androsov--ocherkidrbudd_1

Раздел 1

ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ «ГУХЬЯ-САМАДЖА-ТАНТРЫ»

Введение

Приступив к исследованию тантр Наивысшей йоги (анутта- ра-йога-тантра), вначале к «Хеваджре-тантре», автор столкнулся с многочисленными препятствиями как при рассмотрении собственнотантрическихтрадиций, причтениииосмыслениитекстов, так и при изучении научной историографии Алмазной колесницы

[Андросов 2012; 2013].

Только позднее, вняв советам многочисленных учёных, уверявших, что «Гухья-самаджа-тантра» («Тантра тайной общины»; ГСТ), во первых, создавалась ипрактиковалась раньше; во вторых, она легче для начального обучения уже потому, что её мула-тантра была записана досложнейшей тантрической теории «двух стадий»; в третьих, имеются прекрасные оригиналы, комментарии, садханы и независимые труды на санскрите, полно раскрывающие секреты системы «Тайной общины» ([Bhattacharyya 1931; Bagchi 1965; Matsunaga 1978; Chakravarti 1984; Tripathi 2001; Vajracharya, Vajracharya2001].Известныидругиеиздания). Переходнаизучение этой тантры оказался долгим из-за продолжительного сбора необходимой литературы и путанной научной историографии. Сразу вызвало удивление отсутствие хорошего перевода ГСТ на европейские языки. Перевод итальянки Франчески Фремантле на английский язык мула-тантры, выполненный в рамках диссертационной работы [Fremantle 1971], считается ученическим, а странный пересказ Эйджи Такахаси наанглийский язык «Гухья-самаджа-тантры» [Takahashi 1981: 135–226] вообще никто непринимает вовнимание,

407

ЧАСТЬ II. Раздел 1

как и немецкий перевод Петера Генга [Gäng 1988]. Оказывается, при работе с тантрами Наивысшей йоги знание языков–санскрит- ского, тибетского или китайского – это всего лишь предпосылка проникновения в тайны этих систем.

Ранние индийские комментарии на тантры Наивысшей йоги, а также ритуальные руководства (садхана), созданные примерно вVIII–XII вв., трактуют описания тантрических ритуалов, ниспровергающих, на взгляд непосвящённых, все возможные религиозные и нравственные устои, буквально, но объясняют, что эти обряды являются лишь средством (упайя) преобразования сознания изобычногочеловеческоговбожественное,азатемввысшеесознание Будды, когда плоть, речь и ум адепта обретают природу Просветления. Всё общественное в человеке должно умереть, чтобы освободить место для космического воплощения.

Традиционно считается, что Наивысшие тантры создавались для мирянистольмногочисленные нарушения этики, тантрическая трансгрессия предназначались для того, чтобы сломатьузы иоковы (схематизм) обычного мышления индивида социума, чему буддийские монахи и Хинаяны, и Махаяны другими средствами посвящали не одну жизнь. В принципе аналоги описываемых средств можно встретитьивсамой ранней индийской литературе буддизма. Например, впалийской «Дхаммападе» (294–295 [Дхаммапада 1960: 108–109]) говорится, что даже после убийства отца, матери, царя невозмутимость брахмана (буддийского монаха-адепта) ненарушается. В «Махаяна-санграхе» бодхисаттва назван высшим убийцей существ, поскольку «отрезает» их от круга рождений.

Вкитайском чань-буддизме учитель Линь-цзи (IXв.)наставлял: «Не делайте изБудды конечный предел. Ясчитаю его нечеминым, как дырой вотхожем месте, абодхисаттв иархатов невольничьими колодками–вещами, которые закрепощают людей. Поэтому Маньчжушри (Манджущри) схватил меч, чтобы убить Будду…» [Абаев 1989: 240]. Одним словом, встретив Будду, убей Будду, ибо нельзя даже к нему иметь привязанность, пристрастие: «для достижения истинного и окончательного “просветления” необходимо совершить “пять смертных грехов”, “убить Будду, убить патриарха”…» [там же: 228].

