Yaroslavskaya_yuridicheskaya_shkola_Uchebnik

фессор формирование правовой государственности непременно связывал с созданием церкви авторитетного положения, с предоставлением ей возможности свободно влиять на души людей

вплане их нравственного совершенствования. «Государство, как стоящее на служении естественному нравственному закону, – писал он, – не может не дорожить церковью, которая проповедует богооткровенный нравственный закон, действует на

душу человека и стремится к его нравственному усовершенствованию, во исполнение божеской воли»280.

Ученый последовательно проводит мысль о том, что государство, проявляя уважительное отношение ко всем церковным организациям, действующим на его территории, обязано окружать особой заботой главенствующую церковь, к которой принадлежит основная часть населения. В вышеупомянутом труде он так высказывается по этому поводу: «Если в государстве находится несколько церквей, то отношение государства к ним равное; но это равенство (паритет) должно быть понимаемо не в смысле математического: "каждому поровну", а в смысле справедливого: "каждому свое". Ту церковь, к которой принадлежит большая часть населения государственной территории и которая, следовательно, имеет больший круг действия, государство ценит выше и становит

вболее привилегированное положение, сравнительно с прочими»281. «Правовое государство, – указывает ученый в другом месте своего труда, – находит прямо невозможным трактовать церковь как частный союз и между самими религиозными обществами различает великие исторические церкви, внутренне сросшиеся

сжизнью народа и имеющие громадную власть над умами своих членов, отдругихрелигиозныхобществ»282.

Перу также преподававшего в лицее доктора церковного права Е. Н. Темниковского принадлежит богословский труд «К вопросу о канонизации святых» (1913). Профессор церковного права лицея Павел Васильевич Гидулянов (1874–1937) высту-

пил в 1916 г. с работой «Сущность и юридическая природа церковного властвования» в «Журнале Министерства народного просвещения». Это был выпускник Московского университета, магистр (1905 г.) и доктор (1907 г.) церковного права. Был про-

280Суворов Н. С. Курс церковного права. С. 17.

281Там же. С. 564.

282Там же. С. 561.

331

фессором Варшавского университета, в 1906 г. сменил на должности профессора церковного законоведения Демидовского юридического лицея Е. Н. Темниковского, перешедшего в Харьковский университет. Одновременно до 1910 г. П. В. Гидулянов вел занятия и в Московском университете, а с 1910 г. перешел туда ординарным профессором (до 1919 г.), одновременно декан юридического факультета Московского университета (1913– 1917 гг.). Был также директором Лазаревского института восточных языков. Его дальнейшая судьба нам не известна.

Изучение обычного права

Представителями ярославской юридической школы уделялось серьезное внимание изучению обычного права, выяснению его самостоятельной роли в регулировании общественных отношений и влияния на законотворческий процесс, в том числе и

вплане противодействия законодательному волюнтаризму. В этом отношении невозможно переоценить значение вышедшего

в1873 г. обширного труда П. Л. Карасевича «Гражданское обычное право во Франции», который он защищал как докторскую диссертацию. Изданием этого сочинения не только обеспечивалось знакомство русских читателей с бытием французского гражданского обычного права в его полном объеме, но и возбуждался определенным образом интерес русских юристов к изучению аналогичных явлений правовой жизни своего народа, к более глубокому уяснению природы и действенной силы его юридических обычаев. Весьма плодотворными в этой области были и исследования криминалиста Л. С. Белогриц-Котлярев- ского (о нем – в разделе уголовного права), изложенные в трудах «Роль обычая в уголовном праве» и «Творческая сила обычая в уголовном праве». Особенно интересна последняя из его работ, в которой автор, не замыкаясь в рамках уголовного права, последовательно развивает свой взгляд на процесс правообразования. Характеризуя правовую жизнь первобытной эпохи, автор подчеркивает, что широко присущий младенчеству всех народов обычай кровной мести был отнюдь не простым фактом, а правом, юридическим установлением. «Это видно, – полагает ученый, – из того, что родственники потерпевшего не только могли, но и должны были мстить; не отомстить за кровь убитого родственника значило навлечь на себя презрение чу-

332

жих родов и замогильный гнев покойника»283. Источником образования норм обычного права Л. С. Белогриц-Котляревский считает не общественное, а индивидуальное сознание и с этих позиций критикует историческую школу права. «... Нормы обычного права, – утверждает он, – возникают первоначально из убеждений отдельных лиц, а не из народного духа, не из народного сознания непосредственно, как учила историческая школа, возведшая народный дух на степень какого-то самостоятельного объективного творческого фактора, действующего независимо от личного сознания отдельных лиц. По учению Савиньи и Пухты первоисточник права есть сам народ или, иначе, естественное единство народного убеждения»284.

