8. Необходимость философской критики для систематизации научного знания

Такова истина. И кто говорит о тождестве науки и философии [1], стремится к этой истине, тот имеет сколь угодно доводов. И введение философской критики в каждую систематизацию научной мысли (если критик берется за нее со знанием дела, с серьезной заинтересованностью своеобразными проблемами специфического научного исследования) — занятие не только уместное, но и занятие, к которому, желают того или нет, мысль приводит сама с необходимостью (в силу закона, имманентного своей собственной природе). Шутник, считающий необходимым выступить против того, чтобы идеалист вводил свою мысль в науку уголовного права, не знает (или притворяется не знающим), что до вчерашнего дня (почему бы не сегодняшнего?) другая философия занимала эту область и делала глупости среди всеобщих рукоплесканий в той самой науке. Конечно же, существовало различие между той философией и этой, которая сегодня у него на устах: ибо ту понимал каждый, не изучив ее, а эта — жестковата и большинству явно не по зубам.

1 Спирито Уго. Наука и философия (Spirito U. Scienza e filosofia // Giornale critico della filosofia italiana. X. 1929. P. 430 и далее).

9. НЕОБХОДИМОСТЬ СОХРАНЕНИЯ РАЗЛИЧИЯ

Несомненно, были бы не правы актуалисты, и идеалисты, и разного рода философы, если бы ради конкретного логоса, как это говорю я, они захотели бы отрицать абстрактное и потопить особенное в универсальном — и пожелали бы синтеза без анализа. Таково (почему бы не признать его?) стремление философов; но таков и пункт, по которому они согрешили — и всегда наказывались (не наукой, а самой философией – единственной юрисдикцией, от которой они не смогли освободиться). Ведь универсальное — оно хоть и универсальное, но без особенного — абстракция. И особенное не мыслится, не становясь универсальным. А чтобы сделаться универсальным, нужно, чтобы оно существовало как особенное. И хотя истина абстрактного логоса в конкретном, без абстрактного конкретное пусто, т.е. само абстрактно. Таким образом, нужно делать упор сколь на один, столь и на другой из двух этих моментов, конституирующих мысль. И если ученые вооружаются против философии из страха увидеть, как улетучивается вся устойчивость особенного — пусть даже оно взято само по себе, вне мысли, и должно рассматриваться как что-то абстрактное, — они также в значительной мере правы и защищают истину, которую сегодня ни один серьезный философ не может поставить под сомнение.

10. Специализация и единство

Впадут в иллюзию, что они не занимаются философией, ученые, обратившиеся к частным исследованиям; на самом деле они будут заниматься философией — но настолько узкой, что она лишает дыхания человека, который в ней, какой бы она ни была, должен найти удовлетворение, адекватное всеобщности его собственных требований. Все равно: это ограничение мира, на которое они себя обрекают, будет все больше использоваться для определения того мира, который раньше или позже должен быть объят вновь и понят более высокой мыслью. И случится так, что, несмотря на общую природу и неуничтожимое братство, которым связаны все умы, участвующие вместе в одном и том же предприятии — священном труде мысли, благодаря которой реальность осуществляется в своей бесконечной и божественной форме, — случится, говорю я, что люди будут специализироваться: одни — ставя перед собой цель абстрагироваться от той самой высокой универсальности, которую черпают в единстве самосознания, и поэтому двигаться в абстрактном направлении (которое, благодаря такому абстрагированию, является для них истинным понятием); другие — прибегая к тому, чтобы восстановить единство, в котором заключены жизнь и единственно возможное понимание целого.