408

Источниковедение «Гухья-самаджа-тантры»

Вприведённых пассажах буквальное значение слов имеет иной смысл: во первых, самое простое – не сотвори себе кумира; во вторых, главное–осуществи напрактике знание отом, как отно- ситьсяковсемуравно(самата-джняна– ДСXCIV[Андросов2000: 568]). Это знание– ключ, открывающий тайны большинства практик Ануттара-йога-тантры, которые для стороннего наблюдателя кажутся антинравственными, антиобщественными иантичеловеческими. Одновременно это иключ к пониманию текстов тантр этого класса. Действительно пить мочу собственную, алучшесвященной коровы, и не отличать мочу от божественного нектара (амрита) – это лучшая психотерапия, которой позавидовали бы современные уринотерапевты.

Происходит это реально или виртуально (в йогической медитациивипащьяны) –неимеетникакого значения. Первостепеннымже является обучение оценочному неразличению: нет ни хорошего, ни плохого, ни доброго, ни злого, ни вкусного, ни отвратитель- ного–всёравностно,сознаниевидеалесовершенствуетсядоабсо- лютного равенства. Разве это не есть Срединный путь, провозглашённый Щакьямуни в Первой проповеди как Путь между двух крайностей? Только средства (упайя) в Наивысшей тантре иные.

Сдругой стороны, разве созерцание разлагающегося человеческого трупа,рекомендованноеБуддойдлямонаховстрастныхипривязчивых, лучше? Так что не будем спешить осуждать Ваджраяну.

Вприведённых пассажах буквальное значение слов имеет иной смысл. В «Тантре тайной общины», на материалах которой здесь будет изучаться Наивысшая йога-тантра, во многих пассажах тоже следует различать буквальное значение и его религиозно-обрядо- вые смыслы. Но это лишь одна трудность, с которой столкнулся автор. Именно поэтому запланированный классический перевод «Гухья-самаджи» в процессе его осуществления показался невозможным, даже с применением комментариев и другой вспомогательной литературы. Проводимое исследование требовало привлечения всё новых и новых источников, изучения практически всей существующей насегодняшний день научной историографии, применения некоторых современных семиотических методов, герменевтики системы «Гухья-самаджи» с её многочисленными слоями

409

ЧАСТЬ II. Раздел 1

дополнительных текстов, особенно в традиции Арья, сохранившей своё наследие в значительной степени на санскрите.

Философско-религиозные основы изучаемой тантры – учение опустотности(щуньята),развиваемоешколоймадхьямака.Поиронии судьбы имена главных мадхьямиков–Нагарджуны, Арьядэвы

иЧандракирти–стали вновь именами главных тантриков традиции Арья, что само по себе уже требует раздумий и анализа. Над их тантрическими трудами предстоит колоссальная работа.

Как, надеюсь, читатели догадываются, речь идёт о пространном проекте исследования системы «Гухья-самаджи». В России, в стране исторического ваджраянского буддизма и современной волны новых школ буддизма Алмазного пути, «Гухья-самад - жа-тантра» не изучалась учёными и не переводилась на русский язык. Имеющиеся переводы на английский и немецкий языки можно назвать первыми опытами, которые учёными не считаются удовлетворительными.

Всовременной России–стране по исповеданию не только христианской, мусульманской, но и буддийской, – крайне мало изучаются письменное наследие буддизма, мировоззрение, способы духовного совершенствования, ритуалы, их структура, природа

ит. д. Если при советской власти действовал запрет на исследования этих сфер человеческой деятельности, то теперь просто нет социального запроса. У нас нет ни одного института буддизма или школы научной буддологии, которые могли бы стать центром организации работ и подготовки специалистов для учёных штудий.

Единственный в России Институт монголоведения, буддологии итибетологии Сибирского отделения РАН(г. Улан-Удэ) отчасти заполняет эту лакуну, но его преимущественный интерес всё-таки обращён к изучению бурятского, монгольского и тибетского буддизма, что вполне оправдано и справедливо. Общетеоретическое

испециальное рассмотрение огромного древа мирового буддизма, которое растёт уже почти две споловиной тысячи лет ина котором Бурятия – это всего лишь одна сравнительно молодая ветвь (все- го-то порядка 400 лет), требует фундаментального подхода и приложения огромных усилий ещё не созданного общероссийского академического центра.