Не в пользу учения этой школы свидетельствует наличие общих черт в обычном праве разных народов. «... Сходство обычаев разных народов, – подчеркивает Л. С. Белогриц-Котля- ревский, – не находит себе объяснения в теории Пухты, согласно которой право есть чисто национальный продукт, непосредственное выражение духа данной нации; будучи верен себе, Пухта не признавал обычных норм даже в сфере международного права»285.

Отдавая должное законодателю, ярославский ученый не склонен преувеличивать значение его творческой инициативы, он полагает, что никакая самая успешная законодательная деятельность не может свести на нет процесс образования обычного права. Жизнь, потребности общения, преломляясь в индивидуальном сознании, всегда будут порождать необходимые нормы общения, опережая законодателя. «Право, – пишет Л. С. БелогрицКотляревский, – не есть только продукт отвлеченной мысли; оно создается на почве жизненных потребностей, отношений, интересов. Сие же последние постоянно разнообразятся и меняются, ибо жизнь не стоит, а подобно большой реке пребывает в постоянном движении, и как эта последняя постоянно меняет свои берега, так и жизнь меняется и разнообразит потребности, отношения, интересы. Законодатель, как бы он ни был чуток к запросам жизни, не может познать все потребности ее одновременно с отдельными

283Белогриц-Котляревский Л. С. Творческая сила обычая в уголовном праве // Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1890. Кн. 55. С. 1–2.

284Там же. С. 3.

285Там же. С. 5.

333

гражданами... Законодателю под большей частью приходится лишь закреплять уже возникшее правовое убеждение, уже выраженное правоположение; конечно, это закрепление делается сознательно, а не механически, т. е. законодатель прежде чем закрепить возникшее правоубеждение, продумывает, перерабатывает его, но эта переработка сводится более к частностям, к технике правоположения, чем к исходной мысли, к общим чертам»286. «Только в немногих случаях, – подчеркивается автором, – законодатель является непосредственным творцом объявляемых им законоположений. Привсемсовершенствезаконодательнойтехники нет возможности обнять все разнообразие жизненных отношений». «Закон всегда, – уточняет ученый, – объемлет лишь более типические отношения, опуская менее типические, которые, однако, «часто бывают запечатлены особыми чертами, не совпадающими с законной нормой»287. Л. С. Белогриц-Котляревский рассматривает как неверное повторяемое Иерингом господствующее учение, утверждающее, что все реформы права сводятся к одному закону, что обычаю остается регулировать движение по существующим путям, способствоватьему, ноотнюдьнепрепятствовать.

«Напротив, – считает Л. С. Белогриц-Котляревский, – не только в сфере гражданского права, но и в сфере уголовного права обычаю иногда принадлежит реформаторская роль»288.

Обязуясь под влиянием перемен в жизненном укладе, а также порождаясь несовершенством самого закона, обычное право в определенных условиях выполняет историческую миссию разрушения старого и установления на его место нового, адекватного духу времени, права. Ученый так представляет себе этот процесс: «Возникая обыкновенно незаметно в умах и деятельности частных лиц, обычное право по законам движения мысли проникает в судебные решения, в которых обретает, так сказать, свою официальную силу, свою санкцию; с другой стороны, и судьи как руководящие члены общества и решители правовых столкновений могут быть и непосредственными органами правообразования»289.

286Белогриц-Котляревский Л. С. Творческая сила обычая в уголовном праве. С. 7–8.

287См.: Там же.

288Там же. С. 9.

289Там же. С. 12.

334

В своей работе Л. С. Белогриц-Котляревский приводит многочисленные примеры влияния обычного права на законодательство, главным образом, в плане его гуманизации. В числе таких примеров он ссылается на французский полевой закон 1791 г., принятый в интересах обеспечения «права бедных» под влиянием древнего гуманного обычая, предоставлявшего нищим и немощным людям данной местности право сбора в открытых полях хлебных колосьев, сена, винограда, оставшихся после сбора хозяином урожая. Именно в обеспечение этого права «указанный закон предписал запрещение пастухам пускать скот на открытые убранные поля раньше истечения двух дней после уборки урожая»290. В этих же целях кассационным судом было дано прямое указание о признании обязательными древних обычаев, запрещавших полную уборку урожая с использованием граблей291. Автор приводит примеры и таких французских обычаев, которые действуют вопреки уголовному закону или параллельно с ним. Так, обычное право Нормандии расходится с законоположением, устанавливающим уголовную ответственность за потраву на чужих полях животными, оставленными без пастуха. Оно признает, что если пастбище огорожено, то излишне приставлять пастухов к скоту, ибо в этом случае достаточно защищает соседние поля от потравы ограда. Поэтому если скот, повредив ограду, вторгся на чужие поля и причинит потраву, то наступает лишь гражданская ответственность292. «Этот взгляд обычного права, – пишет Л. С. Белогриц-Котляревский, – проник и в местные суды, которые нередко постановляют решения, согласные с обычным правом, а следовательно, противные закону»293. Автор ссылается на заверение одного из французских судей, что многие из правонарушений, предусмотренных уголовным уложением и специальными законами, покрыты как таковые в некоторых местностях забвением вследствие строгости положений репрессии и вообще противодействия последней

290Белогриц-Котляревский Л. С. Творческая сила обычая в уголовном праве. С. 18–19.

