариантность в значительной мере опровергается здесь постулатом о непосредственной детерминации той или иной экономической системы достигнутым уровнем развития производительных сил, а значит, принципиальной невозможностью для людей сознательно выбирать ту или иную форму социально-экономического устройства общества.

2. Цивилизационный подход, согласно которому в ходе своей эволюции человечество проходит стадии доиндустриального (до конца XVI в.), индустриального (вплоть до второй половины ХХ в.) и постиндустриального общества (складывающегося в развитых странах в последние десятилетия вплоть до сегодняшнего дня). Решительно отвергая линейность и однонаправленность в эволюции общественных систем, сторонники этого подхода доказывают принципиальную возможность отражения одного и того же материального фундамента и типа экономического строя в существенно различающихся между собой альтернативных моделях социальных отношений. Иначе говоря, решительно порывая с экономическим детерминизмом, защитники цивилизационного подхода признают немалый (а в ряде случаев и решающий) вклад в становление той или иной системы общественных отношений социокультурных и других неэкономических факторов (религиозных, национальных, ментальных, политических и др.). И если в рамках формационного подхода придается чрезмерное значение классовой борьбе, подлинному антагонизму интересов наемных работников и работодателей, владельцев собственности и лиц, лишенных ее, то при реализации подхода цивилизационного допускается возможность нахождения компромисса между стратегическими целями данных субъектов, исключающую их избыточную конфронтационность.

Традиционно руководствуясь формационным подходом, многие отечественные ученые в качестве целевого ориентира трансформации национальной экономики рассматривают экономическую систему капитализма, т. е. свободную рыночную экономику со всеми ее плюсами и минусами. Большинство специалистов признают этот вариант гораздо более предпочтительным по сравнению с возвратом к социалистической системе, поскольку в России не решены еще задачи, исторически решаемые обществом на путях его всесторонней капитализации (задачи повышения благосостояния населения, мотивации работников, развития инфраструктуры, демократических институтов и т.д.). К тому же российское общество явно все дальше и дальше уходит от социализма. «К сожалению, – отмечает А. Пороховский, – российская (постсоветская) рыночная модель в отличие от современных западных страновых моделей сформировалась под решающим влиянием неоклассическо-«экономиксового» постулата «чем меньше государства, тем лучше». Решительно устранены монополия государственной собственности, директивное народнохозяйственное планирование, все менее доступными для широких масс населения становятся социальные формы удовлетворения его потребностей в услугах образования, здравоохранения. Поэтому рост социального неравенства и усиление дифференциации доходов Е. Балацкий рассматривает в качестве проявлений «капитализации российской экономики». Между тем подобное целеполагание в немалой степени объясняет парадокс российской действительности: всеобщий энтузиазм, вызванный разрушением прежней общественной системы, быстро сменился разочарованием уже на начальных этапах ее замены на другую. Причины этого – не только обнаружившиеся трудности перехода, но и то, что общественное сознание не получило взамен одного социального идеала другого, сколько-нибудь его удовлетворяющего.

Между тем в мировой науке далеко не все экономисты ставят знак равенства между современными моделями рыночной экономики (к одной из которых начался переход в России) и капитализмом. Так, Я. Тинберген полагал, что России предстоит выбор не между социализмом и капитализмом – чистого капитализма сейчас не существует. В отечественной науке значительная часть ученых (Л.Абалкин, В. Радаев, С. Шаталин и др.) также считают, что понятия «капитализм» и «социализм» имеют мало общего с реалиями конца ХХ–начала XXI вв. Что касается капитализма, то он был господствующим типом экономического строя в середине XIX в., во времена К. Маркса. Но даже тогда чистого капитализма, т.е. рыночной экономики, основанной на свободной конкуренции, на практике не существовало, поскольку в экономической системе были представлены и государственная собственность на факторы производства, и многочисленные проявления монополизма, ограничивающего свободу выбора. С начала ХХ столетия и особенно после «кейнсианской революции» и Второй мировой войны в мире произошли настолько значительное усиление экономической роли государства и такой прогресс в социальном законодательстве, что в бывших капиталистических странах (являвшихся в контексте цивилизационного подхода индустриальными обществами) стала формироваться в русле постиндустриального общества как некоего материального фундамента такая специфическая экономическая система, как смешанная экономика (в ее многочисленных разновидностях).

Если опираться на цивилизационный подход, то следует признать, что стратегическим целевым ориентиром для России (после решения тактических задач осуществления неоиндустриализации) является переход от индустриального к постиндустриальному обществу в той или иной его конкретной форме – в соответствии с диалектическим принципом единства общего и особенного. Для этого типа общества характерны безусловное доминирование в обществе науки, развертывание принципиально новых видов техники и технологии (компьютеризация, роботизация и др.), опережающий рост сферы услуг (особенно образовательных – в плане формирования так называемой «экономики знаний»), укрепление творческих начал в деятельности людей, формирование мирового рынка товаров, капиталов, квалифицированной рабочей силы. Для становления такого общества в нашей стране явно недостаточно одного лишь преодоления трансформационного спада и становления развитых рыночных отношений. Многие проводимые сегодня в России реформы – естественных монополий, пенсионной системы, здравоохранения, образования, госсектора в целом (отвлекаясь от явных дефектов самого механизма их реализации) – уже не преследуют своей целью переход к рыночной экономике, а являются ответом нашего общества на вызовы постиндустриального развития. Однако в этом направлении делаются лишь первые шаги, а потому трудно не согласиться с В. Иноземцевым, отмечающим, что с учетом нынешнего состояния материально-технической базы «парадигма постиндустриализма вообще не для нашей страны».

В этих условиях вывод о предопределенности движения современной России только по одному пути – к ничем не ограниченному рынку, необузданному капитализму с безраздельно господствующей индивидуальной частной собственностью и минимальной социальной защищенностью населения – является весьма упрощенным. В настоящее время, уже после прохождения начального этапа переходного периода, границы возможностей нашей страны заметно расширились, что резко повысило роль субъектов государственного регулирования экономики. Альтернатива такова: либо решительный прорыв к постиндустриальному обществу, либо утрата Россией уже в XXI в. самостоятельной роли в мировом хозяйстве и печальная перспектива распада страны. При реализации же благоприятного варианта развития событий (при движении к постиндустриальному типу воспроизводства) российскому обществу придется разрешать и переходные проблемы другого порядка – трансформации планово-регулируемой экономики в современную рыночную. Беспрецедентная сложность ситуации в нашей стране, по мнению Л. Абалкина, «заключается в том, что необходимо решать задачи обоих переходных процессов не последовательно, а одновременно».

Причем само по себе постиндустриальное общество вряд ли может рассматриваться в качестве целевого ориентира трансформации. Характеризуя некий уровень развития производительных сил в стране, данное понятие все же не отражает типа сложившегося в ней на той или иной материальной основе социально-экономического строя. Ясно лишь одно, что системой экономических отношений, адекватной постиндустриальному обществу, может считаться только смешанная экономика, представленная во всем многообразии конкретных форм собственности и механизмов государственного регулирования национального хозяйства.