6. Оппозиция между наукой и философией

Науку, разумеется, чтобы ее увидели в ее противостоянии философии, должно понимать в чисто идеальной неподвижности, которая свойственна абстрактному логосу. В своей исторической жизни этой неподвижности наука не имеет: она непрерывно изменяется и преобразуется под напором внутренней критики (которая и есть та самая диалектическая энергия, внутренне присущая абстрактному логосу). Научные понятия непрерывно углубляются, и непрерывно обнаруживаются связи, имеющиеся у них с другими понятиями, с которыми они интегрируются и соединяются. Углубление и интеграция ведут мысль к открытию как можно более широкого горизонта, по сравнению с которым горизонт, где мысль оставалась замкнутой прежде, является особенным. Всегда от целого, которое обнаруживает себя как часть, переходят к целому, которое есть целое. Это означает охватывание, т.е. включение в мысль того, что раньше представало как исключенное из нее — и, вследствие нового включения, овладение объектом, который сообразуется с субъектом; и, в силу этого, обретение понятия, являющегося самопонятием (переход от понятия к самопонятию). Всякое актуальное понятие — это, безусловно, самопонятие; но оно перестает быть таковым в самом же акте бытия, потому что отрицает себя ео ipso*. И, стало быть, всегда наука существует благодаря философии. Она — момент партикулярности и негативности.

7. Различие, внутренне присущее философии

Между прочим, только что указанное различие не таково, что ставит науку вне философии и противопоставляет одну другой. Это — различие, внутренне присущее самой философии, благодаря которой, можно сказать, тот самый диалектический процесс, который объясняет постепенный переход от науки к философии, объясняет также и переход от философии к более высокой философии. И поэтому, в сущности, следует отличать не науку от философии, но одну науку от другой (или, если угодно, одну философию от другой — коль скоро остается безразличным использование терминов науки и философии для обозначения всякой познавательной системы).

И в самом деле, история науки настолько сопряжена и связана с историей философии, что только фрагментарно (и на протяжении кратких или длинных, но в себе не завершенных периодов) это различие оказывается возможным. Науки всегда берут начало из философии, они несут в себе на протяжении довольно значительного отрезка пути ее дух и общие понятия, — а затем отходят от нее благодаря виртуальной концепции мира (которая постепенно будет становиться все более ясной и осознанной и даст место новому синтезу, оставаясь в силу этого философской мыслью — уже зрелой и ясной; или едва начавшейся и зародившейся в ориентации научной мысли, обнаруживающей поэтому каким-то образом в особенном целое, в котором познание того, кто познает, может найти полное удовлетворение своей самосознающей природы). И когда из истории науки устраняется эта имманентная и вдохновляющая философская мысль, историк бросается от науки к наукам и от всякой отдельно взятой науки к отдельным исследованиям и частным открытиям; и живая история распадается на disjecta membra* и завершается в каталоге.