Глава 11. Западноевропейская культура XIX века

В XIX веке многие тенденции развития европейской культуры, начало которым было положено ещё в позднем средневековье, проявились с небывалой до того силой и полнотой.

Во-первых, урбанизация' европейского общества. В XIX веке именно город, в средние века бывший лишь наростом на теле аграрной цивилизации, окончательно становится главной, основной частью европейского общества, определяющей лик его культуры, а деревня превращается в придаток города.

Во-вторых, развитие промышленности. В XIX веке ведущую роль в мировом производстве начала играть машина; производство стало механизированным. Закончилось превращение европейской цивилизации из

аграрной в индустриальную.

В-третьих, увеличение динамизма изменений в обществе. На смену незаметному, медленному изменению общественных форм, аграрной цивилизации идёт тип бурного, взрывного, кризисного общественного развития, когда каждое мало-мальски заметное потрясение ведёт к большим переменам и за сто лет общество меняется больше, чем раньше за тысячу.

В-четвертых, секуляризация" духовной культуры. Религия, бывшая ранее основой, стержнем понимания, переживания мира и выражения этого понимания и переживания в искусстве, превращается в довесок к ним. Наука, философия, искусство опять, как и в эпоху античности, но в гораздо большей степени отделились от религии, - и из её придатков превратились в отдельные, рядом с ней существующие формы духовной деятельности, которые можно совмещать. а можно и не совмещать с религией.

В-пятых, рост отчуждения³ в обществе. Отношения между людьми приобретают сугубо прагматический характер, утратили начало духовности и святости. В области науки и техники XIX век в Европе был ознаменован небывалым количеством открытий и изобретений; в экономике - свободно-конкурентным капитализмом; в политике - шествием по Европе парламентской демократии, с переменным успехом боровшейся с монархическим строем и в то

же время глубоко вросшей в него почти во всех европейских странах, где сохранилась монархия: в философии - господством позитивизма, отразившего успехи науки и техники так, как они преломились в сознании «образованных классов». В то же время, как зародыш будущей реакции на позитивизм, потихоньку набирали силу, с одной стороны, иррационализм,⁵ а с другой -

диалектический материализм.

А как чувствовали, переживали западноевропейскую культуру XIX века современники? Уже с 70-х годов прошлого столетия стали говорить о «конце века». Выражение родилось во Франции и вскоре облетело весь мир. Оно приобрело широкую популярность потому, что отражало определённое общественное настроение или, как говорили в те времена, «состояние умов». Дело в том, что понятия «век» и «столетие» не совсем идентичны. В отличие от формально-хронологического понятия «столетие» понятие «век»

психологически определённым образом соотносится с человеческой жизнью. Век может быть соотносим с определённым рядом поколений, связанных эстафетой непосредственного личного опыта и общения, передаваемых одним поколением другому. И для тех, для кого жизнь вступает в противоречие с воспринятыми от отцов и дедов традициями, образом жизни, мысли и поведения, наступает «конец века», хотя бы до конца столетия оставалось ещё несколько десятилетий.

Именно так для многих обстояло дело в последней трети девятнадцатого столетия. «Девятнадцатый век» - это выражение стало символом целой эпохи. Случилось так, что конец столетия совпадал с началом конца очень многого привычного, въевшегося в плоть и кровь нескольких поколений. Конец столетия психологически стал «крушением века», мало того - «крушением вселенной».

Конечно, объективную научную периодизацию истории человечества нельзя строить, исходя из понятия «век». Но его, это понятие, нельзя и обходить. Оно позволяет совершить своего рода перевоплощение - взглянуть на вещи глазами современников «века», глубже проникнуть в их психологию. А это весьма существенно для того, чтобы получить интимные механизмы, определяющие действия тех, кто в своих поступках руководствуется не объективным критерием (либо ещё не ставшим их достоянием, либо, попросту, не выработанным ещё передовой общественной мыслью), а иллюзиями.

Промышленный переворот был подлинным отцом XIX века. Французская революция 1789-1794 гг. - его матерью. Его подлинное имя -промышленный капитализм. Но для многих, кто не проникал в суть событий, это был просто «их век», «Девятнадцатый век» с прописной буквы.