291См.: Там же. С. 20.

292Там же. С. 25.

293Там же. С. 26.

335

местным обычаям294. Но иногда обычно-правовые воззрения народа оказывают и обратное влияние, т. е. воздействуют на законодателя в направлении усиления уголовной ответственности или ее установления в случае отсутствия в законе. Случаи такого рода влияния довольно редки, но и они имеют место. Так, под воздействием общественных правовоззрений, не мирившихся с полной безнаказанностью дуэлей, полагает Л. С. Белогриц-Котляревский, французский кассационный суд в 1837 г. принял толкование, признающее дуэль одним из видов убийства или повреждения здоровья, подлежащим наказаниям за эти преступления295.

Ученый указывает также на ряд примеров влияния русского обычного права на российское уголовное законодательство. К числу их относится усвоение законодателем народного правовоззрения, проводившего довольно резкую черту между кражей как таковой и похищением произрастающих в поле даров природы, что проявилось в отнесении посягательств на продукты чужих полей к разряду полевых нарушений, т. е. в избрании для них менее позорного термина, а также в установлении за их совершение более мягкого, нежели за воровство, наказания296.

Л. С. Белогриц-Котляревским обращается внимание на многочисленные несообразности, к которым приводит Сенат, а также редакторов проекта нового уголовного уложения уклонение от народных правовоззрений. Так, он считает совершенно не в духе народа проведение редакторами различия между похищением и самовольным пользованием произрастаний почвы по целям действия, т. е. в зависимости от того, немедленно или через какое-то время виновным употребляются похищенные с поля продукты297. Народ «действительно противопоставляет цели, – пишет Л. С. Белогриц-Котляревский, – но иного рода: с одной стороны, немедленное удовлетворение потребности, а с

294Белогриц-Котляревский Л. С. Творческая сила обычая в уголовном праве. С. 28.

295Там же.

296Необходимость учета народных правовоззрений при определении ответственности за различные виды имущественных посягательств детально обосновывается Л. С. Белогриц-Котляревским в труде «О воровст- ве-краже по русскому праву». Киев, 1880.

297Белогриц-Котляревский Л. С. Творческая сила обычая в уголовном праве. С. 31.

336

другой стороны, обогащение, когда виновный берет более, чем сколько нужно для временного удовлетворения, когда он запасается мешком, корзиной, телегой и т. д.»298.

Л. С. Белогриц-Котляревский категорически не согласен с точкой зрения Н. С. Таганцева, согласно которой обычноправовые нормы не могут быть правовыми нормами в строгоюридическом смысле, т. е. в смысле велений авторитетной воли, которые должны быть соблюдаемы под угрозой наказания: «Если обычно-правовые нормы живут и развиваются рядом с законом, то они, очевидно, пользуются известным авторитетом и если этот авторитет слабее авторитета закона, то отсюда отнюдь не следует, чтобы нормы обычного права не были норма-

ми в юридическом смысле; различие здесь только количественное, но не качественное»299.

Обобщая высказанные положения, Л. С. БелогрицКотляревский дает довольно четкое определение обычного права: «... обычное право есть выражение индивидуального убеждения, приобретшего путем распространения и повторения принудительную силу»300.

В 1902 г. вышла в Ярославле книга «Гражданское право по решениям Крестобогородского волостного суда Ярославской губернии и уезда». Авторами ее были профессор лицея Сергей Николаевич Никонов (о нем – в разделе гражданского права) и известный библиограф и исследователь обычного права, член учрежденного при лицее юридического общества Евгений Иванович Якушкин. К собиранию и обработке материалов привлекались студенты лицея.

Авторы изложили в книге основные выводы из проведенного с помощью студентов исследования решений этого суда за период с 1866 по 1889 гг. Один из выводов состоит в том, что сельское население волости осуществляет общинное землевладение в составе сложной поземельной общины, т. е. состоящей из нескольких селений, имеющих общий земельный надел. Каждое селение владеет по разверстке, сделанной общинным сходом, отдельной земельной территорией. Выгоны и сенокосы, как правило, остаются в общем пользовании всех селений об-

298Белогриц-Котляревский Л. С. Творческая сила обычая в уголовном праве. С. 31.

