376]). Отмечались либо недели церковного календаря, либо отдельные

дни: Сани и хомут покинул он, Костка, у него, Васьки, после

Введениева дни вскоре; Вскоре после Николина дни осеннего

променял…Евсютке кобылу карюю. Сроки платежей долгов, платы за

работу и т.д. обычно устанавливались к определенным дням: До сроку

до Николина дни вешняго (9 мая по старому стилю); До сроку до Ильина

дни бжия пророка (20 июля); До сроку до Семенова дни летоначатца

(1 сентября, начало «бабьего лета»).

При обозначении времени в народную речь проникали элементы

конфессионального языка: церковная лексика (пророк), сложные слова

(летоначатец, мясоед), грамматические формы (божия пророка,

вешняго). Вместе с тем они адаптировались народной речью. Так, в

пермских документах записано До Семенова дни, тогда как в

официальных московских документах – До Семеня дни (то есть с

использованием архаической формы притяжательного прилагательного

Семень); в местных актах – Рожество (Ево на срок поставить на

Кунгуре на Рожество), в церковных и официальных оборотах –

Рождество (Пресвятыя Богородице присно деве Марии…упование всех

христиан честнаго и славного ея Рождества). Таким образом, с одной

стороны, народная речь обогащалась церковной лексикой, с другой

стороны, она приспосабливала ее к своим языковым особенностям.

В деловых актах представлены многочисленные синонимические

ряды слов, позволяющие выявить семантическую характеристику

входящих в них слов. Например, в ряду чада – дети – робята слово

чада присутствует в текстах, связанных с церковью (Образ…князь

Феодора и чад ево Давида и Констянтина, ярославских чюдотворцев),

синоним дети был нейтральным (Были в стану дети ево) и вместе с

тем попал в деловую антропонимическую формулу (Тот чертеж у нас

ввопче с Сидором да с Дорофеем Степановыми детьми Иртеговыми) и

в деловое терминологическое словосочетание дети боярские ‘низший

разряд служилых людей’ (Писали к нам из Казани…дети боярские и

сотники стрелецкие). В живой речи жителей Прикамья употреблялось

слово робята и дериваты от него: Она говорила: у Вахромия, де, Корнева не ведаю, пожар ли или ино что делатца – в сенях, де, огонь

горит, пособи мне из моего дому робят моих вынести; Во дворех у них

только малые робята; Шубенко робячее маленькое; 14 рубашек тонких

муских и женских и робячьих.

В синонимическом ряду пря – прека – ссора – здор слова,

обозначающие один процесс, различаются стилистически. Пря

отмечается в монастырских деловых актах: Была меж нами пря и

вражба о мельнице монастырской. Слова прека и ссора были

нейтральными: Примирилися есми меж собою Ларион да Микифор

полюбовно, что у нас меж собою была прека; За что, де, он, Савка, и

по какой ссоре ево, Федора, убил, про то, де, он, Андрюшка, не ведает.

Но прека отмечается в обработанных текстах (приговорах, мировых), а

ссора – и в них, и при передаче живой речи. Слова здор и здорить

отмечаются только в показаниях жителей Прикамья: Филип Рязанов о

приданом с Констянтином здорил, и в том здоре неведомо кто у них

огонь угасил.

Однако чаще в синонимических рядах присутствовали

общерусская нейтральная лексика и просторечные или диалектные

синонимы к ней: пук в обычном деловом тексте (Товарную выпись

положил…к таким же таможенным выписям в пук), а синоним пучня

при описании бытовых предметов (Для продажи тертого табаку

берест пучня). Слово кровь было нейтральным (Голова в дву местех

прошибена, и, знать, кровь шла), а синоним руда – сниженным и

использовался преимущественно при описании крови животных

(Лошади померли не у их сена, и руды, де, никой у их сена не было).

Анализ синонимических рядов позволил выявить просторечную и

диалектную лексику, попавшую в тексты XVII в. Территориально

ограниченная лексика представлена в пермских памятниках

следующим образом: 2,1 % имен существительных, 0,8 %

прилагательных, 0,3 % глаголов, наречий.

При изучении лексики русских говоров XX в. О.И. Блинова

учитывает данные различных исследователей, показывающих, что

территориально ограниченная лексика составляет небольшую часть

словаря [Блинова, 1973, 41-44]. Так, Л.И. Баранникова пишет, что при

обычной записи текста в потоке речи в вологодских говорах

фиксировали 3,2 – 2,1%, в курских 2,9 – 3,8 %, в саратовских 1,0 – 3,3

% диалектных слов [Баранникова, 1967, 13]. Г.Г. Мельниченко,

опираясь на данные ярославских говоров, полагает, что в говоре 96%

составляет общенародная лексика [Мельниченко, 1962, 5].

Безусловно, и в XVII в. в говорах преобладала общерусская

лексика, поэтому не удивительно, что диалектизмы составляли в

пермских деловых памятниках в количественном отношении

небольшую часть словаря, хотя в живой речи Прикамья она была значительнее, чем в деловом языке. В текстах Пермского края

диалектные слова хорошо представлены в тематических группах

названий географических реалий (см. выше), предметов быта,

характеристики скота, построек и т.д. Например, диалектных слов

много среди названий предметов одежды и их частей: шабур ‘род

зипуна или балахона из домотканного холста’ (Шабур холщовой, два

шабура шиты шолком), дубас ‘сарафан из покрашенного домотканного

холста с тонкими бретельками’ (Дубас ветхой дубленой), верхница

‘сарафан из покрашенной (дубленой) ткани’ (Верхница синяя ветхая;

Снесла Марьица верхницу-дубленик), шушун ‘вид сарафана – платье без

рукавов’ (Шушун крашенинной, шушун мухоярный с пуговицы

серебряными), барма ‘отделка по вороту (воротник) женского сарафана

– платья без рукавов’ (Сарафан кумачной подержаной, по вороту

обложен белой бармой), ожерелок ‘меховой воротник’ (Шуба под

крашениной овчинная, ожерелок бобровой), напушица ‘меховая отрочка

шапки, одежды’ (Шапки овчинные черные с напушицей бобровой),

головодец ‘девичий головной убор’ (Головодец золотой), паворозы

‘ленты, завязки головного убора’ (Паворозы от головодца), скуты

‘суконные онучи’ (Скуты суконные белые), тюни ‘валяная обувь с

пришивными суконными или холщовыми голенищами’ (С собою

приносил тюни-валенцы овечьей шерсти), уледи ‘меховая обувь’ (Взял

чулки, скуты, коты да уледи) и др. [Полякова, 1977, 42-52]. Часть этих

слов известна лишь в северно-русских говорах.

Сравнение пермских материалов с данными «Словаря русского

языка XI-XVII вв.» и словарями и исследованиями деловых памятников