Вечные идеи Платона
Платон принадлежал к одному из самых знатных афинских семейств. Настоящее имя его – Аристокл. Платон, что значит «Широкий», – это прозвище, полученное им в юности. В возрасте двадцати лет он повстречал Сократа и решил посвятить жизнь философии. После смерти наставника Платон долгие годы путешествует и пишет свои диалоги. Вернувшись в Афины уже известным философом, в возрасте около сорока лет, Платон открыл школу в роще мифического героя Академа. Там он и проживал вместе с учениками. Афинская Академия просуществовала до VI века, без малого тысячу лет, пока один римский император-христианин не распорядился закрыть эту цитадель языческой премудрости.
Почти все сочинения Платона передают беседы Сократа – большей частью вымышленные автором. Лишь в диалоге «Законы», который Платон писал на склоне лет, так и не успев его окончить, Сократа нет среди действующих лиц.
Платоновская философия – это поиск вечного в безостановочно текущей реке времени. Нашедшиеся вечные сущности Платон именовал «идеями».
Идея добывается очищением воспринимаемого чувствами образа вещи от всего преходящего, меняющегося со временем. Любая вещь в течение жизни теряет одни свои свойства и приобретает другие, при этом оставаясь тождественной себе – той же самой, даже если внешне она успела измениться до полной неузнаваемости. Эти вот константыбытияПлатон и зовет «идеями».
Слово «идея» (idea, eidos) в греческом языке означало «наружность», «внешний вид» вещи – иными словами, всего лишьвидимость, открытую чувствам поверхность бытия. Платон изменил значение этого слова на прямо противоположное. У него «идея» – этонезримая суть вещейи вместе с темидеал, которому стремится уподобиться всякая вещь и которым руководствуется в своих действиях разумный человек.
Куда стремятся в своем движении планеты? Почему растение старается принять определенную форму? Ради чего действует человек? – Все вещи в мире преследуют ту или иную цель. Общую цель бытия вещей Платон именует «благом». Нет более высокой идеи, чем идея блага, выражающая вечную целесообразность мироздания. Любая идея есть разновидность блага, и каждая вещь несет в себе идеальную частичку блага. Единое благо «истекает» в мир и там разбрызгивается бесконечным многообразием «благ».
Телесная вещь, в отличие от идеи, разрушима и смертна. Отчего происходит несовершенство вещей в сравнении с идеями? На этот нелегкий вопрос Платон отвечает устами «знатока астрономии» Тимея.
Вселенная сотворена в соответствии с идеей блага, и сотворил ее «тот, кто есть высшее благо». Творца и праотца Вселенной Тимей величает то «мастер», то «ум», то «бог». Сей умелый и благонамеренный субъект
«построил Вселенную, имея в виду создать творение прекраснейшее и по природе своей наилучшее... Он построил космос как единое целое, составленное из целостных же частей, совершенное и непричастное дряхлению и недугам» [Платон: Тимей].
Однако части космоса – отдельные телá – созданы изменяющимися во времени, а потому подвержены тлению и смертны. Тела приходят в этот мир и со временем уходят в небытие – вечен лишь космос в целом.
Какова же причина тленности их бытия? Тут Тимею приходится измыслить некую «аморфную», т.е. абсолютно бесформенную, идею, «чрезвычайно странным путем участвующую в мыслимом и до крайности неуловимую». В лексиконе Платона не находится подходящего термина для столь экстравагантной натуры, потомки же станут звать ее по-латински: «материя».
«Природа эта по сути своей такова, что принимает любые оттиски, находясь в движении и меняя формы под действием того, что в нее входит... Она и растекается влагой, и пламенеет огнем, и принимает формы земли и воздуха, и претерпевает всю чреду подобных состояний, являя многообразный лик» [Тимей].
Однако никакие формы в ней в совершенстве не отпечатываются и навечно не удерживаются. Материальные вещи поэтому все время «текут», словно реки, и рано или поздно рекам их бытия суждено иссякнуть. Сама же первоматерия, эта «кормилица рождения» и «восприемница всего, что рождено видимым и вообще чувственным», не погибает – как всякая идея, она пребывает вечно.