299Там же. С. 33.

300Там же. С. 12.

337

щины. Каждое селение имеет исключительное право на все выгоды, извлекаемые из владения закрепленной за ним земли, но также и обязаны терпеть и определенные невыгоды, связанные с пользованием этой землей. Одно из решений этого суда свидетельствует о существовании местной юридической нормы, возлагающей все расходы на похороны неимущих людей селения, а также сторонних лиц, поднятых мертвыми на земле селения, исключительно на жителей последнего. Община затрат такого рода не несет.

Следующий вывод касается взаимных отношений крестьянского общества и его членов. Решениями суда подтверждается право общества пасти стадо на всех крестьянских наделах, независимо от того, скошены ли домохозяином на его участке трава ко времени назначенного обществом для выгона скота на пастьбу. Каждый домохозяин имеет право требовать равномерного с другими пользования в общинных угодьях. Участки леса, предназначенные к вырубке на полосы, распределяются между домохозяевами по жребию. Соответственно участвующий в пользовании общим имуществом обязан участвовать и в издержках, необходимых для исправления этого имущества, иначе он устраняется от пользования им.

Исследуя решения суда, основанные на нормах обязательного права, авторы приходят к выводу, что договор о закладе совершается обыкновенно словесно, путем простой передачи объекта залога на хранение кредитору.

Что же касается задатка, то дача его сопровождается получением соответствующей расписки. Лицо, давшее другому задаток в обеспечение права требования по главному обязательству, является обязанным точно соблюдать последнее и выполнить его к определенному договором сроку. Иначе задаток поступает в собственность верителя. Сторона, принявшая задаток, обязана выполнить обеспеченное им обязательство. Невыполнение его влечет за собой взыскание задатка в двойном размере. В связи с этим приводится конкретное решение волостного суда за № 72, относящееся к 1879 г., в соответствии с которым с крестьянина деревни Внуково Шилова в пользу крестьянина той же деревни Наумова за невыполнение обязательства, обеспеченного задатком в сумме 2 рубля, взыскано 4 рубля.

На основании изученных решений суда авторы делают вполне определенный вывод о том, что надельная земля в Кре-

338

стобогородской волости не признается объектом права наследования и как при жизни домохозяина, так и после его смерти

продолжает по-прежнему оставаться в пользовании всех членов той же самой семьи301.

Важное значение имеет установление авторами фактов удовлетворения волостным судом заслуживающих внимания просьб крестьянских жен о выдаче им отдельных видов на жительство, что, как известно, находилось в прямом противоречии с законодательством того времени, запрещавшим подобного рода «женские вольности». Такая юридическая практика, следует заметить, является убедительным подтверждением того, что народное правоубеждение способно отвергать жестокий, идущий вразрез с человечностью закон.

Как нами уже отмечалось ранее, большое значение придавалось правовому обычаю и другими представителями ярославской юридической школы. По их общему убеждению, юридический обычай не какое-то остаточное явление правовой жизни, не всего лишь элемент образования правовой нормы, а «полноправное» право.

301 См.: Никонов С. Н., Якушкин Е. И. Гражданское право по решениям Крестобогородского волостного суда Ярославской губернии и уезда. Ярославль, 1902. С. 13.

339

Глава 9. Школы административного

ифинансового права

Уистоков ярославской школы полицейского и административного права

Впериод абсолютных монархий государства формируются как полицейские государства. В этот период в качестве полицейской трактуется вся деятельность государства, его государственного аппарата без разделения властей на судебную, законодательную и исполнительную. По мере развития общественных отношений из ведения полиции постепенно исключались судебное дело, общехозяйственные функции и т. д. Изменяется

иприрода государства, этот период связан с переходом к идеологии правового государства, о чем речь пойдет ниже. В России преподавание полицейского права впервые было введено в

университетах Уставом 1835 г.

Полицейское право при своем зарождении во главу угла ставит принцип (идею) государственного патроната, попечительства о благе и безопасности своих граждан. Условно говоря, гражданин – это объект государственного управления, а не субъект.

Вистории развития науки полицейского права, на наш взгляд, прослеживаются три основных направления.

I. В рамках первого направления полицейское право рассматривалось как этап, предшествующий становлению административного права. По сути, административное право поглощает полицейское право, которое становится частью административного права. Сторонниками этого направления были в том

числе и профессора Демидовского юридического лицея И. Т. Тарасов, Э. Н. Берендтс, преподававшие полицейское и административное право. И. Т. Тарасов писал, что по университетским уставам 1863 и 1884 гг. на юридических факультетах российских университетов преподается полицейское право, а не административное. В Демидовском же юридическом лицее по уставу 1873 г. преподается административное право, за которым, однако, устав самостоятельного значения не признает,

340