У «Девятнадцатого века», как и у каждого, был свой господствующий, доминирующий психологический настрой, своя психологическая доминанта. Сложилась она не сразу. 20 сентября 1790 года Гёте под впечатлением чуда при Вальми, когда раздетые, голодные, но одержимые революционным энтузиазмом и глубокой верой в правоту своего дела французские санкюлоты победоносно противостояли натиску первоклассных армий сильнейших феодальных держав Европы, сказал: «Мы присутствуем при рождении новой эпохи всемирной истории».⁷ Большинство его современников, во всяком случае за пределами Франции, были ещё весьма далеки от подобного восприятия событий, происходивших в этой стране. Однако столетие взятие Бастилии отмечалось 14 июля 1889 года в обстановке всеобщего признания эпохального значения революции. XIX век - преемник французской революции, наследник её идеалов. Эта мысль стала азбучной истиной. До 70-х годов XIX века психологическая доминанта, о которой мы говорим, была, в общем, окрашена в оптимистические тона. И для этого были основания. Буржуазные порядки означали шаг вперёд в сравнении с феодальными, новую стадию прогрессивных изменений. Были вызваны к жизни могущественные производительные силы. Промышленный переворот, пожавший плоды научных открытий и технических изобретений XVII-XVIII веков, незаметно перерос в

техническую и научную революцию конца столетия. «Век прогресса», «век цивилизации» - такая оценка, в общем, преобладала.

На страницах книг, газет, журналов в конце столетия можно было встретить подсчёты достижениям человечества за этот период. Железные дороги, паровые суда, электрический телеграф, телефон, спички, газовое освещение, электрическое освещение, фотография, фонограф, рентгеновские лучи, спектральный анализ, анестезирующие средства, закон сохранения энергии, прямое определение скорости света и опытное доказательство вращения Земли, открытие метеоров и теория метеоритов, открытие ледникового периода, установление эволюции организмов, теория клетки и эмбриология, действие лейкоцитов - столько эпохальных открытий, изобретений, научных теорий дал XIX век. Всё же предшествующие века дали меньше: употребление огня, компаса, паровую машину, телескоп, барометр и термометр, книгопечатание, арабские цифры, алфавит, основы электричества, законы тяготения, законы Кеплера, дифференциальное исчисление, кровообращение, доказательства конечности скорости света, развитие геометрии. Как современники воспринимали место своего века в истории цивилизации ? «Век чудес!» - таково было резюме этих подсчётов.

Если добавить к этому замену абсолютно-феодального произвола буржуазной моралью, буржуазной законностью, если учесть, что XIX век стал свидетелем взлёта литературы и изобразительного искусства, то станет понятным отношение многих современников к этой эпохе.

Впрочем, отдельные мыслители выступали в качестве исключений из правила. Чем ближе к «концу века», тем их становилось всё больше и больше. Вот, что, например, пишет об этом Ясперс: «В течение XIX в. пессимистический взгляд на будущее всё более утверждался.»

Уже Гёте, предвидя в 1825 г. век машин, характеризовал его следующим образом: «Это будет век способных, легко ориентирующихся в практических вопросах людей, которые, обладая большей предприимчивостью, чем другие, ощущают своё превосходство над толпой, хотя сами они и не одарены высокими талантами». Гёте предчувствовал и худшее: «Я предвижу, что придёт время, когда люди перестанут радовать Бога, и он вторично уничтожит их во имя нового творения».⁸

Вслед за тем возник ряд знаменитых прогнозов; некоторые из них мы

здесь приведём.

- ... В 1870 г. Буркхардт в своих «Размышлениях о мировой истории» писал о будущем следующее: «Способность к рассуждению будет вытеснена готовностью к подчинению ...

Государство вновь обретёт верховное господство над культурой, более того, в значительной степени подчинит её своему вкусу. Не исключено и то, что культура сама будет обращаться к государству с вопросом, как удовлетворить его требованиям.

Под воздействием резких и постоянных напоминаний люди вынуждены будут понять, что приобретательство и общение отнюдь не являются главным в их жизни.

Значительная часть процветающих научных исследований и занятий, а также искусств, быть может, исчезнет, а то, что останется, должно будет вдвойне напрячь свои силы.

Господствующим типом жизни станет жесткая целесообразность ...