Человеческая душа представляет собой одну из вечных идей, на время заключенную в пространстве живого тела. В разуме Платон видит средство воспарения к идеальному и очищения души от всего временного, телесного, рекомендуя
«как можно тщательнее отрешать душу от тела, приучать ее собираться из всех его частей, сосредоточиваться самой по себе и жить, насколько возможно, – и сейчас и в будущем – наедине с собою, освободившись от тела, как от оков» [Платон: Федон].
Разумный человек не станет бояться и смерти тела, ибо что есть смерть, как не полное освобождение души и возвращение ее в область вечных идей? – вопрошает в предсмертной беседе Сократ. Приучая душу размышлять – жить среди идей, философия тем самым готовит ее к легкой и спокойной встрече со смертью.
Истинная жизнь человеческой души заключается, стало быть, в познании идеального. Этим-то и занимается философия, понятая в духе Сократа – какдиалектика:
«Диалектический метод... потихоньку высвобождает, словно из какой-то варварской грязи, зарывшийся туда взор нашей души и направляет его ввысь» [Платон: Государство]. Ввысь – в занебесный мир идей, навстречу вечному Благу.
В глазах философа, к примеру, «эта вот» жующая сено лошадь являет собой лишь более или менее несовершенную копию идеилошади – «лошадности» как таковой. Не впал ли Платон в мистику? Быть может, «лошадность» не более, чем абстракция, реальны же только «эти вот», доступные чувственному восприятию лошади...
– Если я могу видеть ту или эту лошадь, почему же я не могу видеть их общую идею – «лошадь как таковую»? – допытывался у Платона киник3Антисфен.
– Для того чтобы видеть лошадь, нужны глаза, которые у тебя есть. Но чтобы видеть идею лошади, надобен разум, которого у тебя нет, – парировал Платон.
Каждый может своими глазами увидеть, к примеру, какой-нибудь треугольник, но требуется математический разум, чтобы помыслить идеютреугольника – треугольник как таковой. Не прямоугольный, не равносторонний и никакой иной «частный» треугольник, а саму природу «треугольности». Положение о том, что сумма углов треугольника равна двум прямым углам, выражает всеобщую природу треугольности, а не свойство того или иного частного треугольника, начерченного на листе бумаги. К тому же на бумаге эта сумма может быть толькоприблизительно равной180º. Идеальный треугольник, равно как и плоскость, линию, точку, в физическом мире не повстречаешь...
Заглянув вглубь человеческой души – так далеко, как и не снилось никому из его предшественников, – Платон провел предельно резкую грань между двумя кругами обитающих в душе «мыслей»: ощущения и чувственные образы явлений – это одно, идеи же – нечто совсем, совсем иное. Первые, говоря языком математиков, суть «переменные» всякого знания, вторые – его «константы».
Для человека разумного идеислужат «мерой всех вещей». Только какой-нибудь глупец или несмышленый ребенок сам себе высшая «мера». Недалеко от них ушел и софист Протагор.
«Мы-то ему чуть ли не как богу дивимся за его мудрость, а он по разуму своему ничуть не выше головастика, не то что кого-либо из людей, – иронизирует Сократ. – С какой же стати, друг мой, Протагор оказывается таким мудрецом, что даже считает себя вправе учить других за большую плату, мы же оказываемся невеждами, которым следует у него учиться, – если каждый из нас есть мера своей мудрости?» [Платон: Теэтет].
Идеи обитают не только «в головах» людей. Они обладают самой что ни на есть подлинной, объективной реальностью. Платон видит в идеях не только формы знания, но и формы истинногобытия. Только бытие это особое – не воспринимаемое чувствами, сверхчувственное.
Всем людям ежеминутно приходится обуздывать, усмирять чувственные влечения своих тел – чего ради? Того требует закон, обычай, приличия, мода, а вот так поступать лучше, красивее, честнее... Да ведь все перечисленное – чистой воды идеи. Незримые сущности, командующие нашими жизнями. Люди привыкли повиноваться идеям, жить под властью идей, усилием воли подчинять им свои чувства. Миром правят идеи, – эту идею сделал краеугольным камнем своей философии великий идеалист Платон.