410

Источниковедение «Гухья-самаджа-тантры»

Пока в этом отношении ничего не делается, отдельные разрозненные учёные, преимущественно Санкт-Петербурга, Москвы, Бурятии, Калмыкии, Тувы иВладивостока, занимаются тем, кчему имеют большую склонность. Задания перед собой они ставят самостоятельно, чему в большой степени способствуют многочисленныенеисследованныепроблемыбуддологииинеобыкновеннобогатая письменная сокровищница буддизма, превосходящая объёмом текстовое наследие всех остальных религий мира вместе взятых.

Автор данной работы, завершив крупный проект по изучению творчества Нагарджуны (II–III вв.), основоположника Махаяны,

ипереводу на русский язык многих его произведений [Андросов

1990; 2000; 2006; 2008; 2010], решил приступить к исследова-

нию текстов, которые считаются вершиной буддийской религии в Индии – Ваджраяны, или Алмазной колесницы. Тем более что именно это третье историческое направление – буддийский тан- тризм–признано религией России итрёх её народов, атакже подавляющимбольшинствомновыхобщиницентровбуддизма,широко распространившихся в городах нашей страны. Мой выбор отчасти объясняется и тем, что, как отмечают западные учёные, за последние десятилетия сравнительно сдругими отделами мировой буддологии «тантрические штудии почти не сделали прогресса… и что знания большинства учёных о тантрах основываются не на непосредственном изучении, а на вторичных работах тех, кто пытался это исследовать» [Wedemeyer 1999: 162].

Как видим, не только в России, но и в мировой науке чрезвычайно мало внимания уделяется колоссальной буддийской тантрической литературе. Хотя у нас, возможно, «лёд тронулся», стали выходить в свет издания текстов, ранних комментариев и публикуются аналитические наработки. К сожалению, российские учёные

издесьвпоследнихрядах,нотемнеменееужеможноотметитьредкие статьи А. А. Терентьева, книги А. В. Зорина и А. М. Стрелкова, переводы А. Кугявичуса идругие спорадическиеопыты, кпримеру, «Иконография Ваджраяны». Я не отношу к ним десятки переводов с английского языка, заполонившие прилавки книжных магазинов, поскольку в своём большинстве это переводы, во первых, не профессионалов, а во вторых, это зачастую переводы популярных

411

ЧАСТЬ II. Раздел 1

выступлений и книг современных тибетских учителей. Хотя имеются и редкие исключения.

В настоящей работе ставится сугубо научная цель: предполагается не только подготовить аннотированный перевод самых ранних глав «Гухья-самаджа-тантры», т. е. «Тантры тайной общины» 1, рассмотрев все издания, нои изучить религиозные реалии времени возникновениятантры,провестиисториографическоеисследование того,чтоужесделановзарубежной науке,проанализироватьто,как ранний буддийский тантризм, Ваджраяну, изучают. Вработе также осознанно поставлен вопрос: можно ли исследовать текст и современное ему культурно-религиозное окружение, опираясь преимущественно на данные источников того времени, а не на более поздние, например, на средневековые труды тибетцев (поскольку освоениеэтихтрудовужесталообщимместомбуддологииприописании событий духовной истории Индии VII–XII вв.).

Никто не спорит, что тибетцы сохранили богатейшее наследие индийского буддизма, создали ранние хроники и классификационные труды по Ваджраяне и, самое главное, они восприняли и развили практики, методы, ритуалы и воззрения, а также сложнейшие системы йоги буддийской тантры. Приступили они к этому впоследней четвертиVIIIв.,нонаиболее активный период восприятия и даже обратного влияния на индийских мыслителей приходится на XI–ХIII вв. Однако ведь никто не отменял принцип «культурной трансформации», и,следовательно, тибетцы воспринимали тантру по-своему и развивали по-своему, невзирая на огромный пиететкиндийскимучителям.Кстати,такжепоступалиикитайцы.

412