Остальное сделают войны, они утвердят это положение вещей. Само государство примет такой облик, что в течение долгого времени нельзя будет и помышлять о том, что оно обретёт другую направленность...

Реакция свободного идеала так или иначе проявится, но ценой сверхчеловеческих усилий и напряжений».

В 1872 г. он писал: «Идеалом жизни станут армейские распорядки... в государственной машине и механизме управления... в деле обучения и образования. Самой поразительной окажется участь рабочих. У меня предчувствие, которое на первый взгляд кажется нелепостью, но от которого я никак не могу отделаться. Оно гласит: военизированное государство должно стать крупным предпринимателем. Всё это скопление масс в крупных предприятиях нельзя навек оставить во власти нужды и жадности: определённая контролируемая степень нужды при наличии продвижения по службе, начинающейся и завершающейся ежедневно под звуки барабана, - вот то, к чему всё это должно прийти по логике вещей».

Ницше набросал следующие черты своей эпохи и будущего: машина в её

действии как образец существования; подъём масс и их нивелирование,

театральность жизни, где всё ложно и нет. по существу, больше ничего

значимого, дурман вместо мышления в качестве жизненной атмосферы - «Бог

умер».¹¹

Как видим, вышеприведённые пророчества - особенно принадлежащие Буркхардту - поразительным образом сбылись. Разумеется, этим мы обязаны не каким-то мистическим силам и даже не столько личной гениальности Буркхардта и Ницше, сколько тому, что уже в XIX веке действовали и зримо проявляли себя те тенденции, которые возобладали в XX столетии. Капиталистическая цивилизация прошлого века, несмотря на свой дух частной инициативы, на присущие ей свободолюбие и либерализм, была беременна тоталитаризмом. Промышленное развитие ставило централизацию и бюрократизацию управления обществом в порядок дня: разумеется, многие чувствовали и видели это. Одни оценивали такую перспективу оптимистически, другие - пессимистически. Для некоторых же она была окрашена и в розовые, и в то же время в чёрные тона.

В литературе XIX века завершается формирование таких прозаических жанров, как рассказ, повесть и роман: они окончательно отделяются друг от друга и обретают все свои характерные особенности. Возникают новые жанры и направления: некоторые из них стали «знамением эпохи» (реализм в его различных формах!, другие развернулись во всей своей полноте только в

следующем столетии (различные формы модернизма в поэзии и прозе). Изобразительное искусство (живопись и скульптура), а также музыка выходят на новую ступень своего развития: от погони за максимально точным изображением действительности (здесь у них приняли эстафету фонография и кинематограф) они во всё большей степени переходят к воздействию на воображение зрителя и слушателя - с тем, чтобы он сам дорисовывал цветовую или звуковую картину в своём воображении так, как ему подсказывают личные . ассоциации. Такое течение в живописи, как импрессионизм (в переводе с французского - впечатление), характеризуется приёмом «смазанности», недорисованности, недосказанности. Зрителю приходится самому дорисовывать в своём воображении то, что лишь угадывается на картине (например, импрессионист Клод Моне изобразил Руанский собор почти невидимым, едва различимым в тумане). В следующем столетии этот путь привёл к абстракционизму, сюрреализму и пр. Что касается музыки, то именно в XIX веке окончательно происходит отрыв части музыки от религиозного обряда, театра, танца, пения. Складывается как разновидность музыкального искусства симфоническая музыка, которая менее всех других разновидностей ограничивает полет фантазии слушателя рамками того или иного сюжета. Искусство во всё большей и большей мере стало ориентироваться на потребителя, ищущего правду жизни и красоту как источник переживаний не вокруг себя, а в себе. Это соответствовало запросам человека индустриальной цивилизации, всё более остро чувствующего себя «одиночкой в толпе».

В XIX веке западноевропейская цивилизация начинает становиться всемирной. Колониальные империи с метрополиями в Европе начали возникать гораздо раньше; но именно в XIX веке европейский уклад жизни стал всё глубже проникать в повседневное бытие жителей других частей света, утрачивая при этом ряд специфически европейских черт. Породила этот процесс вышедшая за пределы Европы индустриализация производства. Многочисленные культуры разных стран и народов начали сплавляться в единую всемирную культуру; этот процесс ещё далеко не закончен, идёт он не по прямой - много изгибов, витков, часто случаются откаты назад, но он идёт.

Конец XIX века действительно стал «концом века» в смысле конца определённого этапа развития европейской цивилизации и начала нового этапа. Проблематичность человеческого существования увеличилась в связи с

1. монополизацией¹' капитализма, бюрократической централизацией управления обществом, появлением и ростом гигантских аппаратов управления обществом, в которых теряется одинокий человек;

2. ростом рабочего движения (XIX век прошёл под знаком растущего влияния на все сферы жизни общества борьбы класса наёмных рабочих - пролетариев за расширение своих экономических и политических прав. Эти люди, которым было нечего терять и которых крупная промышленность всё больше превращала в компактную, сплочённою массу, чувствовали себя далеко не такими одинокими, как представители «средних классов»);

3) с ростом государственного милитаризма, что в перспективе вело, наряду с разделом и переделом мира империалистическими¹³ державами к великим войнам и революциям.

Всему этому сопутствовали признаки грядущего кризиса в науке, разразившегося чуть позднее - в начале XX века. Начинало шататься здание классической физики; уже давно, ещё в начале XIX века, геометрия вышла за пределы, в которых она пребывала со времён Евклида; привычная картина мира - трёхмерного, изотропного, ¹⁴ текущего с неизменной скоростью в реке времени - готова была рухнуть. В искусстве стали играть большую роль течения, именуемые словом «декаданс» (в переводе с французского -«вырождение»), в которых то новое, что зародилось в искусстве в XIX - начале XX вв., было смешано с чисто болезненными явлениями, с разного рода эстетическими извращениями - иногда неосознанными, но чаще вполне преднамеренными, допущенными с целью эпатажа общественного мнения («пощёчина общественному вкусу»). В декадансе нашёл своё выражение кризис, в который впало искусство к концу XIX века и в котором оно продолжает пребывать сегодня. Кризис этот состоит в том, что искусство утратило единство и цельность своего предмета: нет уже реалий, признаваемых всеми за общезначимые истины, которые следовало бы максимально точно отображать и выражать средствами искусства. Попытки установить также истины со стороны тоталитарных государств, нашедшие своё выражение в «соцреализме» ¹⁵ и «национальном искусстве» фашизма, хотя и оказались далеко не бесполезными и по-своему эстетически ценными - особенно в случае «соцреализма», - но так и не вывели искусство человечества из состояния общей дезориентации, в котором оно находится. Кризис в науке и искусстве -лишь одна из сторон того общего, всестороннего кризиса, который в XX веке переживает всё человечество и из которого оно пока ещё не начало выходить.

После первой мировой войны, которой новый век - новая эпоха - заявил о себе людям, его сотворившим, Освальд Шпенглер написал: «Я хотел бы сделать убедительной мысль, что материализм есть типический символ конца, хотя бы его окаменелые формы ... существовали в течение столетий и тысячелетий, переходя из рук одного завоевателя в руки другого, мёртвые тела, аморфные, бездушные человеческие массы, изношенный материал великой истории. Империализм есть цивилизация в её чистом виде. Империализм есть неизбежная судьба Запада. ...Здесь нет выбора. Здесь бессильны решать что- нибудь сознательная воля личности или целых классов и народов. Тенденция к распространению есть рок, нечто демоническое и чудовищное, завладевающее людьми разных эпох, эпох мировых городов, принуждающее их служить себе, порабощающее их, хотят ли они этого или не хотят, знают об этом или нет. ...всё это грандиозно и значительно и служит прообразом ожидающего нас будущего, которым окончательно завершится история западноевропейского человека. ,

Кто не понимает, что этот исход не может быть предрешён, что мы должны желать его или вовсе отказаться от желания, что мы должны полюбить эту судьбу или вовсе отчаяться в будущем, в жизни; кто не ощущает величия, заключённого и в этой деятельности высших интеллектов, в этой энергии и дисциплине твердокаменных натур, в этой борьбе при помощи самых холодных, самых абстрактных средств; кто носится с идеализмом провинциала и стремится воскресить жизненный стиль прошедших времён, - тот должен отказаться понять историю, пережить историю, творить историю».

Шпенглеру было труднее полюбить судьбу своего общества, чем людям оптимистического XIX века, верившим в большинстве своём в то, что прогресс неуклонно делает отношения между людьми всё более гуманными. Ещё труднее полюбить её нам - тем, кто видит, как ядерное оружие расползается по всему миру; после второй мировой войны, после Хиросимы и Нагасаки трудно, следуя Шпенглеру, возлюбить «большую политику» великих и малых держав, и в ядерный век продолжающих делить между собою мир. Нелегко возлюбить судьбу своей страны и всего человечества в канун XXI века, когда непримиримые и, как кажется, неразрешимые противоречия раздирают мир, а духовные авторитеты, вожди интеллигенции, «учителя нашего поколения» ищут спасительных рецептов в учениях вчерашнего и позавчерашнего дня. Но и в это время неразрешающихся противоречий и накапливающихся проблем можно быть оптимистом. Пройдут сегодняшние кризисы, как всегда проходили все кризисы,- и наступят новые времена, которые нам сейчас трудно себе представить. Однако можно с уверенностью предсказать: это будут такие же времена надежд, оптимизма и неуклонного движения вперёд, каким был старый добрый девятнадцатый век.

ПРИМЕЧАНИЕ

¹ Урбанизация общества - а) рост и умножение числа городов, увеличение доли городского населения по сравнению с сельским: б)приобретение материальной и духовной культурой данного общества - от экономики до искусства - всё более городского характера.

² Секуляризация духовной культуры - здесь: уменьшение зависимости духовной культуры данного общества (индивидуальной и массовой психологии членов общества, философии, науки, искусства) от диктата церкви.

³ Отчуждение - философско-социологическая категория, выражающая превращение человеческой деятельности и её последствий в самостоятельную силу, господствующую над человеком и враждебную ему. Это понятие использовал К.Маркс (преимущественно в ранних произведениях) для характеристики ценностно-негативных аспектов человеческой деятельности. Как целенаправленно действующее существо человек стремится путём своей деятельности воспроизвести себя, улучшить условия своего существования, развить свои способности и, таким образом, стремится к позитивно-ценной деятельности. Однако вследствие общественного разделения труда деятельность человека утрачивает непосредственную связь с её собственными потребностями, опосредствуется потребностями и деятельностью Других людей и при определённых исторических обстоятельствах может оборачиваться против самого человека. Это «обращение ценности» собственной деятельности людей против личности составляет суть явления отчуждения. Так. когда общественные связи становятся текучими - как это и имеет место в большом городе. - когда на смену устойчивой молекулярной структуре деревенских общин приходит нестабильное

скопление людей-атомов в городе, то отношения между людьми, складьшающиеся в процессе их же целенаправленной деятельности, проявляют себя как неподконтрольная и чуждая этим же людям сила ещё острее, чем в аграрных цивилизациях.

Позитивизм - философское течение, представители которого провозглашают единственным источником истинного знания опытные данные и отрицают познавательную ценность философских знаний, теоретического мышления в целом. Позитивизм возник в первой половине XIX в. во Франции; его основоположник - Огюст Конт. Основное содержание позитивизма заключается в попытке создать «истинно научную» философию. Он отбрасывает как практически ненужную всю традиционную проблематику, провозглашая настоящей философией конкретные, «позитивные» науки (отсюда и название), основывающиеся на непосредственном человеческом опыте. Позитивизм сводит цель науки к описанию и упорядочению фактов, толкуемых как комплекс ощущений и переживаний субъекта. По мнению позитивистов, человеческий опыт, наука не могут постигнуть сути вещей, их последовательность, а не законы, управляющие их развитием, изменениями.

⁵ Иррационализм - философское учение, утверждающее об ограниченности рационального (разумного) познания, противопоставляющее ему интуицию, веру. Инстинкт как основные виды познания. Основным аргументом иррационализма является утверждение, что рассудок способен постигнуть лишь явление, то, что обусловлено; сущность -абсолютное, безусловное - для него недоступна. Большинство направлении современной философии являются в той или иной мере иррационалистическими. Возник в XIX.

" Диалектический материализм - философское учение, основоположниками которого стали К.Маркс и Ф.Энгельс. Исходит из того, что мир по своей природе является материальным, существовал и будет существовать вечно, что всё в мире пребывает во взаимосвязи, взаимообусловленности, в состоянии беспрерывного движения и изменения - в самой материи (материя, согласно диалектическому материализму, - всё разнообразие предметов, явлений, их свойств, отношений, объективная реальность, существующая вне и независимо от человеческого сознания). При этом взаимосвязи, движение и развитие не беспорядочны, а подчинены определённым объективным закон развития природы, общества и мышления. Сознание, согласно диалектическому материализму, есть не просто функция материи, но продукт общественного развития; человек по своей сути есть совокупность общественных отношении, своеобразно преломляющихся в каждой отдельной индивидуальности. Человеческие сознание и деятельность, так же как и любой природный процесс, диалектический материализм полагает подчиненным причинно-следственной обусловленности; свобода, согласно диалектическому материализму, заключается в том. чтобы как можно лучше осознать законы, по которым развивается действительность, и сообразовывать свои действия с её развитием, не пытаясь достигнуть невозможного, ко достигая как молено больше из того. что возможно. Так. будучи революционерами, Маркс. Энгельс и их ученики рассматривали революцию не как историческую случайность, а как закономерный этап общественного развития (подобно тому, как превращение из личинки в куколку, а из куколки - во взрослую бабочку являются закономерными этапами развития бабочки), как переход общества на новый, более высокий уровень развития; поскольку они считали, что в конечном счёте дело революции обречено на победу, то быть революционером, по их мнению, означает выступать а роли орудия исторической необходимости и в тоже время быть настолько свободным человеком, насколько это возможно на данном этапе истории. Однако следует заметить, что диалектический материализм не учит быть революционером - в отличие от религии, которая учит быть преданным Богу. Быть или не быть революционером - это нравственный выбор, а диалектический материализм, претендующий на научное (то есть безразличное к нравственным установкам познающего субъекта) познание, ограничивается тем. что и тот. кто создает полезные людям искусственные материалы, и тот. кто экспериментирует над

созданием новых разновидностей химического оружия, владеют одними и теми же знаниями в области химии и, возможно, используют в своих экспериментах одни и те же приборы. Наука находится по ту сторону добра и зла, так же как и топор: топором можно рубить дрова, а можно и людские головы, - так и наука. Диалектический материализм рисует определённую картину мира в его развитии, оставляя за каждым человеком право выбирать, какую роль сыграть в этом развитии.

⁷ Неманов И.Н., Рожнова М.А. Рожнов В.Е. Когда духи показывают когти... М.'. Политиздат, 1969. С. 13.

⁸Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. С. 156.

⁹ Там же. С. 157.

¹⁰ Нивелирование - здесь: усреднение, уменьшение разнообразия, сведение к единому стандартному уровню.

¹¹ Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.! Политиздат, 1991. С. 155-157.

¹² Монополизация - здесь: концентрация капиталов, укрупнение фирм, переход экономики под контроль немногих крупных корпораций - монополий.

¹³ Империалистическими - здесь: сильнейшими, наиболее высокоразвитыми державами в системе мирового монополистического капитализма, делящими мир на свои сферы влияния.

¹⁴ Изотропного - одинакового по своим свойствам во всех измерениях, направлениях.

¹⁵«Соцреализм» (социалистический реализм) - название того направления в искусстве, которое возобладало в СССР в период правления Сталина, а впоследствии -и в ряде других, подобных СССР государств. Впоследствии подверглось разложению и трансформации в новые формы критического реализма.

Шпенглер О. Закат Европы. М~ Искусство. 1993. С. 49-51.

ЛИТЕРАТУРА

1.Запад и Восток - традиции и современность. М., 1993. Обш-яо

«Знание», серия «История и теория культуры». 2.3омбарт В.. Буржуа.. М.: Наука. 1994. З.Кертман Л.Е. История культуры стран Европы и Америки (1870-1917)

М... Высшая школа. 1987.

4.Культурология. XX век. Антология. М.'. Юрист. 1995 . 5.Неманов И.Н.. Рожнова М.А.. Рожнов В.Е. Когда духи показывают

когти ... М.: Политиздат. 1969. 6.Шпенглер О. Закат Европы. М.1 Искусство, 1993 7.Ясперс К. Смысл и назначение истории. М'. Политиздат. 1991.