Тема 5. Варианты перехода россии к рыночной экономике

5.1. Вариант постепенных рыночных преобразований, его достоинства и недостатки

При всей важности отмеченных выше факторов, предопределяющих глубину трансформационного спада в той или иной постсоциалистической стране, все же решающее воздействие на его масштабы и продолжительность оказывает сам характер (радикальность, направленность и т.д.) реформ, проводимых на этом судьбоносном этапе, близость выбранного соотношения между стихийным развертыванием рыночных отношений и участием государства в их сознательном формировании к некоему оптимуму. Как показала практика постсоциалистических стран, относительно успешное преодоление трансформационного спада и, как результат, само вхождение страны в рыночную экономику возможны двумя альтернативными путями. Первый – посредством постепенных, эволю­ционных реформ со значительным государственным контролем над развертыванием социально-экономических процессов, второй – через радикальные и широкомасштабные либеральные реформы по сценарию так называемой «шоковой терапии», при которой вмешательство государства в хозяйственную жизнь оказывается не столь значительным. К этим двум крайним типам трансформации, отличие между которыми заключается прежде всего в скорости и масштабах рыно­чных преобразований, сводится все разнообразие экономической политики более чем трех десятков государств, совершавших на рубеже веков переход от планово-регулируемой экономики к экономике рыночной.

Эволюционный путь постепенного создания рыночных институтов изначально был опробован в Китае, Югославии, Вьетнаме, Венгрии, а затем в Словении, Узбекистане и ряде других стран. Сторонниками такого градуалистского (от англ. gradual – постепенный) подхода к рыночной трансформации общества являются В.В. Леонтьев, Дж. К. Гэлбрейт, Д. Берлингер (США), К. Ласки (Австрия), А. Ноув (Великобритания) и многие экономисты из постсоциалистических стран. Представители данного направления полагают, что стратегия шока чревата опасно­стью подрыва общественного благосостояния, а потому рекомендуют властям по возможности максимально смягчать социально-экономические последствия проводимых реформ. С учетом опыта бывшей ГДР, градуалисты подчеркивают, что даже интенсивная финансовая помощь со стороны Западной Германии не позволила в короткие сроки нивелировать различия в структуре народного хозяйства, производительности труда, конкурентоспособности, уровне жизни населения этих двух немецких государств, ныне вновь восстановивших свое историческое единство. Отстаивая тезис о невозможности единовременных рыночных преобразований, они признают необходимость выработки некоей очередности, последовательности реформаторских мер, например предварения либерализации цен формированием конкурентной среды во избежание высоких темпов инфляции.

Взгляды градуалистов можно разделить на пять основных групп, которые частично совпадают друг с другом и по ряду позиций отличаются незначительно:

1) кейнсианцы (в политической сфере представленные социал-демократами) решительно выступают против искусственного сокращения совокупного спроса, обусловленного реализацией жестких антиинфляционных установок монетаристской политики и влекущего за собой глубокий спад производства, гибель большого количества предприятий и сокращение занятости;

2) сторонники «рыночного социализма», развивая теорию О. Ланге, допускают возможность формирования рыночных отношений в эко­номике, основанной на государственной собственности. Они полагают, что частное присвоение не является безальтернативным фундаментом современной рыночной экономики (на Западе это направление представляет А. Ноув);

3) «реформаторы цен» – направление, которое было представлено в последнем советском правительстве Л.И. Абалкиным и Н.И. Рыжковым. В мировой науке сходные взгляды в период запуска рыночных реформ пропагандировали Дж.К. Гэлбрейт и В.В. Леонтьев. Экономисты данного направления счита­ют, что отказываться от сложившихся в планово-регулируемой экономике невысоких товар­ных цен следует постепенно, а жестко регулировать проведение ценовой реформы призвана государственная администрация. До сих пор в литературе остается распространенным мнение, что ценовая либерализация на первом этапе должна затронуть исключительно предметы роскоши, а цены на товары и услуги, относящиеся к базовым предметам потребления (продукты питания, плата за жилье, транспорт), должны оставаться под пристальным правительственным конт­ролем;

4) институционалисты, девиз которых – «природа не делает скачков», указывают на наличие противоречия между технологическими и институциональными сдвигами в общественной жизни, первые из которых происходят достаточно быстро, а вторые несравненно более медленно. Обладая высокой инерционностью, институты – под которыми понимаются некие формальные, устанавливаемые государством правила и неформальные ограничения (общепризнанные нормы­ поведения, достигнутые соглашения, внутренние ограничения деятельности) – обладают низкими темпами изменений, и попытки их импорта из развитых стран в страны с невысоким уровнем экономического развития, весьма своеобразные к тому же в социально-психологическом отношении, не способны принести сколько-нибудь значимых позитивных результатов;

5) эволюционисты отстаивают необходимость длительного движения страны к рыночной экономике при сохранении многих атрибутов централизованно-планируемой системы (государственного заказа, правительственных субсидий, административного регулирования цен, льготного кредитования и т.п.). По их мнению, все созданные в недрах плановой экономики предприятия и отрасли представляют значительную ценность, а потому их исчезновение в ходе радикальных рыночных реформ (при которых низшая точка экономического спада оказывается несравненно глубже) является непозволительной роскошью для страны. Они полагают, что во избежание социального взрыва властям в ходе осторожной приватизации следу­ет стремиться к поддержанию в смешанной экономике баланса между формированием частного сектора и сохранением государственных предприятий, потенциально конкуренто­способных в рыночной среде.

Вариант постепенных реформ имеет серьезные достоинства. Для него характерно более легкое привыкание населения, власти и бизнеса­ к новым условиям хозяйствования. Эволюционный характер реформ позволяет органам законодательной и исполнительной власти последовательно создать для них правовую базу, предварять рыночные преобразования формированием самих субъектов рыночной экономики. Цены на многих товарных рынках (особенно монополизированных) находятся здесь под жестким контролем государства, что позволяет конечным производителям без проблем сохранять свое присутствие в структуре воспроизводства. Темпы развертывания приватизации (преимущественно денежной) не выглядят форсированными, а бюджетно-налоговая и денежно-кредитная политика преследуют цель не столько остановить развертывание инфляционных процессов (которая сохраняется на довольно высокой отметке), сколько обеспечить рост ВВП и поддержание занятости в стране. Поэтому объем государственных закупок (в том числе продукции военно-промыщленного комплекса) и правительственных трансфертов сохраняется на весьма приемлемом уровне, а реальная процентная ставка за кредит не зашкаливает во избежание дезинвестирования отечественной экономики. Власти не спешат поскорее расплатиться с внешним государственным долгом, делая акцент на погашение задолженности перед собственным народом. Курс национальной валюты последовательно снижается как стихийно из-за протекающей инфляции, так и сознательно – во имя поощрения экспортной деятельности отечественных компаний и дестимулирования конкурирующего импорта. Решение последней задачи достигается и за счет поддержания ввозных таможенных пошлин на довольно высокой (вплоть до запретительной) отметке. Государства, избравшие данный путь рыночных преобразований, характеризуются наименьшими масштабами трансформационного спада,­ а Китай и Вьетнам вообще обошлись без него. Однако опыт остальных постсоциалистических стран ставит под сомнение плюсы постепенного перехода к рыночной экономике.

Продуктивность градуалистского варианта ограничена тем, что постепенно формирующиеся в обществе рыночные отношения остаются все же деформированными раздувающейся количественно бюрократией и, соответственно, коррупцией. При этом энергия государственного регулирования зачастую уходит не на достижение стратегических макроэкономи­ческих целей (которое растягивается во времени), а на поиски алгоритма тактического разрешения неуклонно возникающих форс-мажорных проблем. В результате обостряется проблема «застывания» переходной экономики на стадии такого перехода.­ «Постепенность китайских реформ, – отмечает П. Мозиас, – справедливо считается их достоинством, но надо иметь в виду, что она способствовала консервации определенного переходного состояния»¹. Такая консервация обусловливается и тем, что многие участники деформированного рынка (прежде всего монополисты, «захватыва­ющие» государственный аппарат) успешно находят на нем свою «нишу», стабильно приносящую им ренту – сверхприбыль за счет урезания доходов других субъектов. Становясь все более влиятельными в экономико-политическом отношении, они успешно изыскивают действенные способы воспроизводства столь благоприятных для них условий хозяйствования, отодвигая тем самым рыночные преобразования в неопределенное будущее.

Между тем правительство постсоциалистической страны призвано максимально плодотворно использовать время, в течение которого население готово мириться с неизбежными трудностями перехода к рыноч­ным отношениям. Известно, что эйфория либерализации экономики проходит быстро, и если многие ожидания населения оказываются несбывшимися, то вполне вероятной становится череда правительственных кризисов. Рост недовольства общества и про­тестных настроений против неуклонного сокращения реального уровня оплаты труда, роста цен и безработицы, деградации системы социального обеспечения может привести опять-таки к реваншу бюро­кратии и насильственному восстановлению фундамента пла­но­во-регулируемой экономики (например, через очередную национализацию крупных компаний и банков).

Градуалистские подходы, опирающиеся в целом на кейнсианскую концепцию, не дают четкого ответа на многие вопросы. Через сколько лет цены в стране могут стать, наконец, свободными? Из каких источников можно финансировать поддержание цен на уровне ниже равновесного, выплачивать дотации и субсидии, обеспечива­ющие социальную поддержку реформ? Как изменить деформированную отраслевую структуру экономики без резкого сокращения объема производства и занятости? Кто в обстановке жестко регулируемых нерыночных цен и на основе каких критериев должен решать, какие именно товары и услуги следует производить, куда целесообразно инвестировать капиталы? Как противодействовать расцвету коррупции в стране, в которой имеется огромное множество объектов регулирующего воздействия? С чего начинать реформы и ко­гда они должны распространяться на другие сферы экономики? Как совместить неторопливость рыночных преобразований с требованиями международных организаций, которые нередко становятся субъектами их финансирования? Нерешенность всех этих вопросов не может не оказывать негативного воздействия на практику хозяйствования. Не случайно, попытавшись первоначально провести неторопливую, сугубо платную приватизацию, власти Венгрии были вынуждены в середине 1990-х гг. предоставить значительные льготы покупателям государственного имущества. Это уже означало запуск гораздо более радикального варианта рыночных преобразований